его курса. Правда, Жан указывал, что число сторонников приближается уже к тридцати тысячам, но что значат тридцать тысяч по сравнению с тридцатью миллионами!
— Не стоит беспокоиться, — уверял его Жан. — В самом Урбсе масса недовольных. Они непременно поддержат нас, стоит лишь начать! И, конечно, никакого похода на столицу, а тем более штурма мы не планируем: повстанцам легко затеряться среди многомиллионного города и ударить внезапно по единому сигналу командира.
На вопрос Коннора, как организована армия восставших, Жан ответил:
— Каждый отряд составляют подразделения добровольцев, направленные — каждое со своим командиром — из десяти поселений. Отрядом командует один из этой десятки, выбранный остальными девятью и утвержденный штабом армии. Кстати, один из отрядов идет под командой представителя Ормона.
— Вероятно, это ты? Рад познакомиться с будущим начальством! — шутливо проговорил Коннор.
— Нет, но я могу представить тебя командиру, хотя, по-моему, вы уже знакомы, — парировал Жан, подводя Томаса к Эвани. — Вот твой начальник отряда.
Коннор онемел. Что же это за армия, если командирами в ней могут избираться совершенно чуждые военному делу девчата? Он и так был невысокого мнения об организации предполагаемого восстания, а теперь явственно понял, что все предприятие обречено на провал. К серьезным делам надо и подходить серьезно, а здесь… какая-то игра в бирюльки!
Внезапно его невеселые размышления прервал вид странного светящегося предмета, напоминавшего по форме вытянутый наконечник копья. Он стремительно приближался, беззвучный и прозрачный, и Коннор, решивший сначала, что это один из знаменитых “треугольников” горожан, понял, что перед ним нечто совершенно иное.
Заметив, как изменилось выражение лица их собеседника, устремившего взгляд к небесам, Эвани и Жан оглянулись и в ужасе отпрянули, едва не сбив Коннора с ног.
— Это Вестник Господина! — в ужасе прошептала Эвани, закрывая ладонями лицо.
Смертельно побледневший Жан тряхнул Томаса за плечо со словами:
— Не смотри на него! Твой взгляд может притянуть Вестника. Постарайся думать о чем-нибудь нейтральном!
Он наклонил голову, и Коннор услышал, как с его бескровных губ сорвались слова то ли молитвы, то ли стихотворных строф.
Однако сам Коннор не мог отвести глаз от удивительного явления. Он увидел, как Вестник принялся описывать круги над Ормом, а затем стал снижаться по спирали чуть ли не до самой земли, беспрепятственно пронзая все, что попадалось на пути его стремительного полета. Затем резко набрал высоту и устремился прочь — в сторону леса.
— Он улетел, наконец, — сообщил Коннор друзьям, и когда те нерешительно подняли головы, спросил: — Так что же это было?
Не отвечая ему, Эвани вцепилась в рукав Жана и дрожащим голосом спросила его:
— Почему Вестник появился здесь, как ты думаешь? Неужели Господину что-то стало известно!
— Вряд ли, — ответил Жан. — Думаю, это контрольный облет. — Он повернулся к Коннору и со вздохом произнес: — Вот ты и увидел секретное оружие Кольмара. В сущности, это своеобразный сгусток энергии, способный считывать мысли любого человека и передавать приказы Господина. Причем не просто передавать, а гипнотически внушать безоговорочное повиновение. Телепатия на расстоянии со стопроцентным результатом, — горько усмехнулся Жан.
— Но непременно должен существовать какой-нибудь способ бороться с этим! — Коннор даже не мог представить себе подобное воплощение всесилия.
— К сожалению, только один — не думать, — с безнадежностью в голосе произнесла Эвани.
— А мы в последнее время только то и делаем, что думаем и говорим о восстании, — возразил Коннор. — Наверняка эти сведения уже стали достоянием соглядатаев Господина, и доказательством этому служит появление Вестника. Вероятно, надо пересмотреть планы и не торопиться выступить против Урбса, — предложил он.
— Ни в коем случае! — воскликнула Эвани. — Возможно, Господину и в самом деле все известно, но он решил, что мы испугаемся Вестника и отложим нападение. Так нет же! Мы не оправдаем его ожиданий и поднимем восстание немедленно! Для этого все готово — наши люди уже в столице и ждут сигнала. Мы тотчас едем туда.
Выслушав приказ, Жан поспешил за машиной, и вскоре они уже ехали в сторону Урбса. Коннор подумал, что даже прошедшие века не изменили главной особенности сельских дорог: машина, качаясь, словно корабль в бурю, преодолевала ухабы и рытвины невероятно разбитого покрытия. Внезапно качка прекратилась — теперь они мчались по невероятно гладкому полотну великолепного шоссе.
Коннор высказал Жану свое недоумение по поводу такого контраста, на что молодой инженер резонно заметил:
— Что тут удивляться? Налоги, собранные с населения, идут лишь на благоустройство правительственных трасс, а сельские дороги обязаны обихаживать мы на принципах общественных работ, хотя именно пригородные шоссе гораздо больше страдают от колес тяжелых машин. Одним словом, платим и там и тут.
“Они, пожалуй, не очень-то щедро тратятся на свои же нужды, хотя и живут вроде бы не бедно”, — подумал Коннор, потирая ушибленные бока, но не стал больше касаться этой темы. В конце концов не стоит судить об укладе почти неизвестной ему жизни. Поэтому он сменил тему и поинтересовался у Жана:
— А вы не пробовали агитировать в армии, чтобы привлечь на свою сторону профессиональных военных?
— Это безнадежно. У них нет причин быть недовольными политикой Господина, — ответил Жан Орм.
— В мое время о популярности главы государства судили по тому, как относятся к нему простые солдаты. Значит, Господин весьма уважаемый правитель, — предположил Коннор.
— Конечно, — согласился инженер. — Он очень мудрый политик, способный объединять вокруг себя талантливых людей. Это только усложняет нашу задачу.
Томас решил, что только время поможет ему решить вопрос, чем в таком случае подпитывается ненависть сельских жителей к правительству, если даже они положительно оценивают деятельность Господина. Поэтому он просто попросил рассказать как можно больше о происшедших на Земле переменах.
Из рассказа своих спутников он узнал о крупных поселениях в Антарктиде, расположенных в искусственно подогреваемых зонах; о добыче платины на Южном полюсе планеты; о том, что прежде безводная Сахара являлась теперь главным поставщиком зерна, овощей и фруктов. Для пассажирских и грузовых перевозок отныне использовалась реактивная авиация, что оказалось значительно выгоднее других видов транспорта. Узнал он и о том, что на вершине Эвереста сооружена гигантская обсерватория с таким совершенным оборудованием, что любая точка даже самых отдаленных планет казалась не дальше вытянутой руки. Возобновились прерванные на века космические программы, и недалек тот день, когда человечество пошлет своих исследователей к далеким галактикам. С этой целью уже начато строительство космопорта на Луне.
Эвани с нескрываемым восторгом рассказала об удивительной лунной находке:
— Этот великолепный гибрид растения и кристалла получил название лунной орхидеи. Каждый цветок стоит целое состояние, и лишь немногие богачки могут позволить себе подобное украшение.
— Мне хотелось бы подарить тебе к свадьбе лунную орхидею, — мечтательно произнес Коннор, но, поймав хмурый взгляд Жана, постарался придать своим словам шутливый оттенок: — Прекрасным девушкам так идут прекрасные цветы.
Дорога постепенно поднималась вверх, и внезапно Эвани, указав в ветровое стекло, воскликнула:
— Смотрите! “Треугольники” горожан!
Казалось, прямо им в лоб устремились три реактивных самолета, увеличиваясь прямо на глазах — от малоприметных точек до огромных стрелоподобных конструкций, боковая сторона которых достигала в длину
