– Нет, я не могу, – заартачилась я.
– Что, сама тут останешься? – усмехнулся он и сел в машину.
Я совершенно не представляла, что делать дальше. Помедлив секунду, я все-таки достала телефон и набрала номер Константина.
– Абонент временно недоступен, – ответила мне леди из преисподней.
– Поехали! – настойчиво потребовал Сашка, бибикнув клаксоном.
Я неуверенными шагами подошла к машине. Странно. Нет, вряд ли Даша могла бы так шутить. Зачем? Я ей уже ничем в жизни не мешала, не претендовала на внимание ее папочки, не мечтала стать ее мачехой и воспитывать ее. Мне бы и не удалось. Какая из меня мачеха. Я не готовлю, не убираю, не умею читать нотаций, ненавижу уроки (за исключением придумывания сказок). И еще я просто не понимаю, как надо обращаться с детьми. Мне кажется, я сама так и не выросла. И все время потихоньку от родителей курю и переписываюсь по аське с такой же, как я, шпаной. И куда мне – в родители? Таких не берут в космонавты. Но все-таки что же случилось с моими детьми? Я снова вернулась к столбу.
– Куда же вы делись, гады? – нахмурилась я.
– Знаешь что! Если ты хочешь ночевать здесь, я поеду один! – крикнул Сашка, открыв окно.
– Я не могу уехать. Не могу, – пожаловалась я. – Подождем еще немного, вдруг они сейчас придут.
– Нет, моя дорогая. Можешь куковать тут сколько влезет на морозе, а я домой. Это вообще не мой вопрос, – выпалил в сердцах он и завел движок. В лицо мне ударил свет фар, я поморщилась и отвернулась.
– Ну и езжай! – крикнула я, но вдруг увидела, что на снегу, чуть подальше указателя, лежит маленькая, выложенная из палочек стрелочка. В темноте я ее не увидела, а фары как раз и осветили этот участок.
– ПОДОЖДИ! – заорала я так, что Сашка сразу же услышал и ударил по тормозам. – СМОТРИ!
– Что такое? – Он вышел из машины с раздосадованным лицом.
– Это они сделали. Это Дашка, мерзавка. Она только и может до такого додуматься, – сказала я, улыбаясь.
Буквально через несколько минут мы по стрелочкам добрались до маленького местного магазинчика, в котором на металлическом перевернутом ведре, привалившись к стене, спал Алеша, а около автомата по оплате мобильников стояла Дашка и пила горячий чай из пластикового стаканчика. Вид у нее был, как у побитого котенка, и, когда она увидела меня, на ее перемазанной мордочке вдруг появилась такая радость, что я невольно просияла в ответ.
– Ну ты и гадкая девчонка. Я думала, что сойду с ума!
– Правда? – удивилась она, протягивая мне стаканчик. – А я думала, что это мы тут с ума сходим.
– Взять бы и наподдать тебе, да некому. Ну, поехали? – спросила я, как вдруг из магазинной подсобки выкатилась на свет божий и пошла всей массой огромного тела какая-то баба, перемотанная пуховым платком.
– Что ж вы, мамаша, так плохо за детьми-то смотрите! – громогласно пророкотала она.
– Я? – только и смогла пискнуть я, когда она навалилась на меня своей необъятной грудью.
– А кто? Я, что ли? Мне вообще надо на вас в милицию написать! А ну, давайте документы! Додумались, детей родных в лесу бросать. – Мадам Платок смотрела на меня так, словно обдумывала, стоит ли меня сожрать. Я поежилась от непроизвольного страха. В ее нутре таких, как я, пятеро поместится.
– Ты чего ей наплела? – зло прошипела я Дашке, которая старательно отводила глаза и под шумок быстренько будила Алешку.
– Я вам покажу родительские права! Вы у меня еще по судам побегаете. А что, если б они померзли?
– Я тут ни при чем, – попыталась отвертеться я, осторожно меняя позицию.
– Зачем рожают такие, не понимаю! – громыхала она. – Что вам, на аборт трудно сходить. Всем бы легче было.
– Обязательно учту, – угодливо кивнула я, сравнявшись с дверью. И, кивнув Дашке, крикнула: – Бежим!
– Что? – только и успела раскрыть рот мадам Платок, но мы уже вылетели с грохотом на улицу и в панике и дурацкой суматохе паковались в Сашкину машину, где он сидел с выражением высшей степени недовольства на лице.
– Гони давай! – проорала я, закидывая детей на заднее сиденье и запрыгнув чуть ли уже не на ходу.
– А что случилось? – сонно переспросил он, стартуя.
Тут за нами вслед вылетела Платок и завопила:
– Я на вас управу найду. Я номера-то списала.
– Что она списала? – помотал головой в непонимании Саша.
Я засмеялась и подмигнула Дашке.
– Номера твои. Будет тебя родительских прав лишать.
– Ну, бог в помощь, – усмехнулся он и повернул на большую дорогу.
Я откинулась на спинку кресла и посмотрела назад. Там сидели два таких прикольных нахохлившихся перепуганных воробья, что странная, ненормальная и несвойственная мне нежность залила меня до краев. Все хорошо. Все хорошо.
– Спасибо, – виновато пробубнила Даша.
Я внимательно посмотрела ей в глаза и, чуть помедлив, кивнула:
– Не за что.
– Почему ты так долго не шла? – спросил проснувшийся от этой суеты Алеша.
– Мы долго ехали, – объяснила я.
– А до этого? – уточнил он.
– В смысле? – не поняла я.
– Ну, вчера? В выходные? Где ты была, я тебя ждал, – как бы между делом, заметил он.
Я сглотнула комок и сказала:
– У меня были дела.
– А теперь кончились?
– Даже не знаю, Алеш. Вряд ли, – ответила я, и дальше мы поехали в тишине.
Телефон Константина так и не отвечал. Я решила, что не буду ни о чем расспрашивать Дашу. Захочет – сама расскажет, да и не мое это дело. Сдам их с рук на руки и уеду. От этой мысли мне стало грустно, и я закрыла глаза. Мелькающие огни усыпили и Алешу, и Дашку, и даже меня. Мне снилась какая-то чушь про консервированные помидоры. Я доставала их, надкусывала и понимала, что у них почему-то совсем нет вкуса. Банок было много, и через какое-то время меня начало тошнить от такого количества безвкусных помидор. Я все пыталась отыскать нормальный и, как водится, уже даже почти нашла, как вдруг меня зашатало и затрясло.
– А? Что? – вздрогнула я, с трудом разлепляя веки.
– Хватит дрыхнуть, прибыли. Мы практически возле твоего дома, – хмуро буркнул Сашка, двигаясь по дороге мелкими неприятными рывками.
Так вот почему меня во сне тошнило. Мы попали в одну из бесконечных московских пробок, которые с морозами становятся еще злей.
– Езжай дальше, нам надо на Щелковскую, – сказала я, зевнув.
– Ну уж нет. Дальше разбирайся сама. Я доставил вас до твоего логова, и все. И так вечер насмарку, какого хрена я должен нянчиться с чужими детьми? – ворчливо спросил он.
– Нет, ты не должен, – согласилась я. – Считай это просто актом милосердия.
– Для них? – он кивнул назад, где спали детишки.
Я покачала головой.
– Для меня. И… спасибо тебе за все.
– Почему-то мне кажется, что ты все-таки не до конца порвала с этим парнем, – нахмурился он.
Я вздохнула.
– Может быть, но только он-то порвал со мной окончательно. У него на первом месте дети, а я для них не подхожу.
