– Больше всего меня беспокоят Мюллеры. Хотя Отто Мюллер предупреждал меня о трудностях, он и словом не обмолвился о том, что власти воспротивятся встрече с Сальери или любой попытке выяснить причину смерти Моцарта.
– Отто ничего, по-видимому, не знал, – заметила Дебора.
– Мне нужно собрать воедино все факты, записать все, что удалось узнать, – сказал Джэсон. Он сел у стола и тут же стал пункт за пунктом записывать подробности.
– Это опасно, – предупредила Дебора. – Если эти записи обнаружат, тебя могут обвинить бог знает в чем.
– Я выучу все наизусть, а потом сожгу.
– Возьми меня с собой, Джэсон, – взмолилась Дебора. – Мне будет тяжело здесь одной.
На этот раз Джэсону пришлось уступить.
До квартиры Эрнеста Мюллера они решили дойти пешком, и Джэсон отпустил Ганса.
– Я не хочу, чтобы кучер знал, куда мы направляемся, – пояснил он Деборе.
Эрнест Мюллер жил на Вейбурггассе. Они прошли весь Грабен, заполненный гуляющими и экипажами. Вена вновь казалась им прекрасной и романтичной, и Дебора невольно восхищалась атмосферой богатства и процветания, царящей повсюду. А мысль о том, что некогда по этим улицам прогуливался Моцарт, будила воображение; ей даже показалось, что она заметила его в толпе.
По сравнению с апартаментами Гроба квартира Мюллера выглядела весьма скромной. За исключением старинных стульев с причудливыми спинками, вся мебель была очень простой.
Эрнест оказался седым, розовощеким, пухлым и слегка сутуловатым мужчиной небольшого роста. У него были живые проницательные глаза, и он производил впечатление человека, готового любой ценой добиваться своего и не терпящего, чтобы ему перечили.
– Господин Мюллер, вы знакомы с банкиром Антоном Гробом? – спросил Джэсон, задавшись целью получить у Мюллера ответы на все вопросы.
– Нет. Почему вы так долго добирались до Вены, господин Отис?
– Путешествие оказалось нелегким, но надеюсь, я не опоздал?
– Не знаю, возможно, вы приехали как раз вовремя. Сальери, по слухам, слабеет с каждым днем. Вы читали мое письмо к Отто?
– Да. А удастся ли мне встретиться с Сальери?
– Это трудно, но осуществимо. Я знаком с одним из служителей, и, думаю, за соответствующую мзду можно будет кое-чего добиться. Они называют дом умалишенных лечебницей, но на самом деле это настоящая тюрьма. На окнах решетки, ворота на замке; говорят, что в награду за преданность Габсбургам у Сальери своя комната и два служителя, которые не спускают с него глаз.
– А это не опасно? – спросила Дебора.
– Но ведь вы за тем сюда и приехали, чтобы поговорить с Сальери, если я сумею устроить встречу.
– Вы правы, – поспешил умиротворить хозяина Джэсон. Он внимательно наблюдал за Мюллером, стараясь понять, насколько тот искренен.
– Жена Моцарта тоже нездорова, а сестра и вовсе не встает с постели.
– Господин Мюллер, почему вы хотите, чтобы именно мы выясняли обстоятельства смерти Моцарта? Почему вы сами этим не займетесь?
Мюллер бросил на Дебору рассерженный взгляд, но ответил:
– Что бы я ни обнаружил, все умрет вместе со мной, потому что власти ни за что не выпустят меня из Вены. Вы американцы, вы можете покинуть империю Габсбургов когда вам заблагорассудится. Вы сможете рассказать миру о том, что узнали.
– Но все это сопряжено с риском, – заметила Дебора.
– Моя жена никак не может забыть о том, что произошло с нами у городских ворот.
– Вы имеете в виду строгий таможенный досмотр? Джэсон рассказал Эрнесту о конфискации книг, об отобранных Губером паспортах, о том, как он им грозил.
– Да, это может быть опасным, – помолчав, сказал Эрнест.
– А трудности? Почему ваш брат не предупредил нас о них?
– Он ничего об этом не знал. Он уехал из Вены много лет назад.
– Почему ваш брат покинул Вену? – спросила Дебора. – Он эмигрировал по политическим причинам?
– Ни в коем случае! Началась война с Бонапартом, и Отто хотел найти мирный уголок, чтобы спокойно зарабатывать себе на жизнь. Отто на четыре года старше меня. Мне только семьдесят, но все считают, что я выгляжу моложе. Я по-прежнему даю уроки и не нуждаюсь в чужой помощи. Что вы еще хотите узнать?
– Почему вам с братом не дает покоя загадочная смерть Моцарта? Если, конечно, она была загадочной, – спросила Дебора.
– Мы хотим, чтобы восторжествовали истина и справедливость. А может быть, оттого, что мы с Отто очень любили Моцарта как человека. Ведь благодаря ему Отто стал концертмейстером. Моцарт и мне помог. У него было доброе сердце. Если бы не он, я бы, возможно, погиб.
И Эрнест принялся вспоминать.
– Это произошло в 1787 году, – начал Эрнест, – как раз в то время, когда Моцарт сочинял «Дон Жуана».
