подумал, не игра ли это воображения, вызванная размышлениями о Матотаупе. Но Джим обычно не ошибался, а по чуткости, наверное, не уступал диким зверям. Сирота, выросший в лесу у дровосеков, он с детства был окружен врагами и опасностями. Приемные родители были для него немногим лучше врагов. Его били и унижали до тех пор, пока он сам не стал таким большим и сильным, что смог бить и унижать других.
Нет, он уже не сомневался — стук лошадиных копыт. И все ближе и ближе. А вот доносится разговор, какие-то выкрики. «Там белые, — сказал себе Джим. — Конечно, белые. Такого идиотского шума индейцы не поднимут. И они чем-то возбуждены. Посмотрим…»
Он спустился с холма. В темноте уже можно было различить людей. Они приближались. Три тощих человека еле переставляли ноги, спотыкались. Четвертый сидел на отличном мустанге, которого вел индеец.
Джим даже попятился: он узнал индейца.
— Топ! То-о-оп! — крикнул он во весь голос.
Люди остановились. Индеец повернул голову и крикнул в ответ:
— Джим! Мой белый брат!
Джим с ружьем в руках побежал навстречу. Он с удивлением увидел, что отощавшие спутники Матотаупы к тому же совершенно голы.
— Что за привидения ты отыскал?
— Экспедицию, — сказал индеец.
— Это все, что осталось? И ты — в роли спасителя! Великолепно!
Джим увидел, что и у его друга нет оружия. Но мустанг был отличный. Джиму даже показалось, что он уже где-то видел этого коня. Да, с ними случилось что-то потрясающее. Но Джим не стал расспрашивать: он знал обычаи индейцев, надо было считаться с Топом. Не говоря ни слова, он повел всех к блокгаузу.
У палисада юного Генри с трудом сняли с коня и поставили у забора, чтобы не упал. Затем Матотаупа завел мустанга в загон и вместе с Джимом повел четверых изможденных людей в блокгауз.
Едва они показались в помещении, наступила мертвая тишина. Бен был первым, к кому вернулся дар речи:
— Люди! Дети!.. Нет… Сейчас же виски! Ты платишь, Джим?
— Как и всегда, старый мошенник!
— Кровосос ты, рыжий черт! Ну все равно я запишу на тебя и твоих гостей.
— Вот на это я согласен.
Джо осмотрелся и обнаружил, что на его обычном месте, за столом налево от входа, в углу, все еще сидел, положив голову на руки, неряшливый человечек.
— Прошу, господа… Сейчас я достану вам штаны и одеяла.
— Я думаю, — сухо сказал Джим.
Матотаупа инстинктивно выбрал место у стены, которая могла бы служить защитой с тыла. Джим сел на скамью рядом с ним. Около них опустились спасенные. Маленький человек приподнял голову, глянул, но тут же снова заснул.
Джим еще раз посмотрел на четырех белых и покачал головой:
— Да, индейцы, кажется, поработали. Мне думается, теперь без карательного отряда не обойдется. Конечно, как только кончится гражданская война.
Матотаупа посмотрел на него. Но тема не получила продолжения, так как появился Бен с кружками и кувшином виски. Потом он извлек из большого, тяжелого, надежно запертого сундука одеяла и набросил их на полумертвых людей. Посетители из-за соседних столов уставились на пришедших.
Джо первый схватил кружку. Джим быстро налил ему. Затем он обернулся к Матотаупе.
— Что у тебя с руками? Тебе надо их вправить!
— Хау.
Для Джима, при его медвежьей силе, это было одно мгновение. Лицо индейца даже не дрогнуло. Он почувствовал огромное облегчение.
— Как с медвежьим окороком? — спросил Джим хозяина.
— К сожалению, больше нет. Бизонья вырезка!
— Согласен. Поторапливайся. Особенно не жарь, если, конечно, бизон не столетний!
Джо опрокинул уже четвертую кружку виски.
— Будь благоразумен, — сказал ему Джим. — Завтра можешь снова напиваться, а сегодня при твоем состоянии это тебе может стоить жизни.
Джо ответил сумасшедшим хохотом.
— Готов, — сказал Джим, пожав плечами.
Матотаупа неподвижно сидел на скамейке. Бен поставил кружку и перед ним, но Джим не наливал индейцу. Матотаупа очень исхудал, его коричневая кожа приобрела нездоровый серый оттенок, и в выражении лица была какая-то боль, растерянность. Он напоминал мертвеца. Джим посматривал на индейца с тревогой: как бы не потерять его.
Высохший словно мумия инженер все больше и больше привлекал внимание Топа. Особенно изумил его этот хохот после второй кружки виски.
— Что за человек? — спросил он Джима.
Джим не нашелся что ответить, но Шарлемань услышал вопрос. Долговязый охотник прерий лучше других перенес лишения, только борода его стала клочковатой и потеряла форму.
— Джо слишком сильно горел. Его спалило честолюбие, да и все остальное. Теперь он конченый человек. Если ты хочешь знать, что с ним произошло, надо только посмотреть на него как следует.
— Хау, — ответил индеец и после некоторого раздумья повторил: — Конченый человек…
На лице Джо появилась улыбка, превратившаяся в гримасу.
— Но мы еще придем, — пробормотал он. — Мы еще придем. Мы сюда все равно вернемся! — Тут он посмотрел на Топа, перед которым стояла пустая кружка, наполнил ее; руки его тряслись, он проливал вино на стол, но налил и себе. — Будь здоров!
Джим следил за этой сценой.
На губах Матотаупы появилась такая же болезненная улыбка, как и у Джо, полная презрения к самому себе и ко всему свету. Он поднял кружку.
— Будь здоров!
Оба выпили.
— Может быть, мы и сдохнем, как предсказывает Джим… — проворчал Джо, он потерял равновесие и чуть не повалился на лавку. — Лучше не думать, Топ, это лучше… — И голова его упала на стол.
Матотаупа откинулся к стенке. Он очень устал, а к алкоголю не привык. Мысли его стали быстрее, сердце забилось сильнее. «Умереть, — подумал он, — или где-нибудь видеть что-нибудь совсем другое, что самое правильное…» На лбу Матотаупы выступил пот. Какой-то непонятный страх охватил его… закрутились цветные солнца… Он выпил вторую, третью кружки, Джим подливал. И вот страх стал исчезать, Матотаупе показалось, что перед ним появился Тачунка Витко и хочет напасть на него. Огромным великаном вдруг почувствовал себя Матотаупа, военный вождь тетон-оглалла, которому на роду написано победить всех своих врагов. И все, кто его оскорбил, бегут от него, от него — ужаса прерий!..
Матотаупа свирепел. Он ударил Шарлеманя в лицо, а когда мимо проходил Бен, он вытащил нож и набросился на того. Он и сам не знал, наяву происходило это или только казалось ему.
— Совсем обалдел, — сказал Джим, устраиваясь поудобнее и наблюдая, как Бен выхватил у Матотаупы нож и как они дрались…
Летняя ночь коротка. Уже около четырех утра взошло солнце и снова залило прерии светом.
Джим повел трех коней, которые были теперь у них с Матотаупой, на водопой. Когда кони напились, к Джиму подошел Шарлемань. Он получил у Бена штаны, на плечи у него было наброшено одеяло. И в этаком виде он предстал перед Джимом.
— А хорошо, что оба коня снова здесь, — с усмешкой сказал он; несмотря на свое плачевное состояние, он встал, видимо, пораньше Джима и, достав где-то бритву, успел привести в порядок бороду.
