К вечеру букарестские красавицы в уборной перед приманчивым трюмо снимают с локонов металлические папильотки, омывают лицо девственным молоком; искусственный румянец загорается на ланитах, как стыдливость; брови чернеют; под ресницами является черта томности; талию сковывает корсет…
Далее что?– Далее… Красавицы накладывают на голову прозрачный ток; жемчужные нитки, как змеи, вьются в волосах;… на шею золотую цепь; к груди радужную бабочку; к поясу ключ; за пояс часы sotteuse [266]; па руку готическое ожерелье, эластические перчатки, лорнет; а платье… а его гарнировка… а рукава а l'ange qui vole! [267]…все так цветно, так новомодно, так придумано!
Madame la marchande de modes [268], как оживленная картинка из
Наконец туалет кончен. Арнаут входит.
Таким образом тянутся вдоль Букареста сотни экипажей, как движущиеся оранжереи. Звуки:
Это одно из видимых наслаждений прекрасного здешнего пола.
Вечер давно уже настал, милые мои читатели! я пожелал бы вам сладкого сна; по воображение мое еще так живо, деятельно… занесло меня в гости к бояру валахскому.
Неужели, думаете вы, я буду описывать, как подъехал я к крыльцу, как поднялся на парадную лестницу, как в передней несколько арнаут подбежали ко мне и одному только удалось снять с меня шинель; как я немного приостановился при входе в залу, как вошел в нее, как обратил на себя внимание бомонда [274] букарестского, как облетели взоры мои по наружности присутствующих, как приковалось мое внимание… как приличие отвлекло его… и как подошел я к хозяйке? – совсем нет! я просто скажу вам, что Монтескю [275] измерял деятельность людей по Реомюрову термометру [276], а Волней [277] наложил молчание на уста его. Необходимости, потребности человека есть причины движимости его скорой и медленной. И в состоянии общественности и в состоянии диком люди не деятельны, тяжелы, изнежены, если земля, которую они населяют, роскошна, богата всем, что необходимо для существования… Напротив, недостатки, скупость природы, бесплодность ее вынуждают человека к трудам, к деятельности, к изобретательности, к вечному движению.
Засеял ли бы кто-нибудь, подобно мне, чистое поле, находящееся под его десницею, мыслями, мечтами, событиями и всеми своими понятиями о вещах, если б он – довольствовался настоящим?…, но я обращаюсь к хозяину дома.
Вообразите себе бояра валахского, сидящего на пространном диване. Вот он… Одежда его пышна, разноцветна, роскошна, как на картинке в книге описания костюма народов… Положение его неподвижно, как ваятельное изображение монгольского божества Шагэ-муни [278]… Ноги, как вещь простонародную, он свернул и скрыл под благоденствием и здравием целого своего корпуса. Наружность его скопирована с важности последнего паши, на которого он осмелился взглянуть, приближаясь к нему со страхом и трепетом.
День XXII
Оставляя вас, спутники и спутницы мои, наслаждаться всеми прелестями букарестской жизни, я извиняюсь перед вами и отправляюсь наблюдать движение войск наших.
Что может быть интереснее первой стычки с неприятелем!… Человек добр от природы и никакого не имеет расположения, особенно в минуты рассудка, обращать довременно других и себя в землю и лишать скромную душу ее покрова; но должно видеть, как скоро наполняется он ожесточением против врага, с каким удовольствием истребляет в нем способность жить! Я не говорю уже о варварских военных обычаях и наслаждениях: о печенеге, который предпочитает драгоценной чаше череп неприятельский [279], о янычаре, который прорезывает на теле боковые карманы и вкладывает в них руки мертвеца-врага.
27 числа апреля авангард 7 корпуса достиг до деревни Болдагенешти, в 8 верстах от крепости Браилова. Здесь была первая встреча с неприятелем. Партия Атаманского его императорского величества наследника полка под командою храброго Катасонова настигла отряд турок, выехавший из крепости на фуражировку… 30 турок убиты, 18 взяты в плен.
1-го мая 7-й корпус обложил крепость. 7-го мая принял командование над осадным корпусом его императорское высочество великий князь Михаил Павлович.
В следующий день на стенах браиловских отсветилось присутствие самого государя императора Николая [280].
Первый блистательный подвиг Турецкой кампании принадлежит Дунайской флотилии под командою капитана 1-го ранга Завадовского.
О, помню я, как он нарушил спокойствие ночи на 28-е майя и сладкий сон мой в Хаджи-Капитане!… Как туча, пронесся отчаянный Завадовский мимо крепости и разразился громами посреди флотилии турецкой… Дело сделано!… Неприятельский адмиральский бот и 11 судов с артиллериею взяты в плен, 8 сожжены, разбиты, посажены на мель.
Лучшая награда, по-моему, есть успех в предприятии.
Друзья мои! потомство, будущие герои!… когда-нибудь и вы насмотритесь на храбрость, на мужество, на великие дела и на слабость человеческую!… и вы с почтением взглянете на пятипудовую мортиру, которая,
