ступеней мужественности и женственности на отдельные этажи не составляет общего правила, но и в этих случаях мы имеем кое-где постепенные переходы половых промежуточных форм. С другой стороны есть поразительные аналогии явлений этой слабо исследованной области в животном царстве, где эти явления так же раздроблялись и считались особенно удивительными вследствие того, что забывали о гетеростилии. У многих родов насекомых, именно у forficulidae(yxoвepток) и lameliicorniae (у lucanus cervus, у оленя-рогача, у dynastes hercules и xylotrupes gideon) встречаются с одной стороны самцы, у которых их вторичный половой признак, ясно отличающий их от самок, рожки развиты до значительной длины, а у другой главной группы самцов рожки развиты относительно, мало. Бэтсон, от которого исходит подробное описание этих явлений, различает поэтому «high males» и «law males», правда, эти два типа связаны друг с другом непрерывными переходами, но промежуточные ступени у них редки, и большинство экземпляров приближается к той или иной половой границе. К сожалению, Бэтсон не занимался вопросом о половых отношениях обеих групп к самкам, так как он приводит эти случаи, как примеры вариаций с отсутствием непрерывности. Поэтому остается неизвестным, есть ли так же среди самок две группы подобного рода, которые обладают различным половым сродством с разными формами самцов. Поэтому указанные наблюдения применимы только, как морфологические параллели к ге-теростилии, а не как физиологические доводы для закона полового притяжения, для подтверждения которого гетеростилии являются действительно весьма ценными.
Ведь, может быть, гетеростильные растения являются полным подтверждением мнения об общей ценности приведенной формулы для всех живых существ. Дарвин указал, а после этого многие исследователи констатировали подобным же образом, что у гетеростильных растений оплодотворение тогда лишь имеет надежду на успех, а иногда и вообще возможно, когда только оплодотворяющая пыльца макростильного цветка, т. е. цветка с низкими пыльниками, перенесена на микростильное рыльце другой особи, которая может иметь при этом длинные тычиночные нити, или когда пыльца из высоких пыльников микростильного цветка попадает на микростильное рыльце (с короткими тычиночными нитями) другого растения. Итак, чем длиннее на цветке пестик, т. е. чем лучше развит в нем женский орган, тем длиннее должен быть мужской орган, тычинка, в другом цветке, с которым оплодотворение должно иметь успех, и тем короче пестик, длина которого выражает степень женственности. Где есть тройные размеры пестика, там оплодотворение, по тому же правилу, может произойти лучше всего тогда, когда цветочная пыльца переносится на рыльце, которое по высоте соответствует пыльнику другого цветка. Если не придерживаться этого правила, а производить искусственное оплодотворение с несоответствующей пыльцой, то получаются (когда подобная процедура вообще принесет какие-нибудь результаты) почти всегда только больные, жалкие, карликовые и чрезвычайно неплодородные отпрыски, подобные гибридам различных видов.
У авторов, писавших о гетеростилии, всюду заметно, что они не удовлетворяются обычным объяснением этих разнообразных отношений при оплодотворении. Это объяснение говорит, что насекомые, посещающие растения, касаются одинаково высоко стоящих половых органов одними и теми же частями тела, и тем вызывают этот удивительный эффект. Однако сам Дарвин сознался, что пчелы носят на себе все виды пыльцы на каждой части тела. Таким образом, способ действия женских органов при оплодотворении пыльцами двух или трех родов остается, как и раньше, не выясненным. Как ни привлекательны, как ни волшебны подобные объяснения, все-таки они немного поверхностны, ведь если ими можно все объяснить, то почему искусственное опыление несоответствующей пыльцой, так называемое «незаконное оплодотворение», приводит к таким плохим результатам? Значит, лишь исключительное соприкосновение с «законной» пыльцой должно бы было создать у рыльца привычку к восприятию только этой пыльцы, но я могу привести самого Дарвина в свидетели, указывающего, что несоприкосновение с другого рода пыльцой – совершенная иллюзия, так как насекомые, служащие при этом как бы брачными посредниками, в действительности способствуют безразличному скрещиванию.
Поэтому кажется гораздо более вероятной гипотеза, что основание этого особенного избирательного свойства глубже и заложено в самих цветках. Здесь, может быть, дело обстоит так же, как и у человека, т. е. что половое притяжение сильнее всего в тех случаях, когда у одного индивидуума столько же М, сколько у другого Ж, что опять-таки является лишь другим выражением предыдущей формулы. Возможность такого объяснения особенно увеличивается еще тем, что в мужских, короткопестичных цветках с высокостоящими тычинками цветочная пыльца всегда крупнее, а сосочки рыльца меньше, чем в гомологических частях длиннопестичного, более женственного цветка.
Из этого видно, что здесь едва ли идет дело о чем-нибудь другом, как о различных степенях мужественности и женственности. Этой гипотезой блестяще подтверждается выставленный здесь закон полового сродства, так как именно в животном и растительном царствах, (к этому мы еще вернемся позднее), оплодотворение успешнее всего там, где родители находятся в большом половом родстве друг с другом.
Большая вероятность огромного значения этого закона и в животном царстве будет указана при исследовании «обратного полового влечения». Здесь я хочу обратить лишь внимание пока на то, насколько интересны были бы исследования, не оказывают ли более сильного привлекающего действия большие, мало подвижные яйцевые клетки на более живые и тонкие сперматозоиды, в то время как мелкие, богатые желтком и не столь косные яйца привлекают более медлительных и объемистых зоосперм. Быть может, здесь в самом деле сказывается, как предполагает Л. Вейль в небольшом исследовании об определяющих пол факторах, соотношение между величинами движения или кинетической энергии двух конъюгирующих клеток. До сих пор ни разу не было установлено, правда, установить это очень трудно, оказывают ли друг на друга обе слившиеся клетки при вычете того влияния, которое оказывает трение и течение в жидкой среде, ускоряющее движение, или же двигаются с прежней скоростью. Тут нужно бы было поставить и еще некоторые другие вопросы.
Как уже раньше было указано, приведенный закон полового притяжения у людей (и, вероятно, так же у животных) не единичен. Если бы это было так, то казалось бы тогда совершенно непонятным, почему же не могли его до сих пор открыть. Именно потому, что здесь играют роль многие другие факторы, и что число законов должно быть значительно пополнено. Вот почему так редки случаи неудержимого полового притяжения. Я не буду здесь говорить об этих законах, так как относящиеся сюда исследования еще не закончены, а просто укажу ради иллюстрации на один дальнейший фактор, не легко поддающийся математической обработке.
Явления, на которые я укажу, в отдельности достаточно известны. В молодости, не старше 20 лет, мужчину привлекают обыкновенно женщины значительно старше его, не моложе 35 лет. По мере возмужания он начинает любить более молодых. Точно так же (взаимность!) молодые девушки-подростки предпочитают зрелых мужчин юношам, чтобы позднее нередко изменять мужьям с мальчишками. Все эти явления должны корениться глубже, чем они выглядят в той анекдотической форме, которую им придают.
Хотя настоящая работа должна по необходимости ограничиться одним законом, однако в интересах истины попытаемся дать ей лучшую математическую формулировку, не допускающую никаких ложных упрощений. Не приводя даже всех играющих здесь роль факторов и находящихся под сомнением законов, как самостоятельных величин, мы достигнем большей точности применением фактора пропорциональности.
Первая формула была лишь «экономическим» выяснением всех однородных случаев полового притяжения идеальной силы, поскольку половое отношение вообще может быть этим законом определено. Теперь мы хотим дать выражение для силы полового сродства в каждом воображаемом случае, выражение, которое, впрочем, благодаря своей неопределенной форме могло бы передать в то же время самое общее
