Я дернулась.
– Я в магазин, – невинно посмотрела я на него.
– Ага. Я так и понял. Ты только не перебери, когда будешь объясняться, – меланхолично отреагировал он.
– Не переберу, – пообещала я.
Я старательно уговаривала себя, что это совсем не страшно – признаться в любви, что даже если Борис меня выставит с позором, стыд глаза не ест, я переживу. Но когда я вышла на улицу, меня потихонечку начало накрывать. Все события последней недели вдруг вспомнились и заставили меня дрожать от ужаса перед будущим. Я развалила свою собственную свадьбу. Много ли девушек может похвастать подобным достижением? Я поставила подругу в дурацкое положение. Правда, сначала подруга поставила в дурацкое положение меня, но ведь она хотела как лучше и была уверена, что знает, как мне лучше, лучше меня. Какая-то дурацкая фраза, но все очень точно. Почему-то всю жизнь кто-то решает за меня, что мне делать. А теперь я просто не готова на это. Совершенно не готова. Поэтому я пойду и все скажу Борису. Все, что мне кажется важным. И пусть потом выгоняет меня с позором из дому. Или…
– Нет, не буду думать об этом, – решила я.
Но голова все равно крутила и крутила разные мысли, отчего к подъезду Бориса Аверина я подходила в нервическом, дерганом варианте. Я и так мало похожа на спокойного, рассудительного человека, а тут принялась трепыхаться и пытаться уговорить себя сбежать, как только подъезд замаячил далеко впереди. А уж когда мои ножки принесли меня к самому дому, сердце ухало и билось в виски с такой силой, что впору было «Скорую помощь» вызывать. Возможно, я так бы и сделала. Скорее всего, я бы малодушно развернулась и дезертировала, но стоило только мне поравняться с подъездом, как из него выскочил разгильдяйского вида подросток.
– Простите, – бросил он, оттолкнувшись от моего плеча, в которое стукнулся, вылетев из подъезда.
– Ничего страшного, – кивнула я, посмотрев ему вслед. Тоже ведь своего рода знак. Не так часто передо мной распахивается обычно наглухо запертая домофонная дверь.
Я смотрела, как она с медленным, протяжным скрипом норовит захлопнуться обратно. Ну, уж нет. Я вскочила в подъезд и поплелась к лифту. Уже радует, что не придется звонить по гулкому, искажающему голоса домофону и объясняться с Борисом на всю улицу. А вдруг бы он мне не открыл? А так у него и шанса нет от меня избавиться.
Я поднялась на лифте, долго стояла на лестничной клетке и собиралась, что называется, с духом. Когда я поняла, что духа у меня не так уж и много, то поднялась еще на один пролет вверх, встала между этажами и стала сокрушаться, что я не курю. Сейчас бы я хорошо смотрелась здесь с сигаретой, нервничая и судорожно выдыхая дым. Мне казалось нормальным, что я никак не могу заставить себя заняться тем, за чем пришла. Я принялась с интересом изучать стоявшие под окном около подъезда машины.
– Что ты здесь делаешь? – раздался голос Бориса.
Ну, естественно. А как же иначе, если он всегда традиционно подкрадывается со спины.
– Я? Трамвая жду, – зачем-то ляпнула я. – Сигаретки нет?
– Ты стала курить? – удивился Борис. Я отвернулась от окна и посмотрела на него. Он стоял с помойным ведром, такой домашний, такой знакомый. И улыбался.
– Я-то? Вот, думаю начать. Если у тебя сигаретка найдется, – улыбнулась я в ответ. Господи, как же я была рада его видеть. Даже просто видеть.
– Сигаретки у меня нет. А вот что у меня на лестнице делает новобрачная, я не понимаю. Ты решила здесь провести медовый месяц?
– Я отменила свадьбу, – серьезно сказала я.
– Что? – ахнул Борис. И с его лица тут же слетела скептически-циничная маска. Наверное, непроизвольно, потому что он тут же попытался ее нацепить обратно.
– То. Я узнала, что ты приходил ко мне. Зачем?
– Ты из-за этого отменила свадьбу? Из-за того, что я к тебе приходил? – поразился он. Еще бы, я и сама до сих пор поражаюсь.
– Не только. Просто я не люблю Петечку. Совсем не люблю. И никогда не любила, – пояснила я. И покраснела. Потому что если понятно, что я не любила Петечку, тогда вполне понятно, кого я любила. Его. Бориса.
– И как он? Пережил?
– Не знаю, – пожала я плечами.
– Как так? – не понял Борис.
Я смутилась. Еще бы, ведь то, как я поступила, благородством не отдает.
– А так. Я сбежала, – сказала я и отвернулась к окошку. Столько вопросов, а главного он не хочет спросить. Зачем я пришла, чего хочу.
– От тебя я этого вполне ожидал, – улыбнулся Борис. И замялся.
Повисла пауза, которая заставила меня огорчиться, практически упасть до нуля. Если он не хочет продолжать разговор, не зовет меня в дом, значит, мой порыв ничего не значит. Он сейчас выбросит свои помои и уйдет.
– Я тебя люблю, – ляпнула я, хотя чувствовала себя отвратительно.
– Я верю. Просто я не знаю, как на это все реагировать. Я не ожидал, признаться. И не очень готов, – замямлил вдруг Борис.
Я поняла, что все кончено. Резко захотелось уйти.
– Ничего страшного, я пойду. Все в порядке. Мы сейчас на работе новый проект затеяли, так что жизнь не стоит на месте, – тараторила я, чтобы только не дать Борису сказать что-то еще, отчего я не смогу дальше жить. Но он сделал над собой усилие, стряхнул это странное оцепенение и принялся меня останавливать, хватать за руки и что-то неразборчиво объяснять.
– Ты все не так поняла. Давай поговорим спокойно, что ты завелась? Я тоже тебя очень ценю и люблю.
– Это прямо бросается в глаза, – горько усмехнулась я.
Борис молча посмотрел на меня и вздохнул, как вздыхают учителя, когда никак не могут достучаться до рассудка учащегося.
– Я очень жалею, что тогда все так получилось с этим дурацким паспортом. Я должен был тебе сразу все объяснить, а сам, как дурак, принялся злиться, что ты меня перепроверяешь, не доверяешь мне.
– Ничего страшного, это же все в прошлом, – с надеждой сказала я. – Я поняла, что больше всего я хочу тебе верить. Мне без тебя плохо. Пусть даже ты был женат. Пусть не развелся.
– Да не в этом дело, – поморщился он. – Ты же ведь никогда не слушаешь, все сама додумываешь.
– Я вообще больше ничего не хочу додумывать, – рьяно закивала я.
– Понимаешь, жизнь – сложная штука. А тем более, что и я не мальчик. У меня есть своя история, свои страхи. И когда у меня из карманов достают паспорт, я начинаю дергаться.
– Все понятно, не надо слов. Я люблю тебя. А ты? Ты меня любишь? – спросила я про самое главное.
– Ну конечно, – кивнул он. Я выдохнула весь воздух. – Просто сейчас у меня не все так просто.
– Что? Что не просто? – нахмурилась я.
– Борис? Ты чего так долго? – вдруг раздался женский голос за моей спиной. Что ж такое, все время кто-то что-то делает за моей спиной. Я обернулась и увидела там женщину. Ту самую женщину с фотографии. Она стояла в домашнем халате в дверях Борисовой квартиры и полотенчиком вытирала тарелку.
– Маша? Это Наташа.
– Приятно, – выдавила из себя его жена, так что сразу стало понятно, насколько ей приятно. Его ЖЕНА. Здесь!
– Наташа? Ты что? – вдруг засуетился Борис, глядя, как, видимо, изменилось мое лицо. – Это совсем не то, что ты подумала.
– А что она подумала? – с интересом оглядела меня его ЖЕНА. Кошмар! Что я тут делаю? Надо бежать!
– Это не то. Мы с Машей просто…
