отрезвляющая мысль: «Слишком поздно, возврата нет». Ведь любимый ушел, не сказав ни слова, она даже не знала, жив ли он, а ведь тысячи смертей подстерегают его, единственного, и каждую минуту какая-то из них может стать реальностью. Невозможно долго выдержать пытки неизвестностью. Поэтому завтра Валентина выходит за Гилберта Эрла. Тут гнев вытеснил первоначальную радость. Неужели Джейсон действительно думает, что ее можно отбросить, как ненужную игрушку, и подобрать, когда захочется? Он убежден, что можно отправиться на поиски приключений, а мир застынет в покорном ожидании его возвращения? Девушка вдруг вспомнила его голос и секунду как бы прислушивалась к его звучанию, но маленький огонек гнева разгорался. «Он не захотел, когда мог бы… Да, я его очень любила, а он ушел, ни сказав ни слова». Тут Валентина почувствовала, что до боли в руке сжимает записку.
В ярости девушка разорвала бумагу и вышвырнула клочки в окно. Это немного охладило ее злость. «Раз уж он назначил время и место встречи, — решила Валентина, — то я пойду, чтобы, наконец, выяснить отношения. Пусть Джейсон посмотрит, что натворил, почувствует запах пепла и поймет, что все потеряно. Большего мне не надо».
Она сняла длинную пышную нижнюю юбку, надетую под зеленое платье, и взяла темную простую юбку и джемпер. Вместо бледно-зеленых туфель с хрустальными пряжками девушка сунула ноги в простые лодочки на низком каблуке. Повязав темный шарф, Валентина надела свободное короткое пальто.
Приоткрыв дверь, она оглядела темный пустой коридор и вышла на лестничную площадку. Внизу холл был освещен тусклой маломощной лампочкой. Когда человек в одиночестве ходит по спящему дому, все становится не совсем реальным, как будто он бродит во сне. Горничные давно ушли домой, миссис Глейзер, жена садовника, отправилась в коттедж. Где-то на ее этаже, наверно, спят Роджер, Сцилла и Мегги. Все они очень устали, бедная Сцилла едва дождалась ухода последнего гостя, чтобы, позевывая, отправиться к себе.
Когда Валентина пересекала холл, пустота и тишина сгустились вокруг нее, ощущение было такое, как будто входишь все глубже в бассейн, а вода поднимается все выше и выше — вот уже у пояса, у горла… и, наконец, сомкнулась над головой. Девушка смело вступила в эту таинственную темноту, все дальше уходя от света, пока не добралась до гостиной.
Она повернула ручку и прошмыгнула внутрь, где было совсем темно. Беззвучно закрыв дверь, Валентина достала из кармана пальто припасенный маленький карманный фонарик и включила его. Очертания кресел, диванов, столов слабо угадывались в узком луче света. Она подошла к блеклым занавесям в середине и проскользнула за них. Именно здесь была дверь, а под двумя другими окнами стояли обитые старой парчой кресла, так же была устроена и соседняя комната, служившая гостиной Сцилле. Выйдя на террасу, девушка выключила ставший ненужным фонарик, ноги сами находили хорошо знакомый путь, по которому она так часто ходила и днем, и в сумерках, и ночью. А сейчас луна освещала низкие тучи, и мир под ними казался покрытым дымкой, но вполне различимым.
Валентина спустилась с террасы и пошла по лужайке, окруженной деревьями. Здесь вилась тропинка, которая поворачивала налево и петляла между стволов. Легкий ветерок качал ветви над головой, играя тенями. Деревья постепенно исчезали, уступая место холму, на котором прапрадед построил летний домик. Во времена раннего викторианства его было принято называть бельведером. Девушка поднялась к нему по дорожке, сильно заросшей травой. Когда она оказалась наверху, что-то шевельнулось в тени дверей. Бедняжка испуганно замерла, сердце колотилось так, словно хотело выскочить из груди.
Джейсон спустился по деревянным ступеням бельведера и обнял Валентину за плечи. Жест не показался ей странным, ведь он был таким знакомым и привычным, куда-то исчезли месяцы, проведенные друг без друга, «замкнулась связь времен». Остались только Он и Она, наконец вместе. Молодые люди так и стояли молча, пока Джейсон не сказал:
— Ты пришла, и это хорошо. Не придется колотиться утром в парадную дверь. Давай-ка сядем и поговорим, на ступеньках удобно.
И они уселись рядышком, совсем как раньше. В лунном свете можно было разглядеть очертания лесов вокруг деревни, окруженный домами неправильный треугольник деревни, тонкую ленточку речки Тилль, вьющуюся по лугам. Ни одно окно не светилось, но отчетливо выделялись дома и темная громада церкви. Чуть ближе легкий туман парил над прудом, в котором утонула Дорис Пелл.
Некоторое время парочка сидела молча. Валентина пришла сюда в ярости, чтобы сразиться с тем в душе любимого человека, что позволило ему уйти и оставить ее, но не смогло навсегда удержать вдали. Но сейчас девушка не находила в себе сил для борьбы. Ничего с ним не поделаешь, пусть уходит и приходит, когда хочет. Только как ей выйти за Гилберта, если она чувствует себя так, словно уже давно замужем за Джейсоном? И что такое собственно, брак? Это ведь не просто слова, которые произнесет завтра в церкви Томми, это не одна лишь физическая связь. Может быть, другие считают, что да, но только не она, Валентина. Глубокое внутреннее убеждение подсказывало девушке, что не быть ей женой Гилберта. И если бы они с Джейсоном никогда не целовались и не обнимались, и пусть больше никогда не коснутся друг друга, все равно связь между ними настолько сильна, что никогда не разорвется.
В темноте послышался голос Джейсона:
— Как ты собираешься поступить?
— Не знаю…
Молодой человек засмеялся:
— Поздновато, правда?
Девушка глубоко вздохнула, набираясь сил.
— Почему ты ушел?
Джейсон пожал плечами, жест был так же знаком и привычен, как крепкое сухощавое тело, темные волосы, брови вразлет, подвижный рот, способность мгновенно перейти от мрачности к веселью.
— Дьявол правит нашими поступками.
— Повторяю, почему ты ушел?
— Дорогая, есть лишь один правильный ответ на «почему» — это «потому».
— Не хочешь отвечать?
Джейсон кивнул:
— Если одним словом, то не хочу.
— А почему ты вернулся? — Тихий голос девушки дрожал.
— Причем вовремя, не так ли?
Она немного помолчала, а потом сказала:
— Да… Если бы ты не пришел…
— То ты бы вышла за Гилберта и жила бы счастливо? Валентина снова глубоко вздохнула.
— Нет, только не это, но и пути назад нет.
В голове бились спутанные мысли: «Я оказалась в ловушке, за Гилберта выйти не могу, но и все разрушить тоже не могу. Не сейчас и не так».
Зазвонил церковный колокол, двенадцать звучных мягких ударов растаяли в воздухе.
— Вот и наступил день твоей свадьбы, дорогая. Как настроение? — спросил Джейсон.
Девушка оперлась рукой о ступеньку и с трудом стала поднимать свое ставшее вдруг невыносимо тяжелым тело. Джейсон одним рывком снова посадил ее на место.
— От себя не убежишь, Вэл, ты ведь сама понимаешь, что не должна выходить за него.
Казалось, у девушки полностью истощились силы.
— Я должна, — еле слышным голосом сказала она.
— Прекрасно знаешь сама, что ничего не должна! Я даже не пытаюсь повлиять на тебя, даже не обнял и не поцеловал, никаких страстных призывов. Мне просто интересно, что случится, по твоему мнению, если эта свадьба состоится? Если ты хоть немного заботишься о Гилберте, то подумай, что есть вещи и поприятнее, чем оказаться связанным с недовольной девицей, вдобавок влюбленной в другого. Что до меня, то можешь быть уверена, я приму любое наказание, которое ты придумаешь. И, наконец, очень советую для разнообразия подумать о себе самой.
Валентине казалось, что она уже никогда не сможет ни о чем думать. В отчаянии она закрыла лицо руками и опустила голову на колени. Мыслей не было, только бушевали чувства. Отдаленная боль одиночества, возникшая после ухода Джейсона… Теперешнее присутствие любимого, столь близкое, что не надо было даже прикасаться к нему. Она не могла себе представить, что будет делать в будущем, которое
