собственность — виллы, в Италии начинается развитие крупных земледельческих хозяйств. Появляется спрос на агрономию, разного рода руководства. Марк Порций Катон (234—149 до н. э.) пишет свой знаменитый тракт «О земледелии». Крупные собственники округляли свои владения, частью скупая, частью захватывая силой участки бедняков. Разорившиеся крестьяне хлынули в города, в первую очередь в Рим. Этот процесс нельзя рассматривать исключительно как злонамеренное разорение бедных богатыми. Римляне той поры многократно доказывали свою политическую активность, иной раз переходящую всякие границы. Богачам не удалось бы безнаказанно разорять народ, состоящий из солдат-победителей, имеющий своих заступников — трибунов, готовый, в конце концов, в любой момент взяться за оружие во имя защиты своих прав. Другое дело, что бедняки уже не слишком держатся за землю. Престиж труда рухнул в сознании римлян. Множество рабов, вывезенных из завоеванных стран, трудилось теперь на виллах по соседству с участками свободных крестьян. Крестьяне, даже ценой тяжелого труда не способные избавиться от нищеты на своих незначительных наделах, чувствовали себя как бы уподобившимися бесправным рабам. Но оставалась сфера деятельности, привилегия которой принадлежала исключительно свободным. Это было государственное управление, а по демократическим законам Рима право управлять государством принадлежало всем его гражданам. Именно в городах, участвуя в комициях, выборах магистратов, находясь в гуще политической жизни, римляне чувствовали себя по-настоящему свободными гражданами своего великого государства.
И вот он, город Рим, который в то время никто не назвал бы ни «Золотым», ни «Вечным». В рекордный срок численность его жителей достигла колоссальной по меркам античности цифры в 300 тыс. человек. Для сравнения, примерно столько же насчитывала Москва во времена наполеоновского нашествия.
Спрос на жилье немедленно породил предложение. Рим стремительно и бессистемно застраивается огромными, безобразными инсулами — многоэтажными домами. Римляне были превосходными строителями, их монументальные сооружения пережили века, но инсулы строились без соблюдения строительных норм — ведь требовалось дешевое жилье, к тому же собственникам не выгодно было ремонтировать дома. Проще было дождаться, пока он окончательно обветшает, снести и построить на его месте новый. Пожары и обрушения были обычными явлениями. Победитель Спартака, Марк Красс, составил целое состояние, скупая участки земли под обрушившимися строениями и застраивая их собственными домами. «Таким-то образом большая часть Рима стала его собственностью» (Плутарх).
Между утесами жилых домов вились узкие, кривые улочки, про которые Диодор с иронией писал: «при всем своем могуществе римляне не могут их выпрямить»: «крикливая» Субура, где торговали всем, что может понадобиться небогатому человеку, и жили девушки легкого поведения, Велабр, бывший некогда болотом. Мелкие улочки и переулки зачастую не имели названий, и для незнакомого с городом человека легче легкого было заблудиться в их лабиринте.
Этот город был заполнен беднотой, крикливой, голодной… и решительной. Краткий очерк бесчинств, потрясений, смут эпохи показывает, как мало римляне той поры походили на благоразумных обывателей. История Рима тех дней пестрит свидетельствами о кровопролитных столкновениях на форуме, дубинках бедноты, отрядах вооруженных людей, которых политические деятели вербовали в качестве своеобразной клаки, гибели магистратов, чья личность с седой старины пользовалась неприкосновенностью. Нельзя сказать, что волнения той эпохи были порождены исключительно имущественным расслоением и не шли дальше забот о справедливом переделе земельной собственности и доходов Республики. То был «бунташный» век Рима, когда взаимная неприязнь полководцев перерастала в войны, политическая карьера стоила головы, в комициях, Сенате, на форуме бушевали страсти.
Сами римляне чувствовали, что перешли некую грань своей истории (указывали даже конкретные годы, например, 146 г.), за которой «судьба безудержно стала изливать свой гнев, и все перемешалось» (Саллюстий). Много пишут о «повреждении нравов» и среди пороков новых дней особенно выделяют властолюбие и жажду обогащения. В самом деле, надо признать, римляне неплохо разбирались в собственной истории, даже в такой ее сложной и неоднозначной части, как современность, где особенно тяжело избегнуть ошибок непосредственного контакта, эмоционального восприятия момента. Если бросить взгляд на величественную галерею образов, выросших в эпоху падения республиканского Рима, обращает на себя внимание единая черта, свойственная им всем: народным трибунам, диктаторам, победоносным полководцам, ораторам, соперникам или друзьям: Марию, Сулле, братьям Гракхам, Цицерону, Помпею Великому — все эти люди безудержно честолюбивы. Все они патриоты и страстно желают могущества и процветания своему Отечеству, но не менее страстно желают они, чтоб могущество и процветание Отечества проистекало именно от них. Они хотят остаться на страницах римской истории, и остаться здесь не одним из многочисленных трибунов или консулов, но отметить ее неповторимым росчерком собственной личности. В их руках мощное оружие — доверие общества, которое как раз в это время испытывает «спрос» на вождей. Это общество состоит из людей энергичных, решительных, готовых убивать и умирать во имя своего вождя. Сочетание двух этих факторов: воли вождя и воли народа превратили римскую историю в череду драматических коллизий, едва не уничтожив само государство.
Вот легендарные братья Гракхи, Тиберий и Гай. Закон Тиберия о переделе земельной собственности в пользу малоземельных крестьян и городского плебса, проведенный через народное собрание вопреки воле Сената, участие в комиссии по переделу земли превратили Тиберия в самого влиятельного человека Рима. Заговорили ведь недоброжелатели о его стремлении к царской власти, о том, что он якобы примерял корону и облачения пергамского царя. После гибели старшего брата его дело продолжил младший. Гай Гракх действует еще активней Тиберия. Он основывает колонии, проводит судебные законы, даже занимается военными реформами. Скромная должность заступника за отдельных плебеев превратилась при нем не просто в важную государственную магистратуру, он оттесняет в сторону Сенат и даже консулов. Он раздувает народные страсти, открыто призывает народ к гражданскому неповиновению, так что нет ничего удивительного, что, как и его брат, Гай Гракх гибнет во время вооруженного столкновения на форуме.
Вот Луций Корнелий Сулла Счастливый Любимец Венеры, именно так он приказал именовать себя в официальных документах. Пожизненный, вопреки всем законам Рима, диктатор. Дважды войска этого полководца входили в Рим в боевом строю. В памяти сограждан надолго останутся кровавые расправы с противниками Суллы, доносы, конфискации. И все же статуя Суллы простоит на форуме вплоть до диктатуры Цезаря.
И, наконец, Гай Юлий Цезарь — звезда, затмившая целые созвездия на небосводе римских веков. Он вздыхает о том, что не совершил ничего славного в том возрасте, когда уже умер Александр, он готов быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Его жизнь — череда вырванных у судьбы триумфов. Он творит скандалы и чудеса. Он — плоть от плоти своей эпохи, дерзкий разрушитель и созидатель, чья гениальность делает его почти провидцем.
История Рима, непосредственно предшествующая восстанию Спартака, богата потрясениями настолько, что само восстание на этом фоне отнюдь не выглядит взрывом. Помимо внутриполитических потрясений, связанных с ожесточенной борьбой за землю, возглавляемой братьями Гракхами и продолженной Апулеем Сатурнином и Ливием Друзом, Рим вел бесконечные внешние войны. С 113 по 105 гг. тянулась война с Нумидией, поначалу неудачная и даже скандальная, настолько явно обнажила она продажность римских полководцев, получавших взятки от нумидийского царя Югурты. Куда более страшным испытанием сделалось для Рима вторжение тевтонов и кимвров. Они нанесли римлянам жестокое поражение при Норе (113 г.) и еще более страшное при Араузионе (105 г. до н. э.), где римляне потеряли убитыми 80 тыс. человек — больше, чем после Канн. Положение и в той, и в другой войне спас талантливый римский военачальник Гай Марий, разбивший Югурту в 105 г. до н. э., а в 102—101 годах — тевтонов и кимвров и устранивший, таким образом, опасность иноземного вторжения на территорию Италии.
Неспокойно было и в самой Италии. «Союзники» — италийские племена марсов, самнитов, эквов, привлекавшиеся для несения службы в римской армии, — не имели прав римского гражданства, что означало ущемление в политическом и экономическом положении. Сражаясь за Рим, то есть выполняя главную обязанность гражданина, они не имели права участвовать в управлении государством, получать земельные наделы, их можно было продавать в рабство. Начиная с середины II века, разными политическими деятелями поднимался вопрос о наделении союзников гражданскими правами, и всякий раз он повисал в воздухе: слишком неоднозначным для римлян было его решение, ведь они должны были предоставить право управлять собственным государством народам, некогда бывшим противниками Рима. В 91 году началась Союзническая война, одна из самых кровопролитных во всей римской истории. Италики
