Я узнаю о вас все или почти все.
Как часто вы опаздываете на работу и на сколько.
Случается ли вам уходить с работы раньше положенного времени.
Много ли вы курите.
Сколько времени проводите на обеде.
Заходите ли в помещения, в которых вам по роду работы совершенно нечего делать, например в архив к Машке, поболтать о новой диете.
И даже как часто вы ходите в туалет и сколько времени там сидите. Да-да, не удивляйтесь, ваши начальники поставили замок-контроллер и туда. А вы-то думали, зачем он там, если все свои? Да, именно для этого.
Ежедневно системы автоматизации записывают тонны закодированных сигналов открывания и закрывания дверей, и разобраться в этой хаотической информации помогает – кто бы вы думали? Опять угадали! Снова я. То есть утверждать такое совершенно неправильно, ибо я всего лишь контролирую продажу и интеграцию нашей системы на вашей фирме. И все-таки именно я в какой-то части ответственна за то, что, когда вы будете с замиранием сердца ожидать повышения и прибавки жалованья, его дадут вашей стерве-соседке, которая вечно смотрит на всех волком и вообще не курит. Почему? Именно, ее присутствие на рабочем месте будет втрое превышать ваше. Вуаля!
Такая работа, как у меня, связана с постоянными разъездами, посещениями цехов, переговорами о стоимостях, условиях и порядке интегрирования... В общем, к тому моменту, как я появляюсь дома, там уже торчат или Андрюша, или Мишка. А при них я бы смотрелась странно, раскручивая отверткой телефонную трубку.
«Мам, ты чего делаешь?»
«Ничего, сынок. Играй. Мама собирает на папу компромат».
Правда, интересная ситуация? Вот и я так подумала, поэтому никак не могла подгадать момент, чтобы наконец узнать плачевную судьбу моих пяти тысяч. Руки чесались, конечно, подкрасться к телефону посреди ночи и раскрутить его. Но мне хотелось в спокойной обстановке произвести все необходимые следственные мероприятия. Все-таки не каждый день шпионишь за собственным мужем. В конце недели, когда я уже совсем было раскатала губу, что проведу выходные дома наедине с диктофоном и бокалом сухого шабли, раздался звонок.
– Надо ехать в Красноярск, подписать акты согласования техусловий. А то они навнедряют там чего придется, а нам потом отвечать, – хмуро сообщил мне шеф.
– Почему я? – законно, но без надежды спросила я. Мой шеф действует по принципу «Хочешь сделать больше, нагрузи этим своего зама».
– Потому что я не уверен, что у них вообще есть подходящее под серверную помещение. Установят серверы в сыром подвале, а мы потом будем по суду доказывать, что это их вина.
– Откуда информация? – заинтересовалась я.
В целом я не возражала против того, чтобы самые ответственные дела сваливали на меня. Во-первых, я люблю свою работу (наверное, за это Андрей ненавидит ее еще больше). Во-вторых, это шанс получить повышение. А как еще можно подсидеть шефа, если не делать за него все подряд? С него-то тоже спрашивают, причем не русские лохи, а иностранные господа-инвесторы и кураторы. А они в последние годы все чаще вместо него звонят мне. Чем не результат?
– Мне позвонил тамошний «IT-шник» [1]криком кричал, бился, что ни за что не отвечает. А мы что – будем? Оно нам надо? – меланхолично поинтересовался шеф.
Я лишь уточнила:
– Когда лететь?
– Завтра утром, – обрадовал меня шеф.
Выходные в обнимку с диктофоном отменялись, поскольку Красноярск был важнее. Этот набитый разнообразным производством город так и просился к автоматизации, и деньги там были большие. Но люди, к сожалению, зачастую работали там дремучие и не верили на слово, когда им объясняли, что серверную [2]нельзя располагать в сырых, плохо отапливаемых и вентилируемых помещениях. Для них не было никакой разницы между струйным принтером и современным сервером.
– Партия сказала надо... – грустно улыбнулась я и поехала за билетом.
Красноярский клиент ругался со мной почти неделю, пытаясь сэкономить на условиях эксплуатации, оплате запчастей или хотя бы на откатах. Последнее было нереально.
Удачный момент прослушать запись с телефона обломился мне только через две с лишним недели, в воскресенье. Как только Мишка отбыл к своему мегадругу Витьке, а Андрей скрылся в неизвестном направлении, я приступила к задуманному.
– Ты скоро вернешься? – успела лишь спросить я Андрея, когда его спина почти исчезала в дверном проеме.
– А что? – вопросом на вопрос ответил он. Ненавижу этот прием, хотя и сама постоянно так делаю.
– Ну как, я же буду волноваться! – Я состроила одно из моих умилительных выражений лица.
При моем довольно жестком характере лицо мне досталось женственное и мягкое. Такие как я, аппетитные среднего роста шатенки с чуть вьющимися волосами и широко распахнутыми серыми глазами, обычно рекламируют всякие шоколадки для деточек. Заботливые мамы, ласковые жены, бла, бла, бла... Все это совершенно не про меня, но рожицу «когда ты будешь обедать, дорогой» я состроить могу.
– Ты? Волноваться?! У тебя что, нервишки расшалились? – полюбопытствовал Андрей.
– А что, жена не может спросить мужа, когда он придет? – уже сухо уточнила я.
Андрей остановился и внимательно всмотрелся в мое лицо.
Я отвела глаза. Что-что, а способность к анализу у него всегда была фантастическая. Наконец он расслабился и перевел взгляд.
– Хата свободна до вечера. Отдыхай, дорогая.
– И на том спасибо, – изобразила я оскорбленную невинность, хотя в целом узнала то, что хотела.
Закрыв дверь на защелку, я раскрутила наконец трубку и вынула своего «жучка»-паучка. Он лежал на моей руке, такой маленький и беззащитный, такой цифровой... Я вынула карту памяти и вставила ее в магнитофон. Файлов-разговоров было много, около тридцати. Кровь прилила к щекам, когда я поняла, что сейчас буду слушать чужую, совершенно не предназначенную для меня информацию. Подслушивать разговоры – я никогда этим не занималась и, наверное, правильно делала, потому что шпион из меня никакой. Первый же разговор заставил меня почувствовать себя последней свиньей.
Говорил Мишка:
– Слушай, ты поедешь на Горбушку?
– А когда? – отвечал ему Витька.
– Ну, завтра. Ты же хотел «яву» купить.
– Не знаю даже. Мне сейчас не до «явы». А ты что, все-таки всерьез решил? А не геморрой?
– Да надоело все. Детский лепет. Надо начинать что-то делать. Хоть самоучитель откатаю. Так поедешь?
– Подумаю. Давай потом звякни, о’кей?
На этом разговор, собственно, был окончен, а я сидела пунцовая и думала, что просто не смогу вот так запросто прослушать все записи. Мне совершенно не хотелось знать, что говорят в мое отсутствие близкие. Особенно Мишка. Тем более что из записи я все равно ничего не поняла. Кроме того, что мой сын, возможно, не совсем идиот, которого могут выставить из школы. Ведь если мальчик говорит, что ему все надоело и хочет купить «яву» (а это среда для профессионального программирования), то вряд ли он страдает слабоумием.
Следующий разговор тоже был Мишкин, на этот раз с какой-то неизвестной мне девочкой. Как только я услышала ее голос, моментально стерла запись. Нет, это уж слишком. В личную жизнь сына я не полезу ни за что.
Следующие пару разговоров мой супруг обсуждал со своим коллегой Смирновым (скользкий, между прочим, тип), как им лучше поменять расписание лекций, чтобы освободить пятницу. Кажется, муж собирался куда-то линять, но об этом я не знала, так как в ту пятницу приехала домой к ночи, а утром уже
