– Вы уверены, что она не впустила вас в дом?
Голубые глаза смотрели прямо на него.
– Она бы никогда этого не сделала, а я бы никогда не попросил.
– Это не ответ. Она впустила вас в дом прошлой ночью?
– Нет, она этого не делала.
– Вы в этом уверены?
Джон Хиггинс произнес твердым и ровным голосом:
– Прошло пять лет с тех пор, как я в последний раз переступил порог этого дома, до моего сегодняшнего прихода.
– Почему?
Он ответил точно так же, как в конторе Джона Тейлора:
– Это мое личное дело.
Крисп помахал в его сторону карандашом:
– Не может быть никаких личных дел в происшествии с убийством. Миссис Кастелл ваша тетя, не так ли? Почему вы с ней поссорились?
– Я не ссорился с тетей Энни.
– Тогда с Кастеллом. В чем причина вашей ссоры?
– Я не ссорился с ним. Мне просто не нравится его общество. А он вам скажет, что не любит мое общество. У нас у каждого свой путь.
Крисп нетерпеливо поерзал в кресле:
– Мы отошли от темы. Вы знаете, что прошлой ночью здесь был убит человек, бармен Люк Уайт?
Джон Хиггинс кивнул:
– Новости такого типа распространяются очень быстро.
– Вы поссорились с этим человеком, не так ли?
– Я не ссорился с ним.
– Даже после того, что рассказала вам миссис Бридлинг?
Мышцы рук, лежавших на коленях, напряглись, а костяшки пальцев побелели. Джон Хиггинс сказал спокойным глубоким голосом:
– Он был нечестивцем. Эйли не должна была находиться с ним под одной крышей. Я бы забрал ее отсюда после наступления дня.
Крисп повторил последние слова:
– После наступления дня. А что было прошлой ночью? Вы примчались сюда сразу же после разговора с миссис Бридлинг. И вы хотите сказать, что Эйли Фогерти не впустила вас в дом?
– Я уже ответил вам.
– И вы послали ее к мисс Херон и больше ее не видели?
– Больше я ее не видел.
– Вы думаете, что она осталась у мисс Херон?
– Конечно, так и было.
Крисп снова сделал несколько небольших выпадов карандашом:
– Тогда как вы объясните тот факт, что она оказалась в холле, одетая в ночную рубашку, а недалеко от нее лежал Люк Уайт с ножом в спине?
Кровь бросилась в лицо Джона Хиггинса. Он вскочил на ноги и стоял, крепко ухватившись за край стола.
– Эйли, – начал он. Его голос сорвался. Он снова попытался заговорить. Теперь кровь отлила от его лица, и он стал пепельно-бледным.
Мисс Сильвер положила вязание на пол около своего стула и встала. Когда она дотронулась до его руки, он повернулся и посмотрел на нее – в глазах застыл ужас. Она сказала мягким подбадривающим голосом:
– Вам нет нужды беспокоиться, мистер Хиггинс. С Эйли все в порядке.
Его взгляд стал на мгновение пустым.
– В порядке…
– С ней все в порядке, мистер Хиггинс. С ней ничего не случилось, совершенно ничего.
Он сказал, запинаясь:
– Она была внизу… с тем типом…
– Она услышала шум, спустилась вниз и нашла его. Конечно, это было потрясением, но с ней самой все в порядке.
В какой-то момент Фрэнк Эббот почувствовал восхищение поступком мисс Сильвер. Когда она ощущала необходимость успокоить человека, то без сожаления могла пожертвовать очком в своей игре. Так она только что и поступила, чем очень досадила инспектору Криспу, который сказал с сердитой ноткой в голосе:
– Я думаю, мисс Сильвер, что лучше предоставить это мне. У нас нет никаких свидетельств, подтверждающих показания Эйли Фогерти. Я бы даже сказал, что вы не имели права повторять их.
Мисс Сильвер посмотрела на него со спокойным упреком:
– Ради бога, извините, инспектор!
Ничто не могло быть более уместным в данный момент, чем эти слова, однако почему-то инспектор Крисп почувствовал, что воротник его рубашки слишком тесен и что он не совсем точно знает, что делать с руками и ногами. Подобные ощущения накатывали на него, когда он был подростком, а это было довольно давно. Он надеялся, что больше никогда их не испытает, но в те мгновения, когда ему пришлось выдержать взгляд мисс Сильвер, они дали о себе знать. Он испытал значительное облегчение, когда она снова повернулась к Джону Хиггинсу, тихо кашлянула и сказала доверительным голосом:
– Вам действительно не стоит беспокоиться об Эйли. Мисс Херон все время находится с ней. Они вместе убирают в комнатах. – После этого она села на свое место и снова занялась вязанием.
Воротник рубашки инспектора Криспа снова приобрел нормальный размер. Он почувствовал срочную необходимость самоутвердиться и сказал резким голосом:
– Сядьте, Хиггинс! Эйли Фогерти утверждает, что услышала шум и спустилась вниз. Если это верно, то шум, возможно, был произведен убийцей. Предположим, что в гостиной было открыто окно. Я не говорю, кто его открыл или по какой причине. Я не говорю, что это была Эйли Фогерти, но это могла быть и она. Я не говорю, что кто-то пробрался в дом этим путем, но вы прекрасно понимаете, что это могло произойти. И вы сами можете понять, что это могли быть и вы. Эйли Фогерти заметили, когда она выходила из гостиной, а в холле на полу лежал убитый Люк Уайт. Она вполне могла закрывать окно за вами.
Джон Хиггинс покачал головой.
– Я не входил и не выходил, – сказал он. Крисп сделал резкий выпад своим карандашом:
– В гостиной было обнаружено окно, не закрытое на защелку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Было еще много задано вопросов и получено ответов, но результат оставался прежним. Обдумывая каждое слово, Джон Хиггинс продолжал утверждать, что где-то около одиннадцати часов он стоял под окном Эйли Фогерти и разговаривал с ней около пятнадцати минут, а затем пошел домой. Ни тогда, ни в течение последних пяти лет он не переступал порога «Огненного колеса». Он ни разу за последние двадцать четыре часа не видел Люка Уайта и не разговаривал с ним.
Когда его отпустили, Крисп сказал нравоучительным тоном:
– Можете не сомневаться, что все было так, как думаю я. В комнате окно, не закрытое на защелку. Вон там. – Он указал на дверь, ведущую в гостиную. – Все остальные окна были заперты, а это нет. Кастелл утверждает, что проверил их все, когда запирал дом на ночь.
Фрэнк Эббот рассеянно смотрел на свои начищенные до блеска ботинки.
– Я не думаю, что стоит доверять свидетельствам Кастелла, – изрек он.
Крисп вполне добродушно кивнул:
– О да. Но вы здесь находитесь для того, чтобы найти что-нибудь против Кастелла, ведь так? Он скользкий тип, и, является он британским подданным или нет, на нем ясно написано, что он иностранец.
