протяжении сотни карм ты был шикарным типом, уверенным, что, как и в кино, всегда есть счастливый конец, плохие наказаны, а хорошие вознаграждены.
Я утыкаюсь носом в тарелку.
– Ты ошибаешься. Афродита не любит добрых. С твоими людьми-орлами у тебя гораздо больше шансов соблазнить ее.
Он задумчиво смотрит на меня.
– Мой народ еще не совершенен. Сейчас опасность исходит от Прудона. Его армия так многочисленна и хорошо экипирована, что он может захватить весь мир и не встретить сопротивления. Поэтому я предпочитаю оставаться в горах и строить цивилизацию в ожидании, пока она не станет достаточно мощной, чтобы столкнуться с ним.
– Ты боишься Прудона?
– Конечно. Он ведет игру и навязывает свои правила.
– Сара Бернар предложила всем объединиться против его крыс.
– Слишком поздно, – отвечает он. – Твой народ практически уже вне игры. Что касается других учеников, то они так боятся быть исключенными, что находятся в состоянии паники. Они уже готовы бежать или сдаться. А те, кто мог бы ему противостоять, как люди-медведи Виктора Гюго или люди-волки Маты Хари, географически слишком далеко, чтобы вмешаться.
– Есть еще Мэрилин Монро и ее амазонки.
– Ты в это правда веришь? Конечно, ее женщины очень отважны, но проблема не в осах, а в самой Мэрилин. У нее нет никакого представления о стратегии. Иногда мне кажется, что ее смертные в большем согласии с окружающим миром, чем богиня, которая должна их вдохновлять. А это уж чересчур.
Меня занимает мысль о том, что некоторые люди имеют более тонкую интуицию, чем их боги. Я сам замечал, что некоторые мои люди-дельфины безо всякого влияния делали важные изобретения, о которых я даже не думал.
Жорж Мельес садится рядом с нами.
– Я кажется придумал, как победить монстра, – объявляет он без обиняков.
Он выглядит вдохновленным.
– Мы ошибались, потому что старались победить ее. Нужно обойти проблему.
– Мы тебя слушаем.
– Не задавайте вопросов. Я удивлю вас сегодня вечером. Не обязательно уничтожать большую химеру, достаточно вывести ее из состояния, в котором она может навредить.
Звонит колокол. Сейчас восемь тридцать, пора отправляться во дворец Афродиты.
Жилище богини любви похоже на сказочный замок со свисающими с балконов цветами и многочисленными башенками. Он весь в розовых ленточках, золотых нитях, повсюду украшения немного в стиле ига. Настоящий кукольный мир.
И в этот момент Афродита появляется в небе, восхитительная, на повозке, которую несет сотня голубей и горлиц. Красное солнце за ее спиной подчеркивает гордый силуэт богини. Рядом порхает херувим. У пухлого ребенка крылышки, как у колибри, лук и колчан со стрелами, украшенными красными сердечками.
– Это Купидон, – выдыхает Рауль, – одна стрела, и он сводит с ума от любви того, кого захочет. Опасная личность, а? Возможно, это самое страшное оружие...
Я думаю, что для меня Купидону не нужно применять свои стрелы, а Афродите свой пояс.
Птичий эскорт садится на траве в вихре крыльев и перьев. Богиня выходит из повозки и приветствует нас. Затем она подходит ко входу во дворец, и его створки распахиваются сами, как будто узнали ее.
Мы попадаем в большой круглый зал, стены которого задрапированы красным бархатом.
Помещение освещают люстры со свечами.
На стенах развешаны эротические японские эстампы и гравюры со сценами из «Камасутры». По бокам римские мраморные статуи, изображающие обнимающиеся пары.
– Добро пожаловать ко мне, – говорит богиня, усаживаясь за стоящее на возвышении бюро. – Я Афродита, богиня любви, ваш шестой преподаватель для перехода на уровень сознания «6».
Маленьким звонким колокольчиком она вызывает Атланта, который входит, пошатываясь под тяжестью «Земли 18». Она указывает ему на подставку, но он поворачивается к нам с суровым выражением лица. Я догадываюсь, что он ищет среди нас второго ученика в маске, который ускользнул от него прошлой ночью. Я опускаю глаза.
– В чем дело? – спрашивает Афродита, удивленная его поведением.
– Прошлой ночью два ученика влезли ко мне, чтобы играть с «Землей 18».
– Ты уверен?
Из-за пояса гигант достает обрывок тоги. Это моя тога! Боже мой... Я, наверное, где-нибудь зацепился. Необходимо уничтожить остатки одежды, как только я вернусь на виллу.
– Не беспокойся, Атлант, – бросает Афродита, взяв обрывок тоги. – Мы найдем виновного.
Движением руки она предлагает гиганту удалиться, а нам собраться вокруг «Земли 18».
Стоя около сферы, она достает висящий между грудей инкрустированный бриллиантами крест и рассматривает наши народы.
– Ваши смертные уже знают похоронные ритуалы. Кто их придумал?
Поскольку Эдмонда Уэллса нет, все поворачиваются ко мне.
– Как вас зовут? – спрашивает Афродита, делая вид, что не узнала меня.
– Пэнсон... Мишель Пэнсон.
Обращаясь ко всему классу, она продолжает:
– Если вам уже знакомы погребальные церемонии, вы скоро увидите появление религий, а значит первые попытки смертных проникнуть в тайны бессмертных. Большинство ваших народов уже не выбрасывают трупы умерших, и, естественно, они начинают представлять себе, что их души отправляются в какое-то высшее измерение. Короче говоря, они создали «проторелигии». Но сперва небольшая поправка.
Она подходит в «Земле 18», открывает крышку часов и крутит стрелку на циферблате. Судя по количеству оборотов, она состарила наш мир на много веков. Все наши населения должны расти в ускоренном ритме, и я поздравляю себя, что хорошо разместил моих людей.
Богиня любви приглашает нас посмотреть на свое творение.
Я приближаюсь и вижу, что люди-игуаны Марии Кюри поклоняются солнцу, люди-крысы Прудона молнии, а осы Мэрилин своей королеве, которую они считают воплощением бога на Земле. Племя ястребов Бруно Балларда молится на луну, а люди-термиты Гюстава Эйфеля боготворят огромную статую женщины. Люди-скарабеи Клемана Адера молятся корове, а люди-лошади Сары Бернар – старым деревьям.
Есть и еще более удивительные религии. Люди-волки Маты Хари избрали своим богом Большого Белого Волка, которого они считают своим священным предком. Народ тигров Жоржа Мельеса верит в энергию, которую он называет «Жар». Орлы Рауля почитают самую высокую вершину в горной цепи, где они живут. Что касается моих людей-дельфинов, они поклоняются понятию, которое они называют Жизнь, и определяют, как находящуюся в каждой вещи энергию, и призывают к ней. Именно к ней, Жизни, новая королева призывает подключаться, чтобы узнать сведения, полезные для сообщества.
– Религия является для человека естественной необходимостью, – объясняет Афродита. – Честолюбие заставляет его увеличивать территории. Воображение толкает его завоевывать миры, находящиеся вне видимости. Чтобы сделать их своими, он дает им названия и рисует их. Он придумывает космогонии. Он нас... изобретает по образу того, что считает самым развитым.
Я вспоминаю фразу Эдмонда Уэллса: «Здесь можно было бы представить себя в детском сне... или в книге».
Мы рассматриваем наших смертных в лупы и отмечаем, что даже те народы, у которых не было богов, придумали культы.
Афродита поправляет свои длинные белокурые волосы, убранные в замысловатую прическу, и объявляет:
– Раз уж они изобрели потустороннее, мы им сделаем «настоящее».
Она пишет на доске: «Рай 18».
