– А что такого? – невинно ухмыльнулась Лида и прошлепала в кухню. Павел тогда не сделал ничего. Хотя хотелось ее порвать, хотелось ударить, стереть с ее лица это блядское выражение. Стереть огромным синяком. Но он промолчал и не сделал ничего, просто стоял и смотрел, как Лида бродит по дому и что-то напевает. Павел этого не забыл, но где-то в глубине души он хоть и с болью, но признал, что они квиты.
А вот с Лемешевым они квиты не были. Он к Пашиным деньгам никакого отношения не имел, он просто взял их, потому что они там лежали. По праву сильного, нет, по праву шакала взял. И сделать ничего нельзя, и от этого у Паши в голове бушевали неуправляемые стихии. Лед и пламень. Вот если бы прямо сейчас Паше дали встать и пойти, если бы пришел какой-то целитель и совершил это чудо! Взял бы и сказал: «Встань и иди!» – Паша бы встал и пошел прямо к Лемешеву, и уж тут бы он смог выстрелить, не промахнулся бы. Но вот незадачка, какая досада, в его палате, как и на всей территории областной многопрофильной больницы, не имелось ни одного завалящего целителя-чудотворца. Так что весь этот внутренний бунт не помог Паше справиться даже с мухой, ползавшей по его лицу. Однако, по большому счету, можно сказать, что именно Лемешев вернул Павлу желание жить.
Утверждение 14
Мне удается видеть в людях больше, чем они говорят о себе
(____баллов)
Никогда еще Жанна не оказывалась в таком дурацком положении, как в тот день, сидя в Сашиной машине. Он заехал за ней к концу рабочего дня, в течение которого Жанночка чуть не свихнулась от беспокойства и идиотизма созданной ею самой ситуации. Устроила, понимаешь, проверочку. Ляпнула, понимаешь, все, что собиралась. И вот теперь ее собственная машина заботливо оставлена на платной больничной парковке, а сама она сидит на переднем сиденье его «Вольво» и практически затылком чувствует на себе насмешливый, испепеляющий взгляд Лиды, и ей все время хочется обернуться. Но не сидеть же с изогнутой шеей только потому, что до смерти боишься пациентской жены.
– Саша, я же сказала – я отменила встречу, – снова попыталась уйти от ответственности Жанна, но Александр Евгеньевич был неотступен:
– Какая разница, что ты ее отменила.
– Вернее, это не я – это хозяйка ее отменила, – продолжала путаться Жанна. – Она не смогла, у нее там какая-то срочная командировка возникла, так что она ко мне приедет только через неделю в лучшем случае. Так что ничего мне не нужно давать.
– А что, через две недели деньги брать она не станет? Даст тебе жить бесплатно?
– Нет, – слабым голосом согласилась Жанна.
– Значит, больше об этом не говорим, ладно?
– Ладно, – кивнула она, снова все-таки рефлекторно обернувшись и посмотрев на Лиду. Та, оказывается, не сводила глаз с Жанны. Волосы у нее отросли и имели некрасивый переход цвета – с белого на темно-темно-русый – где-то в районе ушей. В остальном, не считая этого странного нежелания краситься, Лида выглядела по-прежнему великолепно. Куда великолепнее Жанны.
– Слушай, Дундук, а раз нам не надо встречаться с этой хозяйкой, то не надо в это Бирюлево и ехать?
– Лида, ну сколько можно – Дундук, Дундук, что мы – дети, что ли? – обиделся Саша. Еще бы, при женщине.
Лида ухмыльнулась.
– Александр Евгеньевич, голубчик, скажите, – насмешливо перефразировала она, – к чему нам переться в эту глушь, Саратов, если встреча так удачно отменилась? Не лучше ли отправиться в какой-нибудь ближайший кабак, то есть, простите, в какое-нибудь приличное место, словом, все-таки в кабак, и там все обсудить?
– Не Бирюлево, а Бусиново, – вставила свои три копейки Жанна, оскорбившись за родной район.
– Прекрасно, – невозмутимо кивнула Лидия. – Не понимаю только, отчего вы не сняли квартиру поближе к больнице. Бу€синово ваше – оно вообще где?
– Буси€ново, – возмутилась Жанна.
– Да? – пожала плечами та. – А по мне, так Бу€синово – красивее. Бусы, то-се. Ладно, так где оно? В нашем полушарии или ближе к Бразилии?
– Недалеко вообще-то, – вступился Александр Евгеньевич. – Следующий поворот за Ленинградкой.
– Там есть еще что-то? Какая-то жизнь? Там же одни трубы! – поразилась Лида.
Жанна прикусила губу. В ее Бусинове пейзаж действительно не отличался эстетизмом, но ведь это же была ее собственная квартира, любимая. Еще бы, если бы она ее снимала, уж она бы выбрала какое-то другое место. Только вот… как сказать о том, что вся история с квартирной хозяйкой – вымысел, как? Разрушить все, что было нажито непосильным трудом? Такой мужик, и зачем она затеяла эту проверочку?! Ведь не простит же обмана, такой уж точно не простит. Он к ней со всей душой, вот, в кармане тысяча долларов лежит, а она? Ай, как все запущено.
– Лида, прекрати.
– А давайте действительно просто где-нибудь посидим, – неожиданно поддержала идею Жанна. Она вдруг подумала, что если допустить в квартиру Лидию, это может кончиться плохо – уж та в состоянии вычислить, что в доме никакой квартирной хозяйкой и не пахнет.
– Давайте посидим, поедим, а то вон у нас доктор какой худющий, – ерничала Лидия. – Сашка, ты ее что-то плохо кормишь. Хоть бы еще спать не мешал.
– Лидка!
– Ладно, умолкаю. Вон, поверни-ка направо, Дундук, там будет забегаловка одна. Кажется, – сосредоточенно посмотрела на дорогу Лида, вспоминая, как лучше проехать. Александр Евгеньевич Дундука пропустил, чтобы не связываться, не то попадешь еще больше под ее острый язычок, пусть уж лучше Дундук.
– И как только тебя Пашка выносит? – только добавил он.
Лидка фыркнула и ответила:
– Как видишь, плохо. Оглох напрочь, только чтобы не слушать. Вот, приехали.
Забегаловка оказалась дорогим рестораном, с мраморными полами, барной стойкой из красного дерева и тяжелой деревянной мебелью. Официанты при виде клиентов просияли такой радостью, что стало понятно – такое чудо случается не каждые пять минут.
– Чего изволите? – любезно согнулся пред честной компанией официант.
– Марафету, – хихикнула Лида, листая меню. – Где у вас тортики?
– Последняя страница, – с пониманием кивнул официант, а Жанна с немым изумлением посмотрела на Лиду. Тортики? А разве она не питается исключительно кровью убиенных младенцев? Нет? Странно. Какие нынче вампиры пошли.
– Жанночка, ты сегодня ела?
– Кушала, не волнуйся, – быстренько ответила Жанна.
– По ней видно, что она кушала. Глюкозу внутривенно? – ухмыльнулась Лида.
– Так, давайте-ка нам тогда… – сосредоточился Александр Евгеньевич. В результате Жанна была накормлена не хуже Остапа Бендера, и им бог к обеду (вернее, собственно, к ужину) послал густой красный борщ, такой, какой Жанна в последний раз только у мамы в Самаре ела, когда мамочка еще была жива. Баклажаны с чесночком, сдобренные Лидиным комментарием: «Ты что, Дундук, заказываешь? Целоваться не планируешь?», отчего Жанночка стала пунцовой. Овощной салат, стейк с кровью – для Лиды (все-таки вампир, определенно) и домашние котлеты для Дундука (простите, для Александра Евгеньевича), что окончательно умилило Лидию.
– Светлов, стоило ли разводиться, чтобы в ресторанах домашние котлеты заказывать. Слушай, а как там Маринка-то поживает? Она-то уже в курсе? – Тут Лидка кивнула в сторону Жанны.
– Лида, прекрати. Это совершенно ее не касается.
– Я-то это знаю, а она? Знаете, Жанночка, у Александра Евгеньевича нашего повышенное чувство вины – перед всеми и за все. Очень удобно в определенных обстоятельствах, но надо уметь пользоваться.
– Я не собираюсь никем пользоваться, – вставила Жанна, против воли набросившись на борщ. Слишком уж вкусен, а питание, которое Жанна получала в больнице, действительно в основном состояло из кофе,
