Всё о жизни

воспоминаний как бы произвольна. Возбуждение чувств – сильные, незаурядные ощущения – зависит от разных факторов, мы их обычно не учитываем.

Скажем, по личным биоритмам человека сегодня день активности. На скачок атмосферного давления нервы тоже реагируют. Последнее время много работал, устал, а тут выдался свободный вечер, и погода хорошая.

От детей пришло хорошее письмо. И вот видишь в электрическом свете уличного фонаря зеленую листву на фоне темно-синего неба – и надолго-надолго запоминаешь этот кадр. Красиво. Хорошо. Миг удивительной и чистой отрады в душе.

Или наоборот: ну все было так хорошо – и вдруг тебя киоскерша обхамила. Не будь все хорошо до этого – плюнул бы и забыл тут же. А так – помнишь…

БЫЛО – НЕ БЫЛО. Почему память о несбывшемся часто крепче памяти о том, что было на самом деле?

Скажем, мужчине свойственно вспоминать женщин, с которыми был близок. Живописуя и обогащая подробности. Положительные эмоции, приятные ощущения, хорошая и богатая жизнь в прошлом – понятно. Но – не реже, а часто сильнее и желаннее вспоминаются те женщины, до собственно обладания которыми дело не дошло. С чего? Или тебе не настолько хотелось, чтоб идти до конца, или просто отказ получил, – в любом случае воспоминания должны бы быть на порядок слабее тех, где хоть есть о чем вспомнить.

Нет же: рисует себе в воображении блаженство неземное – которое не испытал и с женщинами куда более желанными и близкими.

Тут когдатошнее сильное возбуждение осталось без естественного разрешения. В мозг впечаталось это возбуждение. С кем переспал – там слабеющие, исчезающие ощущения (пресытились, надоело, расстались) наслоились на сильное, заслонили его, вытеснили. А с кем «на взлете» расстался – та в эротических фантазиях прямо Клеопатра.

Несовершенные поступки, несбывшиеся желания тем и помнятся сильно, что реального разрешения и от него естественного успокоения не случилось.

Мы помним ощущения. В том смысле, что в основе любого воспоминания лежит возбуждение чувств.

ВОЗБУЖДЕНИЕ – ОТУПЕНИЕ. Поэтому события чрезвычайной, судьбоносной важности отнюдь не всегда хорошо помнятся. Оттрубил зэк пятнадцать лет в концлагере, чудом жив остался, каждый день в голоде-холоде невыносимой каторги загнуться мог. Каждый день – на пределе всех сил выживал. Казалось бы – все в памяти должно отпечататься намертво. Нет, куда как не все… От чудовищных нагрузок отупение наступает, как на автопилоте тянет человек. Приходит утром бригадир в барак, зачитывает список: «Ты, ты, ты и ты – после обеда идете на расстрел». Расстрел так расстрел, никаких эмоций у полутрупов не осталось. Это писатель Сергей Снегов рассказывал, он семнадцать лет в заполярных зонах на общих работах отбыл, невероятного здоровья был человек. И остается в памяти, кроме редких случаев, нарушавших каждодневное течение, только это вот предельное отупение от мук. А посиди так всего недельку – каждый час ее до гроба запомнишь.

Что помнит пехотинец о войне – если не по глянцевым мемуарам и юбилейным митингам? Огромную, мучительную усталость. Отдохнуть, поспать хотелось. И постоянное, изматывающее ожидание опасности, что убить могут. Мечту с передовой оттянуться. Все прочие воспоминания – уже потом, слабее.

РЕАЛЬНОСТЬ И ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Не в реальности, стало быть, дело, а в том, какое впечатление она на нас произвела. Умирал в пустыне от жажды – а тебя спасли, напоили. Не забудешь. А для спасательно-розыскной группы ты – двадцатый клиент за сезон. Работа такая. Чего тебя особенно запоминать.

Выздоравливающий больной лучше помнит врача, чем тот его.

Монахиня согрешила единожды, а старая проститутка пропустила десять тысяч клиентов. Понятно, кто лучше помнит акт.

Есть у Шукшина рассказ «Гармонь играет»: уж не помнит замученный жизнью мужик, как женился, а помнит до слез, как отчаянным парнишкой скакал на жеребце ночью сквозь грозу.

СЛОВО И ЧУВСТВО. Матерная ругань – предельное выражение экспрессии, выражение сильных чувств. Из всего речевого запаса именно мат соответствует наибольшему возбуждению. Эти слова, врубленные в память сильнее прочих, и хранятся до последнего – даже у инсультника- паралитика.

Глубже впечатано только первое и главное, базовое, слово «мама», с которым так часто умирали в забытьи даже мужественнейшие бойцы…

ВДОХНОВЕНИЕ И РАССЕЯННОСТЬ. Вот человека что-то сильно взволновало. Определенный участок мозга пришел в сильнейшее возбуждение. Этот очаг возбуждения доминирует над прочими. Доминанта бывает так сильна, что прочие участки возбуждения «забиваются» ею, гасятся, слабеют, делаются неразличимы: максимум энергии мозга сосредоточен на главном.

Узнал вдруг, что дом сгорел – или миллион долларов в лотерею выиграл – и забыл вдруг, что зуб болел, и перестал он болеть, только назавтра и вспомнил о нем, что болел ведь вроде.

«Вдохновение» художников и ученых – это сильнейшее перевозбуждение нервной системы, голод- холод перестают ощущать, и такие озарения им хорошо помнятся. А что при этом разные носки надел, или соль в чае размешал, или про поездку забыл – какая ерунда, слишком он сосредоточен на другом, на главном.

***

К кому милостив Бог, тому дает он перед смертью покой и время: отдать распоряжения, попрощаться с близкими, подвести итоги. И, расставаясь с жизнью, пройти ее в памяти: вот она, моя жизнь… она была ничего… хороша была. Отошла суета, остался перед последней чертой наедине с главным, с жизнью своей.

Что помнишь, то и главное, а другого нет. Не рокот космодрома, а трава под окном. Почти все запоминание происходит подсознательно. Не то помним, что нужным помнить считали, а то, что естеству нашему, значит, потребно.

И получается, что для нашей памяти важнее всего сила ощущений.

То помним, что крепче отпечаталось. То крепче отпечаталось, что острей ощутилось. Человек есмь.

3. Ощущения

Когда человек здоров, ничем не измотан, нормально отдыхает, и ему улыбается удача, и на работе и в семье все в порядке – сам процесс жизни доставляет удовольствие. Приятно ощущать бодрость своих мышц, и сон хороший, и аппетит.

И вот стряслось что-то ужасное. Взволновало. Заснуть не может. Просыпается разбитый. Аппетит пропал, даже любимые блюда есть не хочется. Вместо того, чтоб после работы посидеть на диване перед телевизором, ходит как заведенный взад-вперед по комнате, или вышагивает часами по улицам, или на машине гоняет.

Понятно, огорчен человек, переживает. Но по логике вещей действовать он должен наоборот: беречь и собирать силы, чтоб преодолеть неприятность, наладить хорошую жизнь. Ведь голод, сон – инстинкты, организм должен требовать их удовлетворения! Нет: есть не хочет, спать не хочет, худеет человек и чахнет.