вот сочетанием этих слов, если поставить их рядом вот в таком порядке. (Как оттенок цвета достигается смешиванием нескольких красок, а вообще в чистом виде такой краски вроде и нет.)
Сочетаемость слов — часть общей конструкции языка. Эта сочетаемость весьма подвижна, вариабельна. Но очерчена пределами. Есть то, что уже не сочетается: «зеленый свист» или «восхитительное отвращение». Слова должны быть одного смыслового ряда и не противоречить друг другу.
Ну так принципы сочетаемости тоже стереотипны. Все возможные конкретные сочетания трехсот тысяч слов, конечно, перечислить и заучить нельзя. Но сочетаемость рядов, групп и гнезд любой приличный носитель языка понимает и чувствует. «Любезный враг» или «боковая птица» звучит невразумительно, неправильно.
Стереотип сочетаемости — это в основе блоки типа:
Лайнер? — серебристый!
Фрукт? — яблоко!
Друг? — верный!
Невеста? — юная! И т. д.
Произнося любое слово — мы уже определили круг стереотипа: какие слова могут стоять рядом с этим, следовать за этим. А могут следовать совсем не все.
И вот мы употребляем грамматически корректную конструкцию, все падежи и склонения на месте, окончания согласованы, слова подобраны из совместимых смысловых рядов. И пишем доброжелательно:
Ушибленная невеста.
Заботливый враг.
Взлетающий друг.
Гнилой лайнер.
Парализующий фрукт. И т. д.
Имеем взлом стереотипа сочетаемости. Это — самые простые, двусловные, лобовые примеры. На деле словосочетаемость в языке шире, тоньше, ажурнее, пространнее. Надо еще добавить единство интонации текста, эмоционального уровня текста, определяемого ими словаря. И вот вам:
«Проповедовал своей лошади доктрину вечного проклятия, решая в положительную сторону вопрос о бессмертии ее души». Это возчик орет на лошадь. Мастер О. Генри. В этой развернутой фразе взломан не только стереотип вербального сочетания «проповедовал лошади» и далее. Но и стереотип сочетания событийной сцены и ее словесного оформления. Проповедуют — в церкви, матерят — лошадь. Сочетают по половинке разломанных стереотипов — и возникает юмористический эффект.
г). Взлом стереотипа сочетаемости слов — тесно связан со взломом семантического стереотипа слова, что и есть основной тип языкового юмора. Из контекста явствует, что слова употребляются «чуть- чуть» не в том смысле, как обычно принято. Семантическая функция слова в контексте «чуть-чуть» непривычная, неожиданная, нестандартная, нерядовая. Между словом и его значением образуется некоторый люфт. Фраза перестает быть стилистически нейтральной — хотя все слова по отдельности могут в ней быть стилистически нейтральны.
«Остап вытер свой благородный лоб». «Комары стонали, но сесть не решались». «Сметливое и решительное лицо студента, в восьмой раз пересдающего экзамен».
Суть иронического стиля — во взломе вербально-семантического стереотипа. Эффект иронического стиля — автор говорит вроде бы одно, но мы понимаем несколько другое. Возникает легкое такое умственное напряжение, вызванное повышенной информационной нагрузкой фразы. Мы поспешно экстраполируем словосочетание в нескольких вариантах, отмечаем, как оно звучит в стереотипе, и в каких стереотипах существуют соседние слова и их сочетания, и каково их стилистическое оформление и эмоциональный уровень, и что же это за нештатная информация нам гонится, где пониманию предшествует миг недоумения, и за ним следует миг удовольствия. А если взлом стереотипа явный, сильный, то может вызвать смех.
«Она была похожа на боксера-средневеса, что, впрочем, совсем не плохо, если вам нравятся женщины, похожие на боксеров-средневесов».
«Если развести этот бульон водой, его вполне хватило бы на десять бедняков».
«Кому и кобыла невеста, — словоохотливо откликнулся дворник».
Смысл фразы не соответствует ее форме. Смысл фразы выходит за пределы ее формы. Смысл фразы в чем-то противоречит ее форме. Смысл фразы более емок и многослоен,
чем следует из ее формы. Стереотип фразы взломан.
Внимание слушателя повышено, раскодирование затруднено, смысл в первый миг неожиданен и непонятен. Несоответствие конечно-понятого смысла и начально-формального смысла и есть конструкция иронии-юмора. Микро-стресс, сопровождающий микро-процесс понимания, и есть физиологический механизм иронии-юмора.
Ирония — это взлом семантического стереотипа слова.
36. Здесь мы достигаем той нехитрой истины, что тонкий юмор существует только для интеллектуально развитых людей. И более того:
Юмор прямо связан с умственным развитием человека.
Способность воспринимать юмор прямо связана с объемом и уровнем информационно-операционной способности сознания. Чем больше знаешь, чем больше стереотипов хранишь и можешь моделировать — тем больше сбоев и взломов этих стереотипов ты можешь фиксировать, отмечая и степень взлома.
Активный словарь среднего человека составляет несколько тысяч слов (2–4). Грамматика среднего человека проста и стандартна. Языковых тонкостей средний человек не слышит, как не слышит полутонов в музыке человек с обычным (плохим) музыкальным слухом. Языковые «изыски» простому человеку непонятны, ибо он не видит разницы между стереотипом и его взломом. Ибо его собственные языковые построения неуклюжи и в основном неправильны (!). Если почитать стенографическую запись прямой речи разных людей, то говорить — т. е. мыслить! — в поле законов языка умеет небольшой процент. Большинство — косноязычно.
(37. Тогда встает старый вопрос: почему многие умные люди небогаты, а многие богатые — не шибко-то умны?
Ну так необходимо же разграничивать интеллект как способность оперировать объемами абстрактной информации — и ум как способность находить оптимальные средства для достижения желаемой цели на приемлемых условиях.
Постоянство желания, сильный характер и устойчивость к стрессам, плюс неразборчивость в средствах и эгоизм, — гарантируют вам жизненный успех во всех областях. Кроме, конечно, требующих особых способностей: музыка, шахматы, физика и т. п. Но мощный интеллект при робком характере, моральной строгости и отсутствии жизненной цели оставят вас средне зарабатывающим интеллигентом, гордым, ироничным и неприкаянным.
Мыслитель-аналитик и практик-преуспеватель — это два разные типа ума, оба нужные в социуме. Интеллектуальная и вербальная тупость практика могут не мешать ему интуитивно разбираться в людях, принимать верные решения в интеллектуально очень простых условиях, и продавливать эти решения.
Большие люди — это отнюдь не большие умы, это крупные характеры. Характер — это судьба. Ум — это еще не судьба. Ум носит подчиненное и обслуживающее значение относительно характера, нельзя это забывать.
…Поэтому богатый человек, наблатыканный в своем бизнесе и удачливый, умный по части построения отношений с людьми и делания карьеры, — интеллектуально может быть заурядность, а по части тонкого юмора вполне жлоб.)
38. Здесь мы достигнем следующей истины, которая уже не совсем бесспорная и пока еще не факт что истина. А именно:
Юмор есть не только качество при интеллекте, — но юмор есть аспект интеллекта и его
