ШКОЛЬНЫЙ ВАЛЬС
И тут же получил пинок в ляжку, означавший: браво, Киса, вот что значит школа.
Это школа Соломона Плята.
Знаешь, Гек, я бы свою школу лучше сжег.
Пистолет
Мы с Серегой Фоминым в первом классе были два отличника. И сидели на первой парте перед учительским столом. Но с разными целями. Я — чтобы меня никто не бил, а он — чтобы он никого не бил. Таков был педагогический замысел. Мы дружили.
Серега оживлял любой пейзаж. Он выпускал на уроке мышей и воробьев, подкладывал под девочек кнопки и ставил на переменах подножки старшеклассникам. Потом его пороли дома, и он выучивал на отлично уроки.
Когда его выгоняли с занятий, я приносил ему домашнее задание. Мы жили в одном досе. Дос — это дом офицерского состава. Это был гарнизон. Половина школьников военные, половина гражданские.
Я пришел к Сереге, и он был дома один и заперт. Он открыл мне форточку, и я влез.
— Смотри! — сказал Серега. Он открыл шкаф, подтащил стул и с верхней полки вынул из белья коробку. В коробке был сложен шарф.
В шарфе лежал пистолет.
Серега помахал пистолетом и дал подержать мне.
Его отец был полковник, а мой майор. Оружие бывало в доме часто, но никогда без присмотра. Кроме того, «макарова» и ТТ мы знали. Это был какой-то другой пистолет. Довольно плоский и не такой тяжелый. Похожий на ТТ, но раза в полтора меньше.
— Возьми вот так, — сказал Серега. — Да не так! Крепче держи! Крепче, я сказал! Тяни! Сильней тяни!
Я тащил пистолет к себе за ручку и ствол, а он двумя руками к себе за насечки затвора. В конце концов мы совместно передернули пистолет, направленный мне в живот. Мы были нормального ума дети.
— Стой, — скомандовал Серега. — Надо поставить на предохранитель.
Мы запыхтели. Мы понимали, где предохранитель, но он был тугой. В конце концов Серега принес из кладовки молоток и, постукивая, перевел плоский рычажок предохранителя снизу вверх.
— Хватит пока, — объявил он. Положил пистолет в ранец на дно и закрыл учебниками.
— Ты чо?.. — спросил я с ужасом.
— Я его завтра в школу возьму, — небрежно и гордо сказал он.
— Тебя исключат! — закричал я.
— Не исключат, — сказал он.
— А отец? — спросил жалкий я у отважного героя.
Он махнул рукой весело: одной поркой больше, одной меньше, что он мне сделает?
— Ты только не говори никому.
— Да ты чо!
— Ну давай, лезь, а то сейчас мать на обед придет.
Наши матери работали вольнонаемными, его в штабе, моя в госпитале.
Расписание в первом классе было устойчивое: первый урок арифметика, второй письмо, третий чтение, и четвертый — рисование, или пение, или физкультура, или ручной труд. Все положили на парты тетради в клеточку и учебники арифметики, стало быть.
Я сидел в полном непонимании всего, что будет. Мне было не по себе. Я Серегу знал. В нем сомневаться не приходилось.
Серега был бледный и смотрел перед собой.
Опрос прошел. Я стал надеяться, что пронесет.
— Переходим к решению новой задачи, — сказала наша Валентина Кузьминична и встала из-за стола.
Серега полез руками в парту и зашарил в ранце.
— Записываем: за-да-ча, — выводила мелом на доске Валентина Кузьминична, отвернувшись.
Серега срывающимися пальцами пытался столкнуть предохранитель.
— На яблоне было 7 яблок… — баюкала Валентина Кузьминична в такт выводимым буквам.
Серега поднял над партой пистолет и направил над доской.
Черный, большой, страшноватый, настоящий. Невозможный здесь.
Секунда расширилась бесконечно. Класс в столбняке прекратил жизнедеятельность.
Пистолет грохнул оглушительно и страшно. Окна зазвенели, свет качнулся. Венчик огня сверкнул из дула.
Валентина Кузьминична подлетела и зависла в метре над полом. Она там висела в воздухе лицом к доске, как птица или балерина. И висела, и висела, все испугались. Потом начала медленно опускаться обратно.
Кожух пистолета отошел назад, обнажив тонкую белую палочку ствола. Гильза кувыркнулась у меня перед носом и застучала в проходе.
Когда затвор встал на место, Валентина Кузьминична встала на пол. Одновременно с тем она обернулась и оказалась рядом. Руки ее вцепились в добычу и вырывали.
Серега заревел в сто ручьев и слился с оружием в одно целое. Она винтила и выдернула, мотнув полненьким тельцем. Потрясенно потрясла пистолетом перед классом, держа подальше от себя. И беспощадно закричала без голоса:
— К директору!!!
— О-о-о-о-о… — вспомнил про выдох класс.
Директора, грозного одноногого Александра Павловича, мы боялись. Он стучал костылем и карал непререкаемо.
— Отдайте!!! — рыдал и вопил Серега, красный и мокрый. — Это отца!!! Вы не имеете права!!!
