расходы, связанные с постройкой хлева, да кое-что еще останется. Правда, едоков прибавилось, к тому же все это были молодцы хоть куда. Хозяйка порой озабоченно поглядывала на миски с кашей и особенно с мясом, которые быстро пустели, однако сказать ничего не решалась — этак можно с самого начала испортить отношения с новыми работниками. Хутору нужно создать добрую славу, чтобы впоследствии легче было находить работников.
Расчет этот был верен. Очень скоро в округе распространился слух, что на хуторе Соо работы много, трудятся там все, как лошади, но платят хозяева прилично и, главное, кормят сытно. Только Сассь Кару был иного мнения. Он считал, что хоть здесь и кормят досыта, но с работника семь шкур дерут, во всяком случае, шкур дерут куда больше, чем позволяет кормежка. Лээна Кару набросилась на сына: дескать, в кои веки получил твердую работу и возможность жить по-человечески, к тому же и делу тебя учат, а ты все недоволен…
Мельничиха сдержала свое слово и поговорила с писарем. Писарь частенько проходил мимо их дома, и увидеть его не составляло труда. Вот и сегодня он шел как раз в тот момент, когда хозяйка направилась из хлева с бидонами на кухню. Писарь завел разговор о хорошей погоде, упомянул как бы невзначай, что отправил на мельницу зерно, которое обещал хозяину Терра из деревни Мягеде, тот заедет за ним через день.
Мельничиха решила, что теперь самое время сказать писарю о просьбе хозяина хутора Соо. Писарь для виду поломался: кормовая мука самой мызе нужна, винокуренный завод стоит, барды для скота нет, вот и требуется больше кормовой муки. Лийна поинтересовалась, почему завод так рано остановили, ведь он только недавно начал работать.
— Ну да, начал недавно, да картофеля мало и зерна не хватает, — ответил писарь. — Вывесили объявления, что мыза скупает картофель для перегонки на спирт. У крестьян урожай картофеля неплохой, поэтому можно ожидать, что с нового года винокуренный завод опять заработает, и тогда, конечно, будет барда, муки потребуется меньше.
Поговорили и о том, скоаько писарь просит за свой товар, и Лийна пообещала передать цену Кости. На вопрос, сколько тому нужно муки, Лкйна отвечала, что точно сказать не может, но знает, что мука будет нужна постоянно. Писарь дал согласие. Когда они обо всем договорились, он пошел своей дорогой, хозяйка же решила сходить на хутор Соо к сестре. Накинув полушубок, она зашагала в сторону хутора.
Учитель Яян Лейман и другие
Дорога вела мимо дома, где жил учитель. Крыша посередине провалилась и держалась только по краям. Лийна бывала в этом доме, когда провожала детей. Выглядел он убого. В одной комнате занимались дети, отсюда дверь вела прямо в комнату, где жил учитель. Рядом была кухня, большая, полутемная, с большой печью, на которой грели воду и корм для скота (учитель держал свою лошадь, корову и телку). Тут же был умывальник для учеников.
Лийна смахнула снег с ботинок и вошла. Учителя она застала дома. Это был крупный, сильный человек, в самой поре — лет тридцати с небольшим. Будучи холостяком, он привык к несколько беспорядочному образу жизни, что сказывалось и на его внешности. Летом и зимой ходил с расстегнутым воротом.
С мельником и мельничихой у Леймана были хорошие отношения, он нередко заглядывал к ним. Его приветливо встречали, угощали кофе. Хозяйке это было особенно по душе, так как она хотела, чтобы ее сыновья после учебы у Леймана попали в городскую школу, а затем и в гимназию. Муж был против гимназии. Я помню эти споры. Отец уверял, что из гимназии выходят одни конокрады, а он у себя в доме таких не потерпит и сыновьям не разрешит в гимназии учиться. Все равно дать детям полное образование у него средств не хватит. Но мать мечтала видеть нас гимназистами и искала поддержку у учителя.
Вот и теперь они заговорили о том же. Занятия в школах уже начались, и надо позаботиться, чтобы будущей осенью оба старших мальчика поступили в школу. Учитель объяснил, что в гимназии обучение ведется на русском языке и, чтобы попасть в приготовительный класс, мальчики должны хоть намного говорить по-русски. Кроме того, им нужно привыкать к городской жизни, а поэтому следует заранее подумать и о квартире. Он обещал разузнать в городе, нельзя ли в какой-нибудь частной школе поучиться год или полгода русскому языку. За обучение надо было платить. В частных школах плата довольно высокая, но попасть туда легче.
Так они решили в тот вечер, сидя в полуразвалившейся школе при свете тусклой лампы. Мельничиха была очень тронута, что учитель так участливо относится к ее детям. Он вызвался немного проводить ее, хотя она и запротестовала: дескать, далеко ли тут, да и люди увидят, станут судачить, мол, что это у них за дела. Но учитель сказал, что и ему не вредно немного пройтись, подышать свежим воздухом, тем более что все равно полдня ничего путного не делал и из дому не выходил, а этак немудрено и быстро состариться.
— Уж вы-то не скоро состаритесь, такой богатырь, — заметила Лийна. Так с шутками они и дошли до хутора.
Учитель жил вместе с матерью. Она уже была старая и все больше лежала на кровати и растирала мазями сведенную ревматизмом ногу. С ними жила и сестра с ребенком, помогала в хозяйстве, ходила за скотиной и выполняла прочие домашние работы. Был у учителя еще брат, студент. Жил он в Петербурге и приезжал на хутор только летом. Будучи одиноким, учитель живо интересовался всеми делами хуторян. Появление новых хозяев было в их однообразной жизни большим событием.
Учителю не терпелось узнать, что это за люди, интересно ли будет поддерживать с ними знакомство. Не мешкая, он зашел к ним познакомиться. И надо сказать, что семья Кости произвела на учителя довольно благоприятное впечатление. Они разговорились с хозяином. Кости утверждал, что земледелец — основа всей жизни. Ведь крестьянин пашет, сеет, собирает урожай, дает людям хлеб, молоко и мясо. Нет крестьянина — нет и государства. Учитель пытался было возразить, говоря, что крестьянин работает не голыми руками, ему требуются орудия и все другое, а это все ему дает город. Нельзя сбрасывать со счетов и образованных людей. Ведь кто получил образование, тот больше знает и умеет. Хозяин этого не оспяривал.
— Так-то оно так, но, если взять хотя бы газеты, скажем «Постимээс», [3] уж очень много они толкуют про общие интересы, — заметил Кости. — А что, скажем, у меня общего хотя бы с теми же голодранцами из соседнего поселка, у них нет ни поля, ни усадьбы, они и не работают по-настоящему. Нет, нам, крестьянам, нужна газета, которая защищала бы наши интересы. Ведь у крестьянина свои заботы: как управиться с работами, как собрать средстьа для выкупа хутора, расплатиться с долгом помещику, и обо всем ему приходится думать одному, а надо бы, чтоб ему помогало государство, хотя бы ссудой.
— Ведь и ему выгодно иметь хорошо развитое сельское хозяйство, — озабоченно рассуждал Кости.
Затем разговор перешел на слухи о войне. Хозяин старался побольше выведать про это у учителя, человека образованного, читающего газеты. Но учитель отвечал сдержанно, сказал только, что о Балканской войне газеты не пишут, а если про то болтают люди, так не всему следует верить.
Понравились Лейману сыновья Кости. Старшему по возрасту следовало бы уже учиться в средних классах гимназии, и хозяйка просила учителя, чтобы тот устроил мальчика в городскую школу, хотя бы в частную, где он мог бы пройти ускоренный курс начальных классов. Мальчик очень хотел учиться и поэтому с волнением прислушивался к разговору взрослых…
В конце года Кости в последний раз съездил на старое место, забрал родителей жены и все их пожитки.
Как условились, старикам пришлось жить врозь. Бабушка осталась со старшей дочерью в Соо, а дед поселился у нас, в доме при мельнице. Ему отвели большую комнату, которая почти не отапливалась.
