цену, которую Эмминк с негодующим возгласом отвергал. Несколько минут покупатель и продавец осыпали друг друга оскорблениями, не останавливаясь даже перед намеками на внешность, и наконец Часч внезапно сердито отворачивался и шел искать, где купить грызунов в другом месте.
Эмминк лукаво подмигнул Адаму.
— Иногда я поднимаю цену, просто чтобы подразнить Часчей. Но сейчас благодаря этому я знаю, какая цена на грызунов. Пойдем попытаем счастья на ярмарке.
Рейш хотел было напомнить Эмминку о большом белом доме, но передумал. Хитрец ничего не забыл! Он повернул, поехал по дороге, идущей в глубь земли Часчей к югу, на четверть мили от реки, где были сады и жилища Часчей. Слева находились небольшие дома, покрытые куполами, хижины, разбросанные среди деревьев с редкой листвой, и дворы, где в грязи копошились голенькие детишки. Возчик, искоса посмотрев на спутника, заметил:
— Вот так начинаются Синие Часчи, по крайней мере так объяснял мне один часчмен. Видно, его это очень занимало — так любовно описывал он все мелочи.
— Что же он говорил?
— Часчмены считают, что в каждом из них заключен зародыш, который растет, пока живы, а когда умирают, выходит у них из тела и становится настоящим Часчем. Так учат Синие Часчи — разве не смешно?
— Очень, — согласился Рейш. — Разве часчмены никогда не видели человеческий труп? Или детенышей Синих Часчей?
— Конечно, видели. Но у них на все есть объяснение. Они хотят верить этому — как им иначе оправдать то, что они находятся в рабстве?
«Эмминк, по всей вероятности, вовсе не так глуп, как кажется. Нельзя судить по внешности», — подумал Рейш.
— Они, наверное, считают, что Дирдиры зарождаются в дирдирменах, а Ванкхи в ванкхменах?
— Не могу сказать, — пожал плечами Эмминк. — Наверное, они так считают. А теперь смотри: там находится дом, который тебе нужен.
Квартал хижин часчменов остался позади, его скрыли заросли бледно-зеленых деревьев с большими коричневыми цветами. Повозка объезжала самый центр города. Вдоль улицы тянулись большие здания- конторы или залы для собраний; они стояли на невысоких арках, их кровли были причудливо изогнуты. Напротив одного из таких зданий возвышалось сооружение, в котором, по предположению Адама, хранился бот. Оно было длиной и шириной с футбольное поле, с низкими стенами и огромной крышей в форме эллипса — по всем меркам вычурный и помпезный архитектурный фокус.
Рейш не мог понять, для чего служило это сооружение. В доме имелось несколько дверей, но не видно было больших ворот, через которые могла бы проехать какая-нибудь большая машина. У Рейша сложилось впечатление, что они едут вдоль заднего фасада здания.
На ярмарке Эмминк продал свой товар после жестокой торговли. Рейш держался в стороне от покупателей — Часчей, стараясь, чтобы ветер дул в его сторону.
Эмминк был не вполне удовлетворен. Выгрузив товар, он вернулся к повозке, ворча:
— Я должен был получить еще по крайней мере двадцать цехинов; тушки были первый сорт... Но разве этим Синим что-нибудь втолкуешь? Один из них уставился на меня и пытался что-то вынюхать: ты так сгибался и съеживался, что возбудил подозрения старухи из Часчей. По всей вероятности, ты должен возместить мне мои убытки.
— Сомневаюсь, чтобы ты продешевил, — сказал Рейш. — Давай поедем назад.
— А мои недополученные двадцать цехинов?
— Забудь о них — они тебе приснились. Посмотри, Синие на нас смотрят.
Эмминк быстро прыгнул на свое сиденье и завел машину. Вероятно, специально, чтобы досадить спутнику, поехал по той же дороге.
— Поезжай по восточной дороге, — резко сказал Рейш. — Чтобы мы объехали тот дом спереди; больше никаких штучек.
— Я всегда еду по западной дороге, — заныл возчик. — Почему я должен теперь ехать по-другому?
— Для тебя же будет лучше...
— Ах, угрозы? В самом центре Дадиче? Стоит мне только сделать знак Синему...
— Это было бы последним «знаком» в твоей жизни.
— А как мои двадцать цехинов?
— Ты уже взял с меня пятнадцать да еще получил деньги за свой товар. Никаких жалоб! Делай как я говорю, или я сверну тебе шею.
Изрытая ругательства, пыхтя, сердито глядя на Рейша, Эмминк все же повиновался.
Впереди показалось белое здание. Дорога шла параллельно его переднему фасаду на расстоянии примерно семидесяти пяти ярдов. Между дорогой и домом пролегала полоса деревьев. От главной улицы к дому отходила улица поуже. Если бы они свернули на нее, то внушили бы сильнейшие подозрения, поэтому они продолжали путь по главной улице вместе с другими повозками и маленькими тележками, в которых сидели Синие Часчи. Рейш жадно оглядывал дом. Три больших портала прорезали фасад. Центральный и левый портал были закрыты, правый — открыт. Когда они проезжали мимо, Рейш заглянул внутрь и увидел путаницу разных машин, сияние расплавленного металла, корпус плоского летательного аппарата, похожего на тот, что вытащил из болота разведывательный бот.
Рейш повернулся к Эмминку.
— Это здание — завод, где строят летательные аппараты и космические корабли.
— Ну конечно, — проворчал возчик.
— Я столько раз спрашивал тебя. Почему ты мне это не сказал?
— Ты не платил за сведения. Я ничего не отдаю даром.
— Провези меня снова вокруг здания.
— Заплатишь еще пять цехинов.
— Два. И никакого нытья, иначе выбью все зубы!
Изрыгая приглушенные ругательства, Эмминк повернул повозку.
— Ты когда-нибудь заглядывал в это здание, видел, что находится посредине или слева? — спросил Адам.
— Конечно. Несколько раз.
— Что там находится?
— Сколько заплатишь?
— Немного. Я сам туда заглянул.
— Цехин?
Рейш коротко кивнул.
— Иногда открыты и другие ворота. В середине они изготовляют целые секции космических кораблей, потом их выкатывают и собирают в другом месте. Слева они строят мелкие космические корабли, когда им это нужно. В последнее время здесь дело не спорится — Синие Часчи разлюбили космические путешествия.
— Ты видел, как они привозят сюда космические корабли — все равно, большие или маленькие — для починки? Может, видел это несколько месяцев назад?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Тебе придется заплатить за информацию, — ответил Рейш.
Эмминк показал в улыбке большие пожелтевшие зубы, оценив остроту, и больше ничего не спрашивал.
Они проехали мимо еще раз.
— Не спеши, — приказал Адам Эмминку, который изо всей силы нажал на рычаг, так что старая повозка затарахтела по улице с наибольшей доступной ей скоростью.
Эмминк неохотно сбавил скорость.
— Если мы поедем медленно, они обратят на нас внимание и станут расспрашивать, почему мы суем нос куда не следует.
