компьютеры, и автомобили, и ездить исключительно на лошадях, быках и слонах, и отправиться по деревням сажать рис или в городах идти в ученики кузнецов и резчиков по камню. А если этого кому не хочется – не надо лицемерить.
Ну, это я уже немного шучу, это понятно. Потому что мы с вами имели в виду следующее: глобализация плохо влияет сегодня на людей. Она навязывает антигуманные и внеэстетичные потребительские стандарты массовой культуры. Дурацкие сникерсы, дурацкие кинобоевики, дурацкая рок-музыка, расползание наркомании, сексуальная распущенность, разрушение семьи, и прочее.
Значит, так. Гадости были всегда. И местные, и пришлые. И бороться с ними надо всегда. И с местными, и с пришлыми.
Да, глобализация вместе с добром несет зло. И это зло надо искоренять. Искоренение зла – это не разовая акция. Это процесс постоянный. Это как есть надо три раза в день, или зубы нельзя вычистить раз и навсегда, или на языке надо говорить регулярно, потому что за десять лет, скажем, на необитаемом острове в одиночестве человек обычно дичает и забывает язык, говорить разучается.
Но думать, что добро можно получать как бы не задумываясь, раз все хорошо – то и думать нечего, а зло раз есть – так давай запрещай все вместе – это не более чем глупость.
И здесь мы в завершение переходим к тому естественному вопросу, как влияет литература на формирование личности в период глобализации. В наше время то есть.
Ну, наше время отличается от других только тем, что глобус стал меньше, самолеты летают с безумной, сказочной скоростью, и культурные контакты благодаря ТВ стали постоянными. То есть: мы находимся в едином плавильном котле. В Китае эта переплавка чуть прохладней, в Америке всего интенсивней, но зато сама Америка – сборная мира, а не одна страна – переплавляет весь мир под себя.
Знаете, процесс проникновения американской культуры по всему миру мне напоминает процесс распределения колбасы в Советском Союзе: сначала с мясокомбинатов всей страны она свозилась в Москву – а затем из московских магазинов народ ее сетками и сумками развозил к себе, по всей стране.
Так вот. Есть одна точка зрения, вполне традиционная. Что литература на личность никак не влияет, и человек может читать что угодно – а будет сволочью или святым независимо от прочитанных книг.
Есть и другая. Что культура, цивилизация, постепенно смягчает нравы. Что литература как-то влияет на человека. А если влияет – давайте разбираться: как?..
Дорогие мои. Я твердо помню, я точно знаю, что в раннем детстве на меня оказал влияние замечательный советский детский писатель Аркадий Гайдар. Он учил быть мужественным, и быть храбрым, и драться за то, во что веришь, и быть патриотом.
А в средних классах – и я отлично это помню – на меня, как и еще на миллионы советских ребят – оказывал безусловное влияние уже не советский, а вовсе даже американский писатель Джек Лондон. Он, опять же, учил мужеству; и благородству, и верности, и храбрости, и авантюризму, тяге к приключениям.
И оказывал на нас, пацанов, мальчиков восьми – десяти лет влияние блестящий английский писатель Стивенсон с его пиратским романом «Остров сокровищ». Хотелось приключений, и дальних островов, и кладов…
Слушайте. Многие века мальчиков воспитывали на образе Ахилла. А это что? А это литература. Это «Илиада». Чтение Гомера входило в систему воспитания!
БИБЛИОТЕРАПИЯ. Хорошее слово. Вполне имеющее право на существование. И дюдики, и любовные романы, и «романы воспитания», и литература патриотическая – оказывает на читателя, кроме прочего, также и терапевтическое воздействие. А вы говорите…
Да на образе Наполеона, жизнеописания которого давным давно стали литературой, миллионы юношей строили свой идеал личности и судьбы и сверяли с ним собственные поступки!
Но есть еще одно. Вот уже четыреста лет бессмертная трагедия Шекспира «Ромео и Джульетта» – это учебник любви, учебник чувств, учебник самоотверженности для поколений и поколений юных. Над этим плачут, об этом мечтают, этого желают себе и примеряют к своей судьбе.
Что значит «не оказывает влияния», если после гетевской «Страданий юного Вертера» молодые влюбленные люди по всей Европе стали стреляться, как ненормальные!
Фокус вот в чем. Писатель в книге может открыто декларировать, проповедовать одно, – а книга всем текстом, всей коллизией склоняет к другому. Ну, упрощая: писатель проповедует честность – но главный отрицательный герой ворует так ловко, в драке так храбр, в испытаниях так хладнокровен, в дружбе так щедр – что читателю тоже хочется быть таким благородным разбойником.
К сожалению, в нашу эпоху схлопывания, дегенерации западной цивилизации – и литературы Запада несут в себе гниль. Пессимизм, деструктивность, грязь какую-то нравственную, мелкость чувств и помыслов… Что есть – то есть. Это зараза. Хоть цензуру вводи, честное слово.
Увы – писатель – это эхо и усилитель мнений своей эпохи. Что есть – то он вам и усиливает.
И можно констатировать, что сегодня, в эпоху, если угодно, глобализации, писатель, симметрично и пропорционально усиливая и транслируя звуки эпохи, оказывает чаще отрицательное влияние на личность, нежели положительное. Потому что основная часть современной так называемой «элитной» литературы – это отстой, грязь.
…Однако время наше подошло к концу, и теперь можно задать вопросы, ежели у кого в головах вызрели за время нашего общения какие вопросы.
Цивилизация и дегенерация
Не будучи официальным лицом, не принадлежа к какой-либо государственной, общественной, политической или иной структуре, не являясь военным или политическим экспертом, я имею то преимущество, что могу позволить себе без оглядки говорить все, что действительно думаю. Буду рад, если, присутствуя на этой встрече в качестве как раз непредвзятого человека со стороны, я сумею сказать хоть что-нибудь свежее или неожиданное – или то, что другие не могут себе позволить сказать вслух просто в силу своего положения.
Как было сказано в одном старом и знаменитом советском фильме – чуть перефразируя: «Есть такая профессия – правду говорить».
Литература и политика, философия и война гораздо ближе друг к другу, чем это обычно принято полагать. Строго говоря, литература и философия – это то, чем все мы здесь сейчас занимаемся: мы понимаем и анализируем происходящее – и выражаем словами получившуюся картину.
А картина эта все дальше отходит от реализма и все больше походит на какое-то искаженное сюрреалистическое изображение. Мы живем сегодня в каком-то сюрреалистическом мире, где по нашей собственной воле нарушаются основные законы бытия. И вот сначала мы сами нарушаем эти законы, а потом спрашиваем друг друга – как же это могло получиться, что обстановка в мире так запуталась и нам не удается ее распутать?..
Первое. Мы живем сегодня в политкорректном мире. Политкорректность означает, что некоторые очевидные вещи нельзя говорить вслух официально. Что некоторые очевидно необходимые вещи нельзя делать. Что некоторые неоспоримые истины нельзя признавать! Потому что это поставит вас вне круга приличных людей, сделает моральным изгоем.
Политкорректность – это запрет на некоторые разделы правды.
Каждый век имеет свою форму мракобесия и свое название для него. Политкорректность – это мракобесие XXI века.
Но когда речь идет о спасении жизни больного, врач не может соблюдать стыдливость и приличия. Врач обязан знать анатомию и физиологию и делать все необходимое для спасения больного. Если же ему будет просто запрещено ставить определенный диагноз или запрещено прописывать какие-то лекарства, не следует ждать успешного лечения.
Так вот. Сегодня нам предписано отрицать существование народов. Народ, по сегодняшним официальным правилам, – это люди, которые сегодня и сейчас живут на одной территории, говорят на одном языке и имеют одно гражданство. Различия этнические, религиозные, ментальные, культурные – значения не имеют.
Тогда. Если я приезжаю в Бельгию, учу французский и получаю гражданство – я бельгиец? Через три
