— Вместе против дураков?
Эти слова тут же заставили меня погрузиться в прошлое. То самое прошлое, когда мы еще были лучшими друзьями и он до глубины души поразил меня, разогнав сатанистов. Это было трудно, но мы тогда одержали верх. Теперь же победа казалась невозможной. Но видеть, как громят магазин моей матери, как треснувшие стеклянные шары-сувениры истекают своими снежинками, как рвут плакаты с изображениями рая, топчут футболки, пририсовывают к фотографиям Амандины усы и прочие непристойные штуки, — это привело меня в бешенство.
Мы ворвались в распахнутую дверь. Поначалу на нас никто не обратил внимания. Рауль смог даже схватить длинную стальную трубу, на которой раньше висел большой плакат, и сунул ее мне в руки.
Он передал мне эстафетную палочку. Я сразу забыл, как мы злились друг на друга, забыл, что он стал алкоголиком. Я крепко стиснул в руках оружие.
Мы вместе. Вместе против дураков. Вместе против всех и вся.
Рауль тоже схватил трубу. Метров в десяти от нас шуровали двое мародеров. Они были волосатыми, вонючими, в татуировках с черепами, их лица были искажены злобой.
Один из них кромсал ножом карту рая, другой рвал зубами куклы наиболее популярных ангелов.
— А ну стоять! — рявкнул Рауль.
Они опешили от такой наглости. Им казалось, что в этом кротком мире уже никто не осмелится встать на пути их разнузданных рейдов. Они глумились над бессилием полиции и солдат, считали себя непобедимыми.
На мгновение застыв от неожиданности, они быстро опомнились. Самый здоровый пошел навстречу, почти улыбаясь. Он протянул было руку, будто собираясь схватить одного из нас, а потом резко ударил меня ногой в пах. Этого я не ожидал. Я совсем забыл, что адепты зла не уважают никаких правил и не имеют кодекса чести.
Я упал на колени, сложившись как перочинный ножик. Краем глаза я заметил, как Рауль прыгнул с места, в полете попав концом своей алюминиевой трубы по голове моему обидчику. Второй бандит приземлился на него сверху.
Магазин превращался в поле битвы. Я вскочил на ноги и бросился в атаку. К моему огромному удивлению, я не так уж плохо дрался. Может, войны за рай сделали меня более уверенным в себе? В конце концов, разве не я завалил хашишинского предводителя? (Ладно, пускай с помощью Амандины, но это же было!)
Я ухватил наперевес гипсовую статую Феликса и с размаха врезал ею по голове верзилы. Того как подрубило. Спасибо, Феликс. Второй тип не стал разбираться, что к чему, и ринулся по лестнице наверх искать подкрепления. Мы — за ним.
На седьмом этаже мы застали врасплох четверку здоровяков, вооруженных топорами и забавлявшихся тем, что все кругом превращали в мелкие кусочки. Они уже уничтожили пусковые кресла, разбили управляющие экраны и осциллографы полетных датчиков.
Один из них, выглядевший предводителем, мне кое-кого напомнил. Узнавание было взаимным.
— Ты смотри, кто к нам пожаловал, — ухмыльнулся он.
Рауль его тоже узнал. Мартинес. Наш школьный враг, которому мы спасли жизнь в эпоху первых танатополетов. Мне пришел на ум один из уроков Мейера: «Если кто-то причинит вам зло, а вы не отомстите, то он захочет нагадить вам еще больше. Если кто-то причинит вам зло, а вы не только не отомстите за себя, но еще и спасете ему жизнь или сделаете добро, то ненависть его не будет знать границ. Но врагов все равно надо любить, потому что это действует им на нервы».
Все именно так. Не признавая наших заслуг в избавлении его от опасных экспериментов тюрьмы Флери-Мерожи, Мартинес считал, что, выбрав Феликса, мы украли у него шанс стать знаменитым. Он кинулся с топором на Рауля, который неуклюже защищался своей трубой. Одним ударом Мартинес разрубил трубу пополам.
В этот же миг на меня прыгнули два мерзавца.
Изловчившись, Рауль ногой выбил топор из рук Мартинеса. Оружие с грохотом упало на пол.
— Щенок, я с тебя шкуру спущу! — пообещал наш бывший школьный товарищ.
Он сдавил шею Рауля, но мой гибкий друг вывернулся и схватил Мартинеса за грудки.
Мне было некогда следить за развитием их отношений. Мои противники уже повалили меня, и мы боролись, как мальчишки: я драл их за волосы, а они царапали мне шею грязными ногтями. Мы катались по полу. Враги уже начинали брать надо мной верх, как вдруг раздался громкий голос:
— Ребята, я здесь!
К нам на подмогу мчался Максим Вийан, вооруженный нунчаками. Он выглядел нелепо с этими восточными палками, но подкрепление было как нельзя кстати. Вот что значит иметь друзей.
— Зови полицию! — крикнул я.
— Не поможет, — отозвался Вийан. — Они за свою карму дрожат!
Бардак был кромешный. В воздухе носились подозрительные предметы, отыскивая первую попавшуюся морду, над головами свистели бейсбольные биты, сопровождаемые сочными ударами кулаков по мясу. Мы так увлеклись, уворачиваясь от ударов, что не обратили внимания на рев мотоцикла, рвущегося вверх по ступеням лестницы.
В дверном проеме возник силуэт.
Стефания.
— Сидеть! — скомандовала она.
В ее руке матово отсвечивал пистолет калибра девять миллиметров. Мы подняли руки.
Пышнотелая итальянка изрядно сбросила вес в своих лесах. Каштанами и бурундуками особенно не наешься. Она была великолепна в большой шляпе, черный верх, красный низ. Чем-то даже напоминала мои фантасмагорические видения с третьей территории. Она с наслаждением взирала на нас.
— Давненько мне хотелось с вами побеседовать, — сказала Стефания.
— Хватило бы и телефонного звонка. Могли бы договориться о встрече, — дразнясь, ответил Рауль.
Судя по всему, она не ценила юмор своего бывшего мужа. За спиной Стефании заворчали ее приспешники.
— Хватит валять дурака, Рауль, — презрительно бросила она тоном военачальника, которым, собственно, и была.
— Я слушаю тебя, Стефания, — елейным голосом произнес я.
— Мы пришли, чтобы уничтожить танатодром. Я много об этом думала, Рауль, очень много. Мы ошибались. Мы шли по неверному пути с самого начала. Надо убить монстра, которого мы создали.
Мартинес, поминутно сплевывая кровь и растирая щеку, предложил:
— Может, начнем с этих?
— Нет, — твердо заявила Стефания. — Это мои друзья.
Она подошла ко мне и легко коснулась плеча:
— Вы все мои друзья. Мишель, Рауль, Максим. Я никогда не сделаю вам плохого. Но вот это — это все надо снести с лица Земли. За работу! — скомандовала она.
И ее банда принялась все ломать и крушить.
Они потрошили пусковые кресла, громили аппараты, били бутыли.
— Рауль, — попросила Стефания, все еще играя пистолетом у нас перед носом. — Ради всего святого, завязывай с танатонавтикой. Это плохо кончится.
Рауль опустил руки и шагнул к ней. Я думал, она выстрелит, но из пушки не вылетело ни одного ядра, когда он приник к губам итальянки.
Прав был Фредди Мейер, когда говорил: «Любите ваших врагов, это действует им на нервы!» Все смутились, и разгром на мгновение был остановлен волшебной силой поцелуя. Чересчур волшебной. Мартинес не смог ее вынести. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он схватил топор и ударил Рауля в спину.
Все произошло так быстро, что я ничего не успел сделать.
Рауль от удивления широко раскрыл глаза, понял, что его убивают, улыбнулся и еще крепче обнял Стефанию. Он любил ее и хотел уйти с поцелуем. Он открыл смерть, конечный смысл жизни, и все же,
