– Знаете, как в армии смотрят на такие вещи.
– Никто не будет знать, кроме вашего начальника, а он дал разрешение.
– Неофициальное. А вы действительно собираетесь его выставлять?
– Я выставлю его под названием «Побежденный», такого солдата можно найти в любой армии. А теперь встаньте. Не напрягайтесь. Двигайтесь, если это поможет. Вот этот молодой человек, Нейт, не был бы столь живым и одухотворенным, не будь вы, Нейт, сами таким.
– Благодарю вас, мэтр, – ответил Нейт, расхаживая по мастерской, чтобы согреться.
Огюст ощущал легкость и уверенность в пальцах. Эта скульптура не будет обладать героической, подавляющей мощью Давида. Но она станет– он в этом уверен – олицетворением человека, человеческого опыта и олицетворением каждого человека, не сломленного горечью поражения в войне, когда все надежды потеряны, – пример, достойный подражания для Франции 1871 года, которому она не последовала.
Нейт спросил:
– А что будет, когда я кончу позировать?
– Потом мы отольем его в бронзе.
– А не в мраморе? – Нейт был разочарован.
– Нет! – У Огюста было твердое мнение на этот счет. – В мраморе он будет выглядеть слишком идеализированным. Обыкновенным красавцем Нарциссом. Бронза – как раз то, что нужно.
– Мрамор все-таки красивей.
– Неправда. Это ошибочное мнение. Можете одеваться, Нейт. Благодарю вас.
– Хорошо. – Нейт бросил последний взгляд на «Побежденного». – Он совсем голый, мэтр, вот увидите, будет скандал. Я чувствую.
– Вы просто замерзли, и неудивительно. Когда я сниму другую мастерскую, я позабочусь, чтобы она лучше отапливалась. – У Нейта такая свежая кожа, она хорошо отражает свет, надо будет использовать его и в дальнейшем.
– Если возникнет скандал, я надеюсь, он меня не коснется.
– Да посмотрите, сколько везде таких скульптур. Микеланджело без конца лепил нагое мужское тело, даже для церкви.
– Но он их идеализировал, вы сами так говорили.
– Мосье Нейт, что касается меня, то я могу лепить только так, Скульптор не должен скрывать ничего.
2
Обеспокоенный сомнениями натурщика, Огюст попросил Ван Расбурга взглянуть на законченную фигуру и, чтобы утешить Розу, пригласил и ее. Он не посчитается с мнением Ван Расбурга, если партнеру не понравится «Побежденный», но Ван Расбург способен дать и полезный совет, а если скульптура ему понравится, поможет устроить ее в Брюссельский Салон. По мнению Ван Расбурга, Огюст вел себя эгоистично, не считаясь ни с чем, когда ему надо было работать над этой скульптурой, и к тому же скрывал ее от всех. А теперь ждет благосклонного внимания. Но партнер не мог отказаться: Огюст был так захвачен, возможно, он действительно создал нечто достойное внимания.
Роза тоже хотела отвергнуть приглашение Огюста, оно было настолько нелюбезно, что, скорее, походило на приказание. Она была обижена запретом входить в мастерскую. Стоит ли вообще заходить в мастерскую, раз он этого не хочет? Видимо, он создал нечто совсем богохульное. Ее любопытство росло. Что он мог там от нее прятать?
Ван Расбург и Роза пришли вместе и, пораженные, застыли на пороге. Ван Расбург был изумлен, а Роза шокирована. Она воскликнула:
– Совсем как в жизни!
– В анатомии нет ничего зазорного, – с раздражением сказал Огюст.
– Это ты над этим работал полтора года? – спросила Роза.
– Какая разница, сколько? – проворчал Огюст. Было ошибкой приглашать ее. Но и на лице Жозефа появилось какое-то странное выражение; Огюст обернулся к нему, требуя правды.
– Возможно, мадам Роза права, Огюст, – сказал Ван Расбург. – Чересчур уж реалистично. Это может оскорбить публику.
– Но не более реалистично, чем «Давид», – настаивал Огюст.
– В чем-то даже более. – Огюст не соглашался, но Ван Расбург продолжал развивать свою мысль: – Давид столь огромен, что не воспринимается как живой человек. Для нас он герой, бог, а «Побежденный»– совсем живой человек. Вы выполнили его в человеческий рост да еще снабдили человеческим лицом. Это, мягко говоря, необычно.
– Вы хотите сказать, что было бы лучше придать ему отвлеченные героические черты?
– Пожалуй. Послушайте, да вы еще сделали его прямо женоподобным. Посмотрите на этот живот, на эти бедра. – Роза смутилась, но он продолжал: – Со спины его можно принять за девушку.
– Но он такой и есть, – упорствовал Огюст.
– Не сомневаюсь, – ответил Ван Расбург. – Это прекрасная фигура.
– Прекрасная? – Огюст нахмурился.
– Прекрасная не в смысле красоты. Исполнение столь пластично, что к ней хочется прикоснуться. Он,
