расставании. Алису бросил Артем, оставив записку на столе. А кого-то послали по телефону, отправив «смс». Кому-то о завершении романа стало известно только на свадьбе у любимого. На свадьбе с другой, соответственно. А кто-то на всякий случай, от греха подальше, рассказывал на каждом углу о том, что она (дорогая и любимая читательница) дура набитая, инфантильная фригидная стерва, не умеющая делать даже минет. И это после того, как она так старалась... И вот наша Элис понимает, что Артем с Алисой обошелся не хуже и не лучше, чем все эти козлы. Третье: тезис о силе и крутизне женщин как таковых. Мол, ты, дорогая и любимая сама знаешь кто, можешь все и всего, чего хочешь, достигнешь. Вот так-то. А вы говорите – реклама.
– Надо же! – восхитился Миша. Интересно, что он этого ничего не заметил, но, по-видимому, Алиса и правда это там нашла. Иначе зачем бы она употребляла глянцевую муру в таких количествах. Миша уже ползарплаты перевел на продукцию журнальной промышленности.
– Так. А дальше нам с вами надо потихоньку вводить Алису в ритм нормальной социальной жизни.
– То есть?
– Она у вас наверняка спит до полудня, читает до полуночи, гулять не ходит и не интересуется, откуда берется в холодильнике еда.
– Примерно, – восхитился точности профессионала Потапов.
– Нормальное поведение наркомана или алкоголика. С которым надо завязывать. Только не резко. А то будет отторжение. Что ей вообще по жизни интересно?
– Гитара? – предположил Миша.
– Исключено. Ставим табу на ее стандартный набор. Музыка, стихи, прогулки под дождем и пустые, ничем не заполненные дни.
– Тогда что?
– Ходите вместе по магазинам. Пусть выбирает занавески для ванной. Или отремонтирует вашу комнату. И попытайтесь ее увлечь чем-то. Может, кулинарией или шитьем.
– Может, устроить ее на работу? – предложил Михаил.
– Пока рано. Может и не выдержать. Вы еще подумайте. В конце концов, поговорите с ней. Может, она натолкнет вас на какую-нибудь путную мысль. И еще, это очень важно. Жизнь Алисы должна приобрести некую четкую систему. Ну, вроде: утром зарядка, умывание, прогулка с ребенком. В два – обед, сделанный ею или хотя бы с ее помощью. По вечерам вместе занимайтесь ее хобби. После десяти – в кровать. Обязательно следите, чтобы она высыпалась. От бессонницы происходит половина всех возможных срывов.
– Как же мне ее к этому приучить? – опешил он.
– Примером, не иначе. Делайте все для этого сами. Будем надеяться, она присоединится. Подсознательное желание занять свое место в семье у нее должно иметься. В любом случае, если что-то пойдет не так, приедете и подумаем. А пока – с вас тридцать долларов. И звоните, как только решите, что это нужно.
– Обязательно. А как мне понять, что именно нужно?
– Не знаю. Эта стадия – самая трудная. Имейте в виду, что выход из наркотического образа жизни равносилен переходу из космоса в плотные слои атмосферы Земли. Чуть не тот угол – вылетаешь обратно в вакуум. А если пережать, то сгоришь.
– Образно! – улыбнулся Миша.
– Да к черту образность. Алиса чувствует себя, как бутерброд под стальным колпаком. Темно, холодно и страшно, но если приподнять колпак – наверняка сожрут. Так что звоните, не стесняйтесь. Вот ваша сдача.
Миша вышел. Жизнь с Алисой не была подарком, но сегодня он впервые почувствовал, что надежда все-таки есть. Вернувшись домой, он подхватил Олесю на ручки и предложил ей на выбор прогулку, мороженое и аттракционы. Олеся выбрала все. Алиса смотрела на них через плечо, и нельзя было понять, нравится ей это или нет.
Ничего, всему свое время, решил Миша.
Часть III
Алиса
Глава 1
Почему не я?
Мне кажется, что дежавю – это не просто призраки знакомых из прошлой жизни. Еще это недосмотренные или недожитые фрагменты твоей собственной жизни, по недоразумению попавшие в параллельные измерения. Звучит как бред. Мои параллельные миры настигли меня, но не сумели поглотить. Видимо, в очередной Новый год что-то где-то перемкнуло или заклинило. Все пошло не так. Или так? Трудно сказать об этом определенно даже сейчас, по прошествии времени, лежа на обжигающем песке пляжа, ставшего мне новым домом. О чем же можно было говорить тогда? И все-таки именно в тот день я впервые почувствовала, что самое страшное позади. Странно...
– Что тебе здесь нужно? – набросилась на меня свекровь.
В то утро она должна была уйти на свои бессмысленные сутки. Работа, которая не приносит ни удовольствия, ни денег, была для меня загадкой. Сидеть в будке под землей и глядеть на бесконечную ленту эскалатора. Сидеть, представляя, что над тобой неизмеримая толща земли, сквозь которую не пройдет ни глоток воздуха, ни луч света. Каково? Тем паче когда за это тебе выдают мятых бумажек ровно на неделю сытой жизни или на две голодной.
– А вы почему не на работе? – спокойно спросила я. Не в первый раз она выуживала меня из недр своего секретера. А что она хотела? Если я знаю, что там лежат деньги, я что, должна их искать под бачком унитаза? По-моему, я действовала абсолютно логично.
– Я вернулась, – промямлила она и попыталась заглянуть через мое плечо. Составить, так сказать, первичное впечатление относительно размера потерь. Ибо то, что я уже захапала, отнять было невозможно.
– А я искала тут кое-что, – кивнула я и направилась к выходу.
– Как не стыдно красть у пенсионерки? – спросила она.
Как не стыдно? А почему, интересно, мне должно быть стыдно? Я же не могу работать и одновременно утрясать ее внучку.
– Как вам не стыдно совсем не оставить нам еды? Чем мне кормить Олеську?
– Спрашивай у Сашки. Он тебя обрюхатил.
– У Сашки можно спросить разве что героина.
– А мне плевать. Я не тяну, – гордо развернулась она.
Это, в общем-то, рядовое утро шло своим чередом. Я замотала полугодовалую дочь в пуховое одеяло и выперлась на прогулку. Класть мне было на эту прогулку, тем более в такой мороз, но еду меняли на деньги только в магазине, а он находился довольно далеко. Жаль, что мы не живем на окраине, где есть похожие на московские ярмарки и рынки. Что толку от этих немытых питерских красот, если вокруг только дорогущие супермаркеты. Я в них чувствовала себя по-дурацки, взвешивая две морковки и три картошки. Но какой, спрашивается, выбор? Мы перли через январскую пургу в сторону Московского вокзала. Бог с ним, со стыдом, он, как известно, глаз не колет. А вот стрелять сигареты на вокзале гораздо проще. Надо настрелять дня на три.
– Зверский холод.
– Да уж.
– Сигаретки не найдется? – спрашивала я.
– Держи. А разве можно курить с маленьким? – интересовался каждый второй.
– Пить нельзя, а курить разрешают. Для снятия стресса, – с умным видом заверяла их я и нагло выцарапывала из предложенной пачки не одну, а три-четыре сигареты. Иногда владельцы этого не одобряли. Тогда я округляла глаза в умоляющем ракурсе и произносила:
– Прямо пропадаю. Разрешите? – От этого, как правило, все обалдевали и кивали.
Был еще один вид спорта, в котором я сделалась профессионалом.
– Мелочи не найдется? Очень надо позвонить. – Но в январе слишком холодно, чтобы человек полез выуживать из кошелька монетки.
