После обеда, когда все перешли в гостиную, Эрнест Уодлоу отвел свою свояченицу в сторону. Сейчас Рейчел меньше всего хотела говорить с Эрнестом, но за двадцать лет, что он был женат на Мейбл, она убедилась, что воспрепятствовать его решениям невозможно. Поэтому ничего не оставалось, как только смириться и надеяться, что он оставит ее в покое как можно скорее. Но надежды не оправдались. Эрнест сел, поправил пенсне и спросил:
— Ты действительно ездила в Лондон за покупками?
— Нет, — ответила Рейчел. Откинулась на спинку дивана и стала ждать дальнейших вопросов.
— День был уж очень холодный для ходьбы по магазинам, — заметил мистер Уодлоу.
Эрнест был небольшого роста, всегда аккуратно одет. Но воротнички рубашек почему-то носил на размер больше, чем нужно, выставляя на обозрение свой необычайно большой кадык. У него были такие же, как у сына и дочери, близко посаженные глаза. Но волосы и небольшие усы были совсем темными.
— Но я не ходила по магазинам, — возразила Рейчел.
Эрнест Уодлоу снял пенсне и начал протирать стекла.
— А-а, все дела. У тебя очень много обязанностей. — Он снова водрузил на нос пенсне. — Ты не слишком усердствуй. Вид у тебя очень усталый.
Рейчел улыбнулась:
— Спасибо, Эрнест. Когда мужчина говорит женщине такие слова, на самом деле он хочет сказать, что она плохо выглядит.
— Что за глупости, Рейчел, дорогая! — с видимым возмущением воскликнул мистер Уодлоу. — Дело в том, что мы с Мейбл беспокоимся о тебе.
— Напрасно.
— И тем не менее она беспокоится. А ты знаешь, ей это вредно. Вот только сегодня у нее был тяжелый приступ сердцебиения. Она сказала: «Рейчел переутомляет себя. Она заболеет, если не побережется». А я ответил: «Дорогая, и ты, и твоя сестра Рейчел прекрасно знаете, что, если ей тяжело справляться с делами, я всегда готов помочь».
— Не сомневаюсь, — ответила мисс Трихерн.
Мистер Уодлоу поправил пенсне. Кадык задвигался.
— Я сказал Мейбл: «Но я не хочу навязывать ей свою помощь или лезть с советами, чтобы не нарваться на отказ».
Рейчел резко повернулась:
— И все это время, пока ты говорил, у Мейбл было сердцебиение?
Эрнест Уодлоу посмотрел на нее без обиды, но с некоторым удивлением:
— Я пересказал тебе разговор, который вызвал у Мейбл приступ.
Рейчел улыбнулась. Она не любила зятя, но ничем не выдавала своей антипатии.
— Дорогой Эрнест, зря мы тратим время на эти разговоры. Да, я сегодня устала, но со мной все в порядке. А Мейбл совершенно незачем доводить себя до приступа, беспокоясь обо мне. И тебе незачем так любезно предлагать свою помощь в моих делах. Это все, что ты хотел сказать мне?
Но она знала, что это не все. То, ради чего он отвел ее в сторону, еще не было сказано. Это чувствовалось по его глазам за вечно криво сидящим пенсне.
— Подожди, не уходи, Рейчел. Мы очень обеспокоены… можно сказать, встревожены планами Мориса. Он сообщил нам, что собирается вступить в коммунистическую партию. И кажется, хочет поехать в Россию.
— Я приветствую это. Может, хоть это его исправит.
— Говорят, что в России жуткая экология. Мейбл просто в ужасе.
— Ничем не могу помочь, Эрнест.
Мистер Уодлоу разволновался. Кадык его задергался.
— Если бы ты могла найти возможность осуществить его мечту… Он хочет вступить…
— В акционерное общество по делам колоний? Это ты имеешь в виду?
— Мейбл считает, что это удержит его в Англии.
Мисс Трихерн очень хотелось сказать: «А вы не думаете, что у меня нет ни малейшего желания удерживать Мориса в Англии?» Но она сдержалась и только сказала:
— Безумная затея. Я бы не хотела иметь к ней никакого отношения.
Мистер Уодлоу примирительно протянул руку:
— Юности свойственны крайности. Морис поумнеет.
— Надеюсь.
— Но, Рейчел, мы будем ужасно волноваться, если он уедет в Россию.
— Не уедет.
— Уедет, если ничего не выйдет с той компанией. Юриспруденцию он совсем забросил. Говорит, законодательная система в нашей стране слаба и должна быть ликвидирована. Мейбл очень волнуется. Но если он вложит пять тысяч фунтов в ту компанию…
Лицо Рейчел вспыхнуло от возмущения.
— Пять тысяч фунтов? Дорогой мой Эрнест…
Позади возникла Мейбл и с поразительной настойчивостью сказала:
— Ну, Рейчел! Для тебя же это пустяк, а моего сына это удержит дома.
— Я не желаю это обсуждать. И не могу вкладывать деньги в подобные затеи.
Голос Мейбл задрожал:
— О, Рейчел… как нехорошо… мой мальчик… твой племянник! И в конце концов, это всего только аванс из той суммы, которая к нему все равно когда-нибудь перейдет.
Раздражение Рейчел переросло в негодование.
— Хочешь сказать, когда я умру? Но почему ты решила, что, умри я завтра, Морис наследует пять тысяч фунтов или хотя бы пять тысяч пенсов?
Рейчел взглянула на Мейбл и Эрнеста и подумала: «По последнему завещанию он должен получить десять тысяч… И они это знают…»
Она увидела, как они изменились в лице. Эрнест встал. Мейбл, со слезами на глазах, обеими руками схватила мужа за руку. Сердце Рейчел болезненно сжалось.
— Давайте прекратим этот разговор, — еле слышно сказала она и пошла к гостям, сидящим у камина.
Глава 8
Все подвинулись. Ричард подставил Рейчел стул. Каролина взяла ее руку и прижалась к ней щекой.
— Дорогая, ты еще не согрелась?
— Это только руки, — сказала Рейчел. Лицо у нее горело.
— О чем с тобой говорили родители? — с любопытством спросила Черри.
— О том, о чем я не хочу говорить, — раздраженно ответила Рейчел и сама удивилась своим словам. Глаза Черри злорадно сверкнули.
— Значит, о Морисе. Ручаюсь, они, как всегда, хотели, чтобы ты дала ему денег. Но если ты собираешься раскошелиться, то я — более достойный объект.
— Я уже сказала, Черри, что говорить об этом не хочу.
Морис злобно уставился на сестру, а Ричард попытался перевести разговор в другое русло:
— Сегодня по дороге сюда я видел удивительное зрелище. Я шел по скале и возле дома Толладжа заметил двоих мужчин, которые выкапывали ограду. Жаль, она хорошо загораживала от ветра. Но жене Толладжа захотелось любоваться из окон гостиной морем. Мужчины окликнули меня и показали с десяток гадюк, которые устроились на зиму под забором. Вокруг собралась кучка деревенских мальчишек. Они ждали, не откопают ли рабочие еще змей.
Морис засмеялся:
— Жаль, там не было Черри. Гадюка как раз подошла бы ей в качестве домашнего питомца.
К обеду Черри надела бледно-зеленое платье без рукавов и с обнаженной спиной.
— Я бы с удовольствием держала змею! — с напускным воодушевлением воскликнула она. Ричард взглянул на нее как-то странно:
