Илья, увидев результат моих творческих потуг, в общем остался доволен, но сказал, что тут не помешает какой-нибудь девиз. Я с ходу предложил: «Да подите вы все на хрен», но потом согласился, что это выглядит излишне прямолинейно, и теперь мой герб украшала надпись: «Все свободны».
Прикинув ситуацию, я решил, что теперь неплохо бы иметь какой-нибудь знак, ясно показывающий, кто я в данный момент такой. А то вдруг до меня, как до графа Гибралтарского, докопается какой-нибудь испанский вельможа познатнее? Объясняй ему потом, что в рыло-то он схлопотал от герцога де Ленпроспекто. В силу каковых причин к мундиру не помешает и значок с гербом. Точнее, сразу с двумя. Сделать механизм, чтобы он одним щелчком переворачивал пластинку, на одной стороне которой будет графский герб, а на другой – герцогский.
Через полчаса я уже набросал эскиз требуемого механизма. В нормальном состоянии, то есть со спущенной пружинкой, он будет демонстрировать окружающим герб со шляпой, револьвером и гаечным ключом. Зато если пластинку повернуть, то она встанет на защелку, а пружина взведется, и окружающие узрят графа Гибралтарского. Но если кто-нибудь вздумает злоупотребить тактичностью, воспитанностью и даже, чем черт не шутит, еще и кротостью, кои я буду демонстрировать в этом качестве, его ждет сюрприз. Совсем легкое касание штырька, щелк – и перед нахалом австралийский герцог Алекс Романцев, а это подразумевает уже совсем другие реакции.
В корабельной мастерской обещали сделать жетон-трансформер за сутки, и оттуда я отправился в радиорубку. Следовало поставить отца Юрия в известность относительно нового статуса Гибралтарской скалы, а он соответственно отправит официальное письмо королеве.
Бригаденпастырь сделал это на следующее же утро, еще через день получил коротенькую писульку от королевы Анны, где она поздравляла меня с новым титулом, но вскоре узнал, что подготовка эскадры для штурма Гибралтара не прекратилась. Его несколько удивил этот факт, и он попросил Мосли выяснить, кто кого в этой истории решил подставить и зачем. Потому как не могут же англичане в самом деле думать, что пара линейных кораблей и три фрегата, два из которых вообще шестого ранга, смогут хоть сколько-нибудь долго продержаться против «Капитана Врунгеля»!
Мосли сразу оценил незавидную судьбу, ожидающую эскадру в случае вооруженного конфликта. А ведь кроме линкоров и фрегатов в ее составе будут и три транспорта с пехотой, так что бывший королевский камердинер быстро задействовал свои связи в Адмиралтействе. И вскоре выяснилось, что тамошний первый лорд абсолютно не в курсе того, что у Гибралтара появился новый хозяин. То есть Анна и не подумала сообщить ему полученную от отца Юрия новость.
Вникнув в ситуацию, сэр Эдвард Рассел помчался в австралийское посольство, хотя шел уже двенадцатый час ночи. Но отец Юрий всегда ложился поздно, поэтому первый лорд был принят им немедленно. Первое, что захотел узнать визитер, – есть ли у посольства возможность быстро связаться с герцогом Алексом.
– Разумеется, – пожал плечами бригаденпастырь, – срок очередного послания подойдет послезавтра. В принципе можно отправить и внеплановое сообщение, но зачем?
– Только что ко мне явился гонец и сообщил, что эскадра, предназначенная для штурма Гибралтара, рано утром вышла в море!
– Минутку, – попросил отец Юрий и расстелил карту. – Значит, ранним утром? Ветер сейчас северо- восточный и довольно сильный, так что ваша эскадра, скорее всего, уже неподалеку от архипелага Силли. В принципе возможно отправить на ее перехват какой-нибудь скоростной корабль, но тут есть определенная тонкость. Во-первых, внеплановый рейс стоит денег. А во-вторых, вы можете предсказать реакцию капитанов вашей эскадры на появление ночью незнакомого корабля, причем небольшого по размерам?
– Надеюсь, что она будет адекватной, – вздохнул первый лорд. – Что же касается денежной стороны вопроса, то о какой сумме идет речь?
– Что-то от пяти до десяти тысяч рублей, более точно подсчитают на Силли.
Услышанное заставило лорда выпучить глаза, но, как выяснилось, отец Юрий еще не закончил.
– Давайте вернемся чуть назад, – предложил он, – к моему вопросу о реакции капитанов. Я, конечно, тоже надеюсь, что все кончится хорошо, но мои должностные инструкции однозначно требуют предполагать, что события могут пойти по наихудшему сценарию. В данном случае это означает конфликт с жертвами на австралийском корабле. Поэтому я готов немедленно дать распоряжение на Силли об отправке посыльной яхты, но только если вы останетесь здесь, в посольстве. У нас есть довольно комфортабельные камеры, и вам придется посидеть в одной из них. Как только будут получены деньги за рейс, а с яхты придет сообщение об успешном завершении ее миссии, вы будете отпущены. Если же что-то пойдет не так – вас расстреляют. Так мне распорядиться насчет яхты или черт с ней, с эскадрой? Которая, скорее всего, будет расстреляна с предельной дистанции, потому как «Врунгель» был покрашен совсем недавно.
– Простите… а какая связь? – только и смог спросить ошарашенный лорд.
– Ну сами подумайте, ведь если ваши корабли подпустить на дистанцию их выстрела, то они своими ядрами смогут поцарапать краску на бортах! Уверяю вас, его светлость на это не пойдет, он уважает труд матросов.
Что интересно, Расселу почти не понадобилось времени на раздумья.
– Давайте бумагу, – решительно сказал он, – я напишу вам расписку, по которой вы завтра же сможете получить деньги в Английском банке. И командуйте выход посыльной яхте. А потом ведите в эту… как ее там… камеру. У вас там хоть топчан есть?
– Обижаете, в ней отличная кровать с надувным матрасом, чистейшее шелковое белье, светодиодное освещение и небольшая библиотека, а клопов мы уже несколько лет как полностью вывели. Правда, санузел совмещенный, но, надеюсь, это вы нам простите – вам же ни в каком случае не придется сидеть там больше суток. Ах да, чуть не забыл – в камере есть неплохой бар. Пойдемте, я вас лично провожу и покажу, где там что и как пользоваться тамошним оборудованием.
Глава 22
Через две недели после несостоявшегося инцидента в устье Гвадалквивира вошла та самая посыльная яхта, которая перехватывала английскую эскадру на пути к моему графству. Сейчас кораблик привез документы на учреждение англо-австралийской фирмы «Ватерклозет инкорпорейтед», которая, как это следовало из ее названия, собиралась заняться производством сантехники по австралийским лицензиям. Кроме того, в ее производственной программе имелись надувные матрасы из прорезиненного шелка, кои у нас делались из обрезков, остававшихся от баллонетов для дирижаблей.
Не могу сказать, каким он был первым лордом, но вот как рекламный агент сэр Рассел сработал просто замечательно. Его восторженный рассказ о почти суточном сидении в австралийском посольстве вызвал настоящий фурор в высшем свете Лондона, причем первой среагировала королева. Мало того что она не поленилась приехать в Кенсингтон, так еще и отсидела в той же камере почти четыре часа! После чего отцу Юрию пришлось отправлять бригаду, которая в темпе смонтировала в Хэмптон-Корте санузел по образцу камерного, только раздельный, благо места в королевской резиденции хватало. В результате желающие поиметь у себя эти чудеса австралийской техники выстроились в очередь, потому как в посольстве оставался только один запасной комплект, который был установлен сэру Расселу, причем со значительной скидкой за его мужественный и патриотический поступок.
На Силли тоже нашлась пока неиспользуемая сантехника, из которой я разрешил продать два комплекта. Первый хапнули себе герцог и герцогиня Мальборо, а за второй сейчас грызлись два молодых да ранних – Сент-Джон, то есть виконт Болинброк, и военный министр Роберт Уолпол. После недолгого обмена радиограммами мы с Ильей решили, что Уолпол более достоин обладания унитазом и кранами с горячей и холодной водой, причем сразу по двум причинам. Первая состояла в его политической линии, которая нас вполне устраивала. А вторая – в том, что Болинброку предстояло стать чуть ли не главным врагом будущего премьер-министра, и мы хотели по мере возможности простимулировать этот процесс.
Всем остальным придется ждать, пока «Ватерклозет» развернет производство, но вряд ли ожидание затянется. Ведь большая часть сантехники делалась из отходов производства дирижаблей, а их на Силли накопилось уже немало.
После подписания документов я решил, что пора наконец посетить свое графство, благо «Врунгель» мог дойти до него часов за восемь, включая маневрирование по реке. И в шесть часов вечера четырнадцатого марта «Врунгель» бросил якорь в Гибралтарской бухте, которая, кстати, теперь почти целиком становилась моим ленным владением.
