Вы сделали какую-нибудь глупость?
Голова вампирши на тоненькой шеи перекатилась налево, а затем направо.
— Я слишком долго верил вам, — сказал Аркли. — Кто еще мог создать вампира, кроме вас? Назовите мне имя. Назовите последний известный вам адрес, и я оставлю вас в покое. Нет, более того: скажите мне, как вы это сделали. Говорите, как вы породили чудовище.
Вампирша не ответила вовсе, лишь опустила единственный глаз долу, пока он не сфокусировался на мензурке с кровью.
— Не будьте ублюдком, — прошипел Хазлитт. — По крайней мере, не таким, как обычно. Вы знаете, как ей нужна эта кровь. И посмотрите-ка. Она уже почти свернулась.
— Ладно. — Аркли поднял мензурку и поставил в протянутую руку вампирши.
Она сжала ее мертвой хваткой, от которой костяшки пальцев побелели еще сильнее.
— Наслаждайся, пока можешь.
— Да что с вами такое? — Хазлитт едва не кричал.
Аркли выпрямился и снова похлопал себя по карману куртки. Карман издал еле слышное шуршание — в нем лежал листок бумаги.
— Я сказал, мы не можем отрезать ее от подачи крови, пока у нас нет решения суда. Что ж, новая активность вампиров проливает некоторый свет на очень важные обстоятельства прошлого.
Он вытащил длинный лист бумаги с вытисненной нотариальной печатью.
— Данным предписанием отныне приказано прекратить кормление вампирши.
Он улыбнулся широчайшей улыбкой.
— Полезно иногда, оказывается, быть одним из тех, кто охраняет суды.
Вампирша замерла с мензуркой на полпути ко рту. Глаз заворочался, поднимаясь, чтобы взглянуть на Аркли.
— Будь ты человеком, ты бы постаралась сберечь ее на потом, — сказал ей федерал. — Ты знала бы, что это твой последний глоток, и попыталась бы насладиться им. Но ты не человек, и ты не сможешь отказаться, не так ли?
Рот вампирши отвалился в некотором подобии усмешки. А потом длинный серый язык выскользнул из-за всех этих зубов и принялся жадно лакать кровь из мензурки, чертя внутри ее длинные черные полосы. Кровь исчезла в мгновение ока.
9
— Сначала начнется паралич. Неконтролируемая дрожь. Потом она начнет терять мышечную массу. Кожа на руках станет облезать, а мускулы гнить. Они станут безжизненными лапами. Ноги атрофируются еще быстрее и превратятся в мертвые обрубки. Со временем ее глаз высохнет и развалится.
Хазлитт сидел поверх старинного кардиографического аппарата, электроды которого свешивались наружу и периодически шипели, прижженные сигаретой, которую он, почти позабыв о ней, держал в двух пальцах.
— Может, в конце концов она и умрет. Мы не знаем.
— Если это удержит ее от создания новых вампиров, мне плевать, — сказал Аркли. — Ну разве есть стоящая причина, почему нам следовало бы беспокоиться об этом?
В центре комнаты, возле гроба, Жюстина Малверн сидела в своем кресле, зажав пустую мензурку в одной из почти безжизненных рук. Другая ее рука лежала на клавиатуре ноутбука, установленного на крышке гроба.
— Вы же знаете, она не может говорить. Ее гортань сгнила много лет тому назад. Это ее единственный способ коммуникации.
Хазлитт потер переносицу большим пальцем.
Он улыбнулся про себя, пока она собиралась с силами, чтобы надавить на одну из клавиш похожим на коготь пальцем.
— Вы должны быть терпеливее, Аркли, — сказал доктор. — Тогда вы смогли бы выяснить кое-что у того, кто так стар и мудр.
Когда она закончила, она сложила руки на коленях и посмотрела на них, лицо дрожало от возбуждения. Хазлитт развернул ноутбук так, чтобы они могли взглянуть на монитор. Тридцать шестым кеглем, курсивом, Малверн набрала:
Аркли хмыкнул. Потом встал и направился к выходу.
— Скоро вернусь, проверю обоих, — сказал он Хазлитту.
Лора последовала за ним.
В белом освещении холла, Кэкстон заморгала и потерла глаза. Она прошла за Аркли по пятам к письменному столу в центре зала, где офицер службы исполнения наказаний с сержантскими знаками отличия сидел и смотрел по переносному телевизору какой-то ситком. Прием был так плох, что даже смех на заднем плане был неотличим от помех.
— Чем могу помочь, господин маршал? — Офицер медленно убрал ноги со стола и подтянул клавиатуру своего компьютера.
— Вечер добрый, Такер. Мне нужна кое-какая информация по здешним сотрудникам. Конкретнее, я бы хотел знать имена и адреса всех, кто работал тут, скажем, за последние два года. Я хочу знать, кто тут работает, а также кто и почему уволились. Можешь достать мне эту информацию?
— Нет проблем.
Такер какое-то время повозился с мышкой и клавиатурой. Внизу, в холле, лазерный принтер с треском выплюнул три листка бумаги.
Аркли улыбнулся еще более теплой и человечной улыбкой, чем та, которой он наградил Кэкстон.
— Вы просто обязаны любить этот современный мир. Раньше на то, чтобы получить отчет вроде этого, потребовалось бы несколько дней. Слушай, Такер, а какая тут текучка?
Охранник пожал плечами.
— Огромная, по ночам жутковато. Кое-кто не выдерживает. У других, вроде меня, кишка не тонка сидеть здесь. Могу сказать, что половина из тех, кто при мне приходил сюда, больше недели не выдерживали. В прошлом году, наверное, с десяток парней. Потом же еще уборщики, эксплуатационные рабочие, строители, инспекторы по безопасности, да мало ли кто. Ходят туда-сюда так быстро, что их и не заметишь. И никогда не здороваются.
Аркли кивнул.
— Этого-то я и боялся.
Он повернулся к Кэкстон.
— Любой из этих людей мог быть в контакте с Малверн.
— Стало быть, любой из них может сейчас быть вампиром, — ответила Лора.
Аркли снова кивнул.
Она сказала хоть что-то правильное. И одновременно почувствовала себя и реабилитированной, и сбитой с толку. Аркли схватил бумаги из принтера и поскакал назад, туда, где она стояла, ожидая его.
— Хазлитт должен был держать ее в изоляции, но ты его видела. Он сделает все, что она ему прикажет.
Аркли с отвращением покачал головой.
— Каждый доктор, которого мы сюда приводим, влюбляется в нее.
— Она что, гипнотизирует их? — Кэкстон вспомнила эту часть отчета.
— Она может предложить им намного больше, чем только пронизывающий взгляд, — ответил Аркли, просматривая листки.
— Почему бы не выгнать его отсюда прямо сейчас и не заменить его? — возмутилась Кэкстон. —
