землю. Они услышали громкий голос Джо Брауна, который перекрывал адский шум, услышали они и второй голос — голос индейца, отдающего приказания.
— Тачунка Витко, — шепнул Длинное Копье Моррису и стал переводить содержание приказа: — Он хочет получить Гарри живого или мертвого, он вызывает его на единоборство, он приказывает своим воинам схватить Гарри и только после этого отступать.
Дакота оттесняли. В ход пошли горящие доски, продолжали раздаваться выстрелы, но шум борьбы постепенно удалялся от лагеря. Наконец наступила тишина. Моррис вздохнул с облегчением: он не понимал и ненавидел убийства.
У колодца показался Джо Браун. Он был весь в крови и жадно стал пить воду из бочки.
— Что с Генри? — спросил он.
— Удар по голове, но жив.
Джо от усталости свалился на землю, но уже через несколько минут вскочил и принялся сзывать борющихся в разных местах людей. Наиболее отважные уже готовы были вскочить на коней и спешить на помощь поезду, который тоже мог подвергнуться нападению.
Браун снова подошел к колодцу.
— Не видел ли кто-нибудь Гарри? — крикнул он в темноту.
— Вначале… — начал кто-то.
— Я спрашиваю — сейчас, — нетерпеливо прервал Джо Браун.
— Не видели.
— Куда он запропастился? Среди убитых его нет.
— Может быть, попал в плен?..
— Такой не попадет. Он отлично знает, что ему там конец. — Джо Браун отошел, и Моррис с Длинным Копьем услышали, как отряд всадников помчался на помощь поезду.
Враг, отступивший в прерию, мог снова совершить нападение, поэтому большинство оставшихся в лагере старались сохранять тишину и держались по возможности за прикрытиями. Но Моррис и Длинное Копье поднялись и направились к раненым.
Лампы в палатках и бараках не горели, костров не разжигали, пожары были потушены. Становилось все темнее и темнее.
В развалинах барака Моррис обнаружил трупы белой женщины и четырех индейцев. Рядом лежал раненый индеец. Моррис хотел ему помочь, но раненый неожиданно стал сопротивляться. А тут еще на Морриса из темноты уставилась какая-то страшная рожа. Художник попятился назад. Он даже подумал, что это игра его воображения, но, оглянувшись, увидел, что фигура со страшной рожей вместо лица наклонилась над раненым. Рядом с ней появился индеец. А через минуту они вместе с раненым исчезли. И Моррис не мог понять: куда и как?
Он окликнул Длинное Копье, и они вместе решили еще раз осмотреть развалины. Ни раненого, ни четырех убитых дакота они не обнаружили.
— Да, — пробормотал шайен, — удивительно. Но я думаю, что это и лучше, — значит, у нас не будет пленных, а их все равно бы здесь растерзали.
Когда начало светать, люди в лагере точно очнулись и теперь, чувствуя, что им больше не угрожают вражеские стрелы, орали, как стадо обезьян перед восходом солнца.
При свете дня стали совершенно очевидны серьезные потери в лагере. Убитых стаскивали в одно место. Раненые стонали, требовали воды и помощи…
Пока на станции происходили эти события, служащие и пассажиры тоже пережили часы беспокойства и тревоги.
Едва стало темнеть, резкий толчок потряс поезд, он остановился. Пассажиры открывали окна, пытаясь увидеть что-нибудь, беспокойно переговаривались. Два кондуктора обходили поезд и объясняли, что оснований для беспокойства нет: огромное стадо бизонов переходит путь. К сожалению, придется подождать, пока животные не пройдут.
Большинство пассажиров спокойно отнеслось к этому известию, но для господина Финлея, который считал себя преуспевающим и выдающимся бизнесменом, бездействие Юнион Пасифик, акционером которой он состоял, представлялось прямо-таки личным оскорблением.
— Вот это да… вот это да… Я просто не в состоянии выразить моего возмущения! — кричал он кондуктору. — Почему мы не едем дальше? Перед кем мы несем ответственность, если даже и переедем одного бизона? Или вы собрались поохотиться на бизонов? Я не нахожу больше слов! У меня нет времени здесь стоять! И кто же здесь скоты — бизоны или мы?
— Бизоны, сэр.
Господина Финлея уже достаточно изучили за время пути. Вначале он вызывал у служащих раздражение, потом они стали спокойнее реагировать на его выходки.
— Разрешите, сэр, я вам покажу стадо?
— Я не выйду из вагона.
— Это не обязательно. Я предоставлю в ваше распоряжение бинокль.
— Подобные шутки можете разыгрывать с моим мальчишкой, а не со мной!
Дуглас решил воспользоваться возможностью.
— Пожалуйста. — Он получил бинокль, посмотрел в указанном направлении и увидел стадо. — Па! Ма! Это же сумасшествие! Все черно, сколько бизонов! Они точно муравьи в муравейнике! Не могли бы мы поближе подъехать?
— Вот поэтому-то и пришлось остановиться. Если бы мы попали в стадо бизонов, нам бы не двинуться ни вперед, ни назад!
— Может быть, вы мне объясните, — продолжал брюзжать из своего угла Финлей, — для чего построена Юнион Пасифик? Что это — наблюдательная площадка в заповеднике или железная дорога?
— Летом, сэр, сюда явится Буффало Билл — и с бизонами будет покончено. Уверяю вас, это последний раз мы застряли здесь.
— Слабое утешение, мой дорогой. Последние мы или предпоследние, во всяком случае, мы застряли. А паровоз под паром?
— Само собой. Дакота…
— Кто?!
— Я думаю…
— Чего вы там думаете?
— Да нет, собственно, ничего.
— Вы сказали — дакота, — напомнил Дуглас.
— Ах, да. Видите ли, дакота любят охотиться на бизонов.
— Ну, это нам тоже известно. Вероятно, при случае они готовы поохотиться и за нашим поездом?
— Не обязательно же так понимать, господин…
У Анни Финлей начался приступ кашля.
Кондуктор задумался. Его коллега между тем уже обошел весь поезд, успокоил пассажиров и вернулся назад.
Потом все увидели зарево на востоке — там, где должна быть станция. И снова поднялось беспокойство. Кондукторы призвали всех, кто имеет оружие, готовиться к защите.
— Господа, я не зверолов и не охотник, кроме того, мне уже за сорок, — заявил тут же господин Финлей. — Поищите других защитников. Это же скандал, что вы не можете гарантировать безопасности пассажиров. Дуглас, отойди сейчас же от окна! Задерни занавески! Так! Анни и Дуглас, ложитесь! Но моя жизнь им дорого обойдется!
— Поспешите, сэр. Начальник поезда берет ответственность на себя. — Оба кондуктора вышли из вагона и пошли к паровозу.
Финлей начал рыться в чемодане.
— Анни, куда ты запаковала револьвер?
— Ищи его в самом низу.
— Как всегда. В следующий раз я сам буду укладывать свой чемодан. Да не плачь же, Анни, я видеть не могу, когда ты плачешь. Ты самая лучшая, ты неповторимая женщина, и я буду защищать тебя как свою
