Вернулся я в Гатчину поздним вечером двадцать третьего августа, сразу после церемонии завершения конференции, которая, кстати, вынесла и официальное решение об окончании войны. По такому случаю было решено кроме частных мероприятий стран-победительниц устроить еще и общий парад победы в Берлине. Впрочем, меня это напрямую не касалось. Гоша даже и не пытался взвалить на канцлера какие- либо проблемы по его подготовке, зная, что вопросами безопасности высших персон я и так занимаюсь постоянно и без всяких напоминаний, а если мне поручить организацию самого парада, то можно дождаться, что под Бранденбургскими воротами прошлепает ластами рота голых негров в аквалангах.
С аэродрома я направился не в кабинет, решив, что уж сегодняшний-то вечер я могу провести без всяких бумаг, а в беседку у пруда за ТЭЦ, рядом с которой стоял памятник кошке из того мира. Настроение было каким-то странным.
Я вспомнил самое начало своей эпопеи тут. Тогда я просто помогал симпатичному мне парню Гоше построить самолет, ну и попутно, конечно, любопытно было посмотреть на прошлое. А потом я потихоньку начал понимать, что из этого прошлого вырастет точно такое же будущее, как у нас, даже если предотвратить поражение в Русско-японской войне и последовавшую за ним революцию! Именно тогда я и сделал свой выбор – мой мир теперь тут. В том все, что могло, уже случилось, и моя задача – не допустить подобного в этом. И вот – не допустил… Где же, черт меня побери, душевный восторг и все такое прочее? Не говоря уж о «синдроме достижения», мастерски описанном в романе Лондона «Мартин Иден». Почему я вместо размышлений, в чьей компании и в каких количествах мне сейчас на радостях сесть жрать водку, уже начинаю прикидывать, в какой последовательности выжимать деньги из так называемых военных преступников? Которых в Англии уже начали потихоньку отлавливать, и на днях в Гатчину должна прибыть первая партия.
На тропинке, ведущей к беседке, показался светлый силуэт, а вскоре стало видно, что это Татьяна.
– Грустите, шеф? – спросила она, присаживаясь напротив меня.
– Пытаюсь, – признался я, – но пока получается плохо. А вам чего не спится?
– Услышала про победу, – улыбнулась Танечка, – захотелось выпить по этому поводу, но оказалось – не с кем. Старший Ли вообще не пьет, младший в командировке, с подчиненными нельзя, а Мария Федоровна в Зимнем. Была мысль пригласить Константина, но, подумав, решила не рисковать, не дай бог по дороге обгадится со страха. А тут, смотрю, вы прилетели.
С этими словами она открыла принесенную сумочку и достала оттуда четвертинку фишмановки, пару серебряных стопок и четыре маленьких огурчика.
– Как раз на два тоста, – подчеркнула она, – за упокой души старого мира и за здравие только что родившегося нового. Мне разлить или вы за дамой поухаживаете?
А пятница была уже первым мирным днем, начавшимся для меня с визита двух довольно симпатичных девушек, которых в данный момент звали Жозефина де Вилье и Герда Паульсен. Их работа во Франции и в Ирландии была окончена. Парижская коммуна более или менее устоялась как государство, и вместо Фроси там теперь будут работать другие люди, потому как ее профессия – поднимать народ на борьбу, а для текущей бюрократической деятельности нужны соответствующие специалисты. Ее подруга тоже хорошо выполнила свою часть работы, и теперь я вводил их в курс нового задания. Неделю назад девочек поставили в известность о существовании портала и еще одного мира за ним, и вот сейчас они, изучив материалы, слушали, что им по этому поводу скажет канцлер.
– Никаких конкретных заданий вам не дается, – пояснил я. – В ближайший год по нашему времени от вас потребуется только изучать обстановку в запортальной России. Сначала – просто смотреть, вживаться, учиться быть своими в той Москве. Потом можно будет и вмешаться во что-нибудь с познавательными целями, но не нарушая их уголовного кодекса.
– Административный, значит, можно? – уточнила мадемуазель де Вилье.
– Можно, в случае необходимости. В общем, помните, что официальный интерес Российской империи в Федерации состоит только в вербовке специалистов для работы у нас, и все. А неофициальные – они потому так и называются, что их может быть много, причем самых разных, предсказывать сейчас я ничего не берусь. Кстати, если у вас появятся какие-либо предложения по этому поводу, я с удовольствием их выслушаю. Да, и последнее. В изученных вами материалах ничего не говорилось о лечебных, тонизирующих и даже омолаживающих свойствах портала. Насколько я себе представляю, дела тут обстоят так…
Глава 32
Виктор Калюжный возвращался из редакции не в лучшем настроении. Опять мизерный тираж в пять тысяч, снова художник намалевал черт знает что вместо обложки, но главное – его, Виктора, новую вещь завернули совершенно однозначно. Что там говорил редактор? Мол, кот-попаданец – это оригинально, да и написано-то очень неплохо. Но! Сами подумайте, что нам делать с вещью объемом в шесть авторских листов? Для межавторского сборника она явно велика, да и нет у нас его в ближайших планах. А для авторского, даже если вы напишете и еще что-нибудь не хуже, ваше имя, вы уж извините, пока не подходит. Не берут сейчас сборников от малоизвестных авторов! И вообще их берут не очень, даже у Чесноченко последний завис в опте. Так что увеличивайте объем этой вещицы листов как минимум до двенадцати, а лучше сразу до четырнадцати, тогда ее спокойно можно будет печатать. Если удержите качество текста на таком же уровне, то тиражом, пожалуй, тысяч семь. И с авторскими в десять процентов. Но без аванса – кризис, сами понимаете.
Тут Виктора отвлекло близкое взрыкивание сирены. Собственно, она и раньше периодически завывала, причем не как у «скорой», а как-то по-хамски, что однозначно говорило: едет немалая шишка. Но теперь вой раздался совсем рядом. Протолкались, значит, еще чуть вперед… Уроды.
Второй ряд, где стоял Калюжный, не двигался уже около пяти минут, а только что встал и третий. В четвертом же происходило какое-то шевеление, но оно кончилось тем, что кортеж из двух милицейских машин, мини-вэна с охраной и собственно «мерса» с шишкой, продвинувшись вперед еще метров на пятнадцать, тоже остановился, ибо дальше ехать было просто некуда. И стоял, иногда по инерции взревывая сиреной и выдавая в матюгальник идиотские в данной ситуации призывы: «Освободите левую полосу!»
Виктор опустил стекло. Рядом, в третьем ряду, стояла девятка с двумя парнями, откуда сейчас слышался раздраженный мат.
– Они же, твари, это все и устроили! – в сердцах обратился к Виктору парень с пассажирского места. – Впереди для этих… зеленый коридор делали, ну и доделались до ДТП! Точно говорю, у нас в бардачке радиосканер, мы сейчас как раз их волну слушаем. С-суки!
Тем временем милицейская машина вдруг сменила пластинку и вякнула:
– Скутерист, осторожней!
Виктор оглянулся. Впритык к кортежу в узкой щели между ним и третьим рядом протискивался скутер. Вот он поравнялся с мини-вэном, откуда донеслось раздраженное:
– Куда лезешь, тебе колесики твои мелкие пообрывать?!
Скутер проехал вперед еще метров двадцать и остановился как раз около «нексии» Виктора. Затем его водитель обернулся, оказавшись довольно красивой девушкой, которая звонко, на всю пробку ответила:
– Это вам, козлам, давно пора все подряд пообрывать, в первую очередь яйца. Холуи хреновы! Мы-то с подругой едем и никому не мешаем, а вы что тут устроили?
Действительно, в соседнем междурядье образовался еще один скутер. За рулем тоже была девушка, но, кажется, не такая красивая, как первая. Которая тем временем продолжала:
– Из-за вашего же барина, чего он рыло-то свое поганое народу не покажет, все тут и стоят! Мужики, это для них менты с перекрестка машины сгоняли, вот и загнали КамАЗ прямиком в троллейбус! Стойте теперь рядом с этой чиновной гнусью, слушайте, как она на говно исходит, что кто-то может двигаться, а ей никак. На у вас же отнятые и уворованные деньги такую задницу отрастила, что ей теперь и по пустой дороге без мигалки и трех машин с шестерками не проехать!
Виктор, сам не понимая, что с ним, смотрел не на выступающую красавицу, а на ее подругу, которая теперь оказалась прямо перед капотом его машины. Эта девушка была не в открытом шлеме, а в интеграле, правда, с поднятым щитком, так что из ее лица можно было увидеть только верхнюю половину, но почему- то молодому человеку это не мешало. Он достал было мобильник и только собрался сделать фото, как скутеристка повернулась к нему и погрозила пальцем.
