айматы легли спать и спали чутким сном с настороженными ушами и полуоткрытыми глазами. Один из них в качестве часового взобрался на дерево, слезая лишь для того, чтобы поддерживать огонь. Наступила ночь. Айматы проснулись и стали строить легкий шалаш из кольев, стараясь как можно меньше шуметь; шалаш они обложили для безопасности большими камнями. Одну из стен, выходившую на восток, оставили открытой навстречу первым лучам солнца, которое они почитали за божество.
На западе поднималась тяжелая туча; тишину нарушали шумевший в ветвях горный ветер, отдаленный вой волков или гиены и крик совы. У всех на уме вертелся вопрос: убит ли буррия; но никто не решался произнести его, боясь выдать свой страх. Один Репо был спокоен и почти весел: он окончательно убедился, что Руль останется жить. Грудь спящего вождя поднималась ровно, как у здорового человека.
— Будет буря, — сказал Репо, прислушавшись к шуму ветра.
Часовой с дерева свистнул три раза. Айматы поняли, что он предупреждает их о близости волка. Такое соседство мало пугало охотников; но каково же было их удивление, когда через минуту волк перебежал лужайку и прыгнул прямо в шалаш.
— Стальпе! Мой Стальпе… — закричал пораженный Руламан, узнав своего ручного волка, прибежавшего за ним по следам из Тульки. От крика проснулся Руль. Первым его вопросом было: где буррия.
— Мы скоро его все равно найдем, — сказал он, глядя на волка: — Стальпе нам поможет.
Несмотря на то, что правая рука его горела как в огне от ран, он схватил левою копье и кивнул головою Руламану и Репо, приказывая им идти за ним.
Вместе с волком, который бежал за ними как верная собака, они спустились в ущелье. Остальные охотники следовали за ними в отдалении. Вдруг волк поднял голову и зарычал.
— Буррия мертв, — сказал Руль: — Стальпе чует его, но не бежит прочь как от живого.
Волк побежал вниз, нюхая воздух; охотники поспешили за ним. Но он бежал не к пещере, куда скрылся раненый лев, а к ручью. Волк остановился перед крутым обрывом, с которого низвергался ручей, и глухо ворчал, смотря в темную глубину ущелья.
— Буррия свалился в овраг. Овраг глубок, но мы должны спуститься туда с помощью дерева, — говорил Руль спутникам.
Все бросились в лес, и работа закипела. Несколько часов подряд стучали топоры. Руль внимательно прислушивался к малейшему шороху доносившемуся из оврага.
Вдруг волк бросился бежать вдоль обрыва и скрылся из вида. Через минуту из глубины ущелья раздался рев, стоны и лай. Руламан узнал голос своего любимца.
— Стальпе! Стальпе! — закричал он со слезами, думая, что волк вступил в борьбу со львом.
— Буррия мертв, — утешил его Руль: — волк дерется с гиеной или с лисицей из-за добычи. Не бойся: он легко сладит с ними. Вскоре снизу снова послышалось рычание волка, перешедшее в испуганный вой, который, постепенно удаляясь, наконец, затих в долине.
— Странно! — сказал Руль и покачал головой.
Между тем наступила страшная темнота. Тучи заволокли все небо, поднялся сильный ветер; по лесу пошел стон и треск. Издалека доносились глухие раскаты грома. Яркая молния по временам освещала группу мужчин, тащивших по лесу тяжелый ствол дерева.
Подтащив бревно к оврагу, айматы легли на край его, стараясь рассмотреть, что делается внизу.
Вдруг молния осветила глубину оврага. Руламан затрепетал: на дне лежало мертвое тело льва, а над ним стоял огромный пещерный медведь.
— Где же мой бедный Стальпе?.. — с ужасом крикнул мальчик.
— Ого-го!.. — сказал Руль. — Дедушка (так называли айматы в шутку пещерного медведя) хочет украсть нашу добычу, как жалкая гиена! Руламан! Радуйся: мы будем сегодня жарить медвежьи лапы. Сколько у нас копий?
— Только три, — отвечал Репо: — все остальные мы побросали в буррию.
Но у нас есть много стрел.
— Прекрасно! Все за мной! — шепотом отдал приказ Руль и расставил всех по местам с оружием наготове. Сам он взял в левую, здоровую руку копье, второе передал Репо, а третье другому своему брату.
— При первой молнии цельтесь, а при второй бросайте! — приказал он.
Руль весь трепетал и готов был, забывши боль и слабость от потери крови, броситься в рукопашную со зверем.
Блеснула молния. Все ясно разглядели медведя и прицелились. Медведь, почуяв близость врага, отошел от трупа льва и, став на задние лапы, беспокойно нюхал воздух.
Неужели гроза прошла? Неужели молния не придет к ним на помощь?
Неужели за это время медведь переменит положение и они промахнутся?
Но вот опять ярко сверкнула молния, — копья и стрелы засвистели.
Страшный рев потряс скалы и разнесся эхом по лесу.
Глава 8. ПЕЩЕРНЫЙ МЕДВЕДЬ
Гроза утихала и молния не освещала больше глубокого мрака. Руль приказал зажечь огонь и стащить дерево к оврагу, а сам прилег на край его, прислушиваясь к малейшему звуку.
Снизу послышался глухой шум от падения тела. На небе стало светлее; кое-где даже показались звезды; тучи уходили дальше.
— Руламан! — радостно закричал Руль, — скоро взойдет луна, и мы спустимся в овраг.
Мальчик не отвечал, он с тоскою думал о своем пропавшем волке. К краю оврага удалось, наконец, притащить срубленный с таким трудом ствол дерева.
Вдруг со стороны леса раздались пять резких пронзительных свистков.
— Это Ангеко и его люди, — обрадовался Репо.
Руль не знал еще, что за Ангеко посылали, и очень удивился этому. Он сейчас же отправил одного из своих к нему навстречу. Руль недолюбливал вождя дружественного племени. Он не верил в чудодейственную силу «старого филина», как он втайне называл Ангеко. Бабушка Парра знала не меньше предводителя Гуки. Но Руль уважал в Ангеко его возраст и положение. Медленно и важно приближался Ангеко, окруженный своими людьми. Впереди шел посланный Тульки с факелом в руках. За ним шел Ангеко в своей шкуре белого волка; филина, топор и копье нес один из его племени, а остальные восемь человек были в полном охотничьем вооружении. Высокий кожаный колпак на голове Ангеко придавал внушительную представительность его невысокой фигуре; белые пряди волос падали на кунью опушку его длинной одежды из оленьей шкуры. На шее и груди висели блестящие ожерелья из звериных зубов; кожаный пояс был увешен челюстями дикой кошки, считающимися волшебными и очень поэтому ценными. К поясу были привешены также кожаные мешочки с целебными травами. Такие далекие путешествия были нелегки для старика Ангеко, и Руль должен был считать за большую для себя честь его приход сюда. Руль встал при приближении старого вождя. Остальные братья его с благоговением приветствовали Ангеко, и в знак почтения они с поклоном клали его левую руку себе на голову. Оба вождя приветствовали друг друга с особыми знаками обоюдного уважения и уверения в дружбе.
Прежде всего Ангеко спросил Руля об его ранах, удивляясь тому, что видит его уже на ногах. Он долго и серьезно исследовал раны, слушал сердце, потом взял из мешочка, висевшего у его пояса, коричневый порошок, посыпал им раны и, ударив Руля посохом, торжественно сказал:
— Когда три раза взойдет солнце, боль утихнет; когда три раза всплывет полный месяц, рана заживет.
Руль вспомнил о медведе и заторопился; он подбежал к краю оврага, но свет взошедшего месяца не достигал его дна; по прежнему не было видно, что случилось с медведем.
Несмотря на это Руль принял безумное по своей смелости решение: он приготовился лично спуститься
