Вампиры растворились, не сказав ни слова, исчезнув так же быстро, как и появились.
Убедившись, что их больше нет, Аркли обошел охранников в лечебнице. Они сделали, как он приказал им. У вампиров не было нужды в крови — они и так были переполнены ею, — и, когда офицеры охраны не оказали им сопротивления, те просто прошли мимо. Во всей лечебнице ни у кого и волосок с головы не упал.
Когда Аркли вернулся в палату Малверн, он обнаружил, что она напечатала на своем компьютере новую строчку:
К счастью для Аркли, ее потомки не получили этот приказ, и теперь было уже слишком поздно.
— У вас, — протянула Лора, после того как он закончил рассказ, — ни капли крови во всем теле нет. Только ледяная вода.
— Я рад, что ты так думаешь. Пока они тут стояли, я был уверен, что мне придется сжать кулак.
Он улыбнулся, но не этой своей снисходительной улыбочкой и не той, которую посылал подружке своего напарника. А нормальной, человеческой улыбкой. На его лице она казалась неуместной, но все же не такой уж отталкивающей.
— В конце концов взошло солнце. Она втянула руку, и я закрыл крышку гроба. Вот такие дела.
— Не надо было вам меня оставлять. Мы могли бы сразиться с ними вместе, — упорствовала Кэкстон.
— Не могли бы. В них было столько крови, что и базука не оставила бы на них и царапины. В этом как раз причина того, почему они едят перед боем. И обратная сторона этого есть тоже. Они несли эту кровь ей, чтобы исторгнуть все на Малверн, облить ее с ног до головы, точно так, как делал Лэрс той ночью на лодке. Теперь им придется употребить ее самим. Это сделает их сильными, но и ослабит тоже. Сегодня вечером, а может, и завтрашней ночью еда им не понадобится.
— Значит, вы не стали звать меня, потому что решили, будто я помешаю вам. Вы решили, что я разрушу ваш план.
— Я решил, — сказал он ей, — что ты ранена. Может, закончим на этом? Я не спал всю ночь.
Кэкстон вскипела, но спорить с ним сейчас передумала.
— Прекрасно. Вы со мной расстаетесь, это просто прекрасно. Я возвращаюсь домой, к своим собакам.
Аркли только головой покачал.
— Нет, специфику обязанностей мы тебе поменяем, но ты все еще в команде. Будешь координировать работу детективов, разыщешь мне некоторые имена, места проживания мальчиков милой Малверн. Тебе всегда найдется чем заняться.
— Ну, спасибо, удружили.
— Не вредничай. Мало у кого есть способности, чтобы охотиться на вампиров, патрульный. У тебя есть для этого все. И если раньше получалось неважно, это еще не повод невзлюбить себя. Эй, — он посмотрел на гроб, потом снова на Лору и приподнял брови, — хочешь взглянуть?
26
— Нет, — ответила она, но уверенности в этом не было.
Она даже не была уверена в том, отказывается ли она. Хотела ли она остаться в этом деле? Хотелось ли ей узнать еще что-то новое о вампирах? Каким гадким и отвратительным мог быть мир на самом деле?
— Это все равно что наблюдать за гусеницей, превращающейся в бабочку. Мерзко, но увлекательно, если только желудок крепкий.
Лора уже была готова сказать «нет». Она собиралась сказать «нет» и отвернуться.
— Так у нее начинается каждое утро, она трансформируется, словно личинка в куколке. Ее телу приходится меняться, чтобы восстановить ущерб, который она получила накануне.
Он поднял крышку.
— Вот что значит бессмертие.
Нет. Просто нужно сказать «нет», и он опустит крышку. Она с этим делом, с вампирами, покончила. Он хочет, чтобы она занималась бумажной работой, вот и отлично.
Но Лора шагнула к гробу. Аркли откинул крышку, и она заглянула внутрь.
Кости Малверн лежали вразброс на обивке гроба. Огромная нижняя челюсть отвалилась от верхней части черепа. Сердце, выглядевшее как сгнившая слива, лежало в грудной клетке, отдельно от всего остального. Оставшиеся ткани превратились в слизистую кашицу, заляпавшую шелковую обивку гроба, покрывая тазовые кости и часть позвоночника. Месиво это лужицами скопилось в углах гроба и заполняло одну из глазниц. Лоскуты того, что казалось обуглившейся кожей, плавали в жиже, а посреди всей этой мерзости сгрудились какие-то мелкие загнутые частички, похожие на обрезки ногтей. Запах был очень, очень силен, он практически валил с ног. Лора наклонилась немного вперед и присмотрелась к «ногтям». И тут ей удалось разглядеть маленькие крючочки и кольца, дробившие крошечные тельца.
— Личинки, — ахнула она.
Ее лицо находилось в нескольких дюймах от скопления личинок. Она отдернула голову, еле сдержав крик. Теперь, увидев их такими, какие они были, сложно было притвориться, будто это что-то другое. По коже побежали мурашки, ее так и отталкивало от гроба. Губы исказились в гримасе ужаса.
— Одно из величайших чудес эволюции, — сказал ей Аркли с видом абсолютно серьезным. — Если, конечно, ты сможешь выйти за пределы собственных предрассудков. Они поедают мертвое, оставляя без внимания живое. Их ротовые отверстия созданы так, чтобы они могли выживать на пище только определенной вязкости. Они так подчинены совместной работе по поеданию отмерших тканей, что можно сказать, будто у них общая пищеварительная система. Разве это не изумительно?
— Господи Иисусе, Аркли, — ответила она, борясь с подкатившей тошнотой, — вы своего добились. Прикройте ее, пожалуйста.
— Но ты еще столько всего не видела. Хочешь посмотреть, как она вернется к жизни до заката? Хочешь посмотреть, как восстановятся ее ткани, округлится глаз, забьется сердце?
— Просто закройте. — Она обхватила живот, но от этого стало только хуже.
Лора попыталась дышать ровнее.
— Ну и запах.
— Какой-то не такой, верно? Естественные объекты так не пахнут.
Лора услышала, как хлопнула за спиной крышка гроба. Стало немного легче.
— Личинкам-то все равно, но вот собаки как почуют его, так начинают выть, а коровы перестают давать молоко, если она пройдет мимо них. Иногда и люди его замечают. Что-то кажется в ней не так, что- то неправильно. Но конечно же, к тому времени, как они сообразят, в чем дело, она уже успеет вскрыть одну из артерий на руке и высосать всю кровь из тела.
— Вам это нравится, так ведь? — потребовала она ответа. — Вам же просто в кайф заставить девчонку почувствовать себя на ее месте.
Кэкстон отступила в дальний угол комнаты, как можно дальше от гроба.
— Вы себя от этого крутым чувствуете.
Тут он издал долгий, почти нескончаемый вздох. Лора обернулась. Радости на его лице не было. И, насколько она могла видеть, не было в нем и желания причинить ей боль. Просто усталость.
— Вы воспитывали меня, чтобы я стала вашей заменой, той, кто бы боролся с вампирами после того, как вас не станет.
Он покачал головой.
— Нет, патрульный, нет. Я никогда не рассматривал тебя в качестве кандидата на свое место. Я не стану дурить тебе голову. Я поступаю с тобой так потому, что ты была честной со мной.
