— Нет. Вот это самое ужасное — он доверяет мне. Он думает, что это сделала Дженни Грэг.
Сид расхохотался:
— Тогда из-за чего весь сыр-бор? Ты чиста, а Дженни уволят. Вот и все. Если девушка много болтает, выйдя из своей конторы, полиция тут бессильна.
Он посмотрел на нее и подумал, какая же она глупая баба. Одно хорошо: ему больше не придется поддерживать с ней отношения. Ему нравилось, что девушка была отзывчивой и услужливой. Он занялся бы любовью с кем угодно, если бы того требовало дело, даже с этой тощей, трусливой девицей с ее угрызениями совести и с темными кругами под глазами, которые похожи на шрамы... Что ж, слава Богу, больше этого не потребуется.
— Сид, неужели ты не понимаешь, что это значит? Я думаю не о себе и не о Дженни Грэг. Полиция задает эти вопросы потому, что они подозревают тебя.
Он с презрением посмотрел на нее:
— А им нечего подозревать. Я знаю Мирри с пеленок. Она жила в доме моей сестры... в каком-то смысле я ей родственник. Я познакомился с тобой, мы понравились друг другу, и ты случайно упомянула имя мистера Филда: сказала, что он оставил кучу денег девушке по имени Мирри Филд. Что здесь интересного для полиции?
— Я могу потерять работу, и мне уже не найти другой.
— Так не надо называть никаких имен. Я скажу только, что это была девушка из конторы. Если они прижмут меня, то я отвечу, что, как настоящий джентльмен, не могу выдать молодую леди. Не надо волноваться из-за работы. Никто не подумает, что у такой, как ты, есть дружок, вокруг столько молоденьких девушек. А Дженни хорошенькая?
— Да, — ответила Берта.
Она с каждой минутой разговаривала с ним все более холодно и сдержанно. Она долго будет помнить все, что он сказал, и ощущать шрамы, которые наносят его слова. В данный момент она не чувствовала ничего, кроме охватившего ее ледяного оцепенения.
— Лучше, чтобы, нас не видели вместе, — сказал Сид. — Иди домой и прими аспирин или еще что- нибудь и перестань так смотреть. Скажи лучше, что у тебя болит голова, а то все начнут интересоваться, что стряслось.
— Ты, кажется, не понимаешь, — сказала она. — Полиция считает, что у тебя был мотив для убийства мистера Филда. Они попытаются привлечь тебя к этому делу. Они думают, что мистера Филда убили, потому что он подписал то завещание. Они думают, что ты приехал туда и застрелил его во вторник вечером, потому что днем он подписал завещание и оставил кучу денег Мирри Филд. Мне кажется, что она рассказала им все, что знала.
— Она не знает ничего, да и знать-то нечего. Что касается вечера вторника, Дженкинсы, у которых я живу, расскажут твоему полицейскому, который везде сует свой нос, что я зашел домой взять плащ около девяти. А когда спускался с лестницы, подвернул ногу и очень неудачно упал. Когда они выбежали из комнаты, то увидели, что я валяюсь на полу. Тому пришлось дать мне бренди и помочь взобраться наверх, чтобы уложить в постель. Миссис Дженкинс дала мне две таблетки снотворного, и они оставили меня до утра. Голову тоже сильно ушиб, но кости остались целы. Дженкинсы сказали, чтобы я постучал в пол, если что-то понадобится, но я спал как убитый. Не так уж много полезной информации для полиции, как считаешь?
Темные глаза Берты впились в его лицо. Она внимательно изучала его выражение.
— Ведь у тебя есть мотоцикл, верно? — спросила она.
— Ну и что?
— Где ты держишь его?
— В сарае на заднем дворе. — Сид ответил ей злобным, жестоким взглядом. — К чему ты клонишь? Ты не веришь, что я упал с лестницы и так сильно ушибся, что не смог даже самостоятельно добраться до постели? Ты думаешь, что позднее я поднялся, взял мотоцикл и поехал туда, в Филд-Энд, а там пристрелил человека, которого никогда прежде не видел, так?
Про себя Берта подумала: «Я не верю, что ты упал с лестницы». Но вслух этого не сказала. Она не спускала с него глаз. Он мог притвориться, что упал, просто бросил что-нибудь с верхней площадки, а сам свалился с нескольких последних ступенек и устроил переполох, шумел, вопил, а на самом деле нисколько не поранился. А если он не ушибся, то вполне мог вылезти из окна спальни. И мотоцикл он не стал уводить далеко. Оставил его поблизости и завел, когда по улице проезжал тяжелый грузовик. Она гнала прочь эти мысли, но они упорно вертелись в голове. Вскоре ей пришлось задуматься над тем, не догадывается ли Сид, что у нее возникли какие-то подозрения, потому что внезапно его поведение изменилось. На его губах вновь появилась улыбка, которая когда-то так очаровала ее. Он подвинул свой стул поближе к ней и, просунув свою руку под ее, ласково провел вверх и вниз по ее руке, что заставило ее сердце забиться. Забиться от страха.
Она вся заледенела и вообще ничего не чувствовала... ей было очень холодно и очень страшно. Теперь в ее душе не осталось ничего, кроме ощущения утраты, кроме стыда, но в данный момент она чувствовала только страх и пронизывающий все тело холод.
Впервые с тех пор, как они познакомились, она мечтала об одном: уйти, не видеть его взгляда, не чувствовать прикосновения его рук. Только надежда на то, что это скоро кончится, приносила ей облегчение.
Глава 35
Фрэнк Эббот приехал в Филд-Энд во вторник утром. Он поинтересовался, где мисс Силвер, и она вскоре появилась. В руках у нее был неизменный мешочек для вязанья и белое шерстяное одеяльце, связанное уже на две трети. Оно было завернуто в старенькое мягкое полотенце, такие белые тонкие полотенца с ромбовидным узором в наши дни уже не изготавливают, оно предохраняло одеяльце от загрязнения. На уголке полотенца с трудом можно было рассмотреть почти стершуюся дату — 1875, это полотенце составляло часть приданого тетушки мисс Силвер.
Мисс Силвер достала одеяльце, расправила на коленях полотенце и сосредоточила свое внимание на Фрэнке.
— Узнали что-нибудь о Сиде Тернере? Добились успеха?
Он слегка пожал плечами:
— Вызвали переполох и уныние в конторе Модсли. Я бы сказал, что мы ничего не добились, если бы сам факт, что именно на вечер вторника у него есть абсолютно надежное алиби, не вызывал подозрения.
Мисс Силвер воткнула вторую спицу в мягкое белое облако, покоившееся на ее коленях, и с обычной сноровкой и проворностью начала вязать.
— У Сида Тернера есть алиби?
— Конечно. Как вы помните, мы с вами считали, что оно должно быть. Блейк спустился, или, правильнее сказать, поднялся на Пиджин-Хилл, чтобы повидаться с его квартирной хозяйкой и ее мужем, бывшим железнодорожником. Добропорядочные граждане. Сид около полугода снимает у них комнату. Мистер Дженкинс сказал, что жилец не доставляет им хлопот, а миссис Дженкинс добавила, что он всегда такой приветливый. Алиби Сида состоит в следующем: он заскочил домой около девяти часов вечера во вторник, чтобы взять плащ, подвернул ногу и свалился с лестницы, пролетев большую часть пролета. Дженкинсы свидетельствуют, что нашли его в бессознательном состоянии в передней. Они привели его в чувство с помощью бренди, и мистер Дженкинс помог ему добраться до постели. Все кости оказались целы, и Сид сказал, что доктор ему не нужен. Миссис Дженкинс снабдила его парой таблеток снотворного и предложила стучать в пол, если ему что-то понадобится. Он ответил, что единственное, о чем он сейчас мечтает, заснуть. Поэтому они оставили его. Как вы понимаете, он мог вылезти из окна и на мотоцикле вовремя добраться до Лентона, а оттуда позвонить Джонатану.
