Вот, говорит,
Урок?… садись!… и слушал я с терпением и смехом,
Как с важностью глубокой на челе он толковал
Я обещал ему твердить все наизусть; а между тем просил на завтра же задать предмет для описанья в стихах ямбических; и хитро речь склонил к Сицилии роскошной.
Он не заметил сети, и сам мне предложил Сицилию воспеть.
Вот, на другой же день являюсь с торжеством я пред наставника как ученик успешный.
Читаю третью песнь моей
Что ж, думаешь, Гораций мой плаксивый? Не понял красоты! и вздумал мне мои высчитывать ошибки! …
А, друг! ты хлопаешь ушами,
Так отправляйся же с своей наукою в деревню! Учись сперва, потом учи других!
Ты дал урок не одному ему.
Ну, а Табулл?… певец любовных дел Сюльпиции с Церинтом, как нравится тебе?… а мне так жаль его! …
Недаром он свои елегии заслюнил: мне кажется, ему Церинт из дружбы позволил сесть в ногах и списывать с натуры восторги страстные свои!…
Постой… прекрасно!… эпиграмма!…
Я, как Метида [438] вдруг рожаю головой вооруженную Минерву – Эпиграмму!
Ну, начинай, Назон!
Что, не
О, нет,
Трагедия!… прекрасно! мы с тобой как будто сговорились!… и я трагедию недавно кончил и, отдохнув, тебе намерен прочитать.
Названье как?
Как?…
Невыгодно шутить мне над тобой!… Кто ж виноват, что Мельпомена [441] внушила кесарю и мне одну и ту же мысль!
Так ты не знал, что я пишу
Я только знал одно, что Август – император и долг его писать законы Риму!
Не хочешь ли и ты давать законы мне?… Но полно, в стороне оставим сердце, рассудок нас с тобою примирит…
Но если ты без всякой цели свою Медею написал, то ты легко мне это и докажешь.
Курильницу, и с жертвенным пылающим огнем!
Дай свиток свой!
Зачем?
На жертву дружбе. Я состязаться с Еврипидом… [442] один хочу!
Когда бы у тебя родился сын… ужели всех чужих младенцев ты повелел предать бы смерти… чтоб не встречать нигде подобных сыну?…
Зло, колко!… но прощу, когда исполнишь просьбу.
Я, как отец, люблю своих детей!… на жертву и богам я их не принесу!
Смотри же и ты на казнь своей Медеи и на дымок, оставшийся от кесарских трудов!
