обеими девушками под руки. В гардеробе не находился номерок в вывернутых карманах. Промерзлый до звона Невский понес страдальца наискось.
Телефонная будка заиндевела. Он разбудил Валю звонком:
– Я все знаю!..
– Что – все?
– Все. Сейчас к тебе приеду.
– Что случилось? Уже ночь, родители спят. Что случилось?
– А-а, спят…
Ненависть, одиночество, жжение одураченности мешали находить слова, и так ускользающие.
– Пошла ты…
Пи-пи-пи, пожаловалась телефонная трубка.
15. Еще пара таких друзей – и врагов не понадобится.
Звягин вторично посетил Толика в конструкторском бюро. Головы повернулись от кульманов и компьютеров (милое соседство! СССР на пороге XXI века). Толик махнул приветственно и вышел в коридор. Батарея под замерзшим окном еле теплилась.
– Под-донок он.
– Почему? – мягко улыбнулся Звягин.
– Потому, что его вышибли бы из института, если б не папины связи. Потому, что занимает не свое место в аспирантуре…
– Твое, что ли?
– Мое! – с вызовом ответил тот. – Я получил красный диплом, шел вторым в потоке. И – не прошел… в аспирантуру по конкурсу. А он – еще бы: завкафедрой – папин друг, дальняя родня, свой клан.
Звягин сощурился: бывает интересно слышать то, что ты уже знаешь…
– …заморочит голову еще одной девчонке. Ненавижу всю эту породу устроенных в жизни подлецов.
– Вот и я подумал – чего ей зазря пропадать, – согласился Звягин.
– А вам, можно полюбопытствовать, что до нее?
– Люблю все красивое, – фатовато приосанился Звягин.
Толик глянул на часы в конце коридора и поежился.
– А вообще вы шантажист. Откуда фотография-то?
Кадр был щелкнут три дня назад в коридоре ее института. Хозяин фотолаборатории привел туда приятеля и отснял, когда студентки проходили мимо. Затем потратил полдня, подгоняя и шлифуя фотомонтаж: наложил изображение Вали, попавшей на снимок, на данную Толиком фотографию – он стоял у Невы в обнимку с приятелем.
Толик выковырял из бумажника семь рублей:
– Держите; все, что осталось от этого цирка в кабаке.
Звягин аккуратно расправил и спрятал деньги. Меценатом себя отнюдь не числя, весь груз материальных расходов он взвалил на Ларика: «Ты – заинтересованное лицо, тебе и платить, дражайший. А ты как думал? без денег, знаешь, ни в дугу, ни в Красну Армию».
– Благодарю за службу, – кинул он. – А где ты девок нашел?
– Да там же, снял в кабаке. Наплел им… А кр-руты, тц!..
«Второй раунд в нашу пользу. Едем дальше. Человек, который привык обманывать других, легко может быть обманут сам: он может поверить во что угодно, ибо полагает, что любой может обмануть».
16. Вещественные доказательства оспаривать трудно.
Игорь расположился за столиком в позе следователя из дурацкого фильма.
– Приятный молодой человек. – Предъявил фотографию. – Да?
Она уставилась в недоумении. Подняла глаза:
– Что это значит?..
(Неестественная интонация. Точно неестественная.) (А как же ей быть естественной, если человек ничего не понимает впрямь?)
– Это значит, – он изобразил жесткую усмешку, – что твой бывший кавалер рыцарски уступил тебя мне. И даже угостил ужином в ресторане в знак своего расположения.
– Не понимаю…
– Слушай, не надо вешать лапшу на уши. Ты не умеешь врать.
– Не умею. Потому и не вру.
– Ты с ним долго была… знакома?
У Вали задрожали губы. Беспомощность и растерянность могли быть истолкованы как маскировка для сокрытия вины.
– Я не понимаю, что это значит! Он же сам тебе сказал, что принял меня за другую!
– Сказал одно, показал, как видишь, другое. Да и сказал наедине тоже другое. Это твой свитер?
– Я не знаю его! – крикнула она.
– Гм. Откуда же он знает тебя?
– И он меня не знает!
– Да?
– Да!
– Тогда откуда он знает, что у тебя родинка на плече?
Она невольно поднесла руку к плечу, и этот жест убедил Игоря в своей правоте больше, чем все остальное.
– Я не зна-аю… – с молящей убедительностью прошептала она. – Я не знаю, что это значит. Я не знаю, что это за фотография. Я клянусь тебе, что говорю правду. Господи, Игорь… Если ты правда любишь меня, как говорил, ты должен мне верить… Понимаешь? Пусть весь мир перевернется, пусть все будет против нас, пусть тебе скажут обо мне все, что угодно, ты должен верить только мне, слышишь?..
Он отвел глаза, помолчал; вздохнул с тем сожалением, с которым человек утверждается в нежеланной для него истине:
– Ты не хочешь мне все рассказать? Я пойму… Я прощу все, только скажи честно, слышишь?..
Она смахнула слезу. Борьба чувств доходила до головокружения. Гордость взяла верх.
– Уходи. Если ты мне не веришь – ты мне не нужен.
– Да как же тут верить?! – возопил он.
– А просто – верить.
Он тяжело произнес:
– Если я уйду – то уже не вернусь. – И было слышно, что сказал правду.
Валя вскинула голову:
– И не смей больше приходить ко мне, слышишь! Я не хочу больше видеть тебя!
Закрыв за ним дверь, упала на диван и разревелась. (Какая к черту сессия, какие зачеты!..)
17. Не ищите женщину – она найдется сама.
Мрачность Игоря не прошла незамеченной. Он угрюмился в лаборатории, излучая непоправимое несчастье. Как известно, женщины лучше ощущают чужое состояние, и мужчина (если он в меру молод, или неплох собой, или круто стоит и т. д. – короче, годится) может скорее рассчитывать на женское участие, нежели мужское. Тем более что в наше время наличествует сверх избытка одиноких и неустроенных женщин, всегда готовых обратить внимание на неполадки в жизни сильного пола, и устранить их по мере – или сверх меры – своих возможностей. (Ну как тут не вспомнить сэра Оскара Уайльда: «Женщина может изменить мужчину одним способом: причинить ему столько зла, чтоб он вовсе потерял вкус к жизни». Консервативные британцы! У нас чаще наоборот – мужчины таким образом изменяют женщин; или – женщинАМ? так и просится каламбур.) И какая-нибудь из таких женщин – если не несколько – всегда оказывается рядом в нужный момент.
В данном случае женщину звали Ларисой, была она старше Игоря на два года (нынче модно, чтоб женщина, как глава семьи, была постарше), растила дочку от мужа, с которым разошлась, и работала на той же кафедре старшим лаборантом.
– Заболел? – с чуть шутливым участием обратилась она.
– Здоров, – мрачно отвечал наш герой.
