выше Декстера и ниже Трайна. Таким образом, его ИС тянет на 24. Полагаю, ты узаконишь этот номер своим указом, что является твоей привилегией, а здесь и обязанностью.
Фратано внимательно рассматривал дерево. Он что-то посчитал при помощи своих длинных белых пальцев.
— Возможно, Трайн мог бы выиграть одно или два очка за счет положения тетки его матери в Доме Ведеров.
— То же можно сказать про Глауена. Эльзабетта, старшая сестра его бабки, находится на вершине дерева Вуков, и он также может указать в числе своих предков леди Волтроп из Дома Диффинов. И не забывай, Трайн на восемь лет младше Глауена! В этом возрасте ему 24 еще не нужно.
— Твоя правда, — согласился Фратано, бросив косой взгляд в сторону Шарда. — И больше не будет никаких разговоров о «преступном сговоре»… Я думаю, это с самого начала была просто неудачная шутка?
Шард мрачно кивнул.
— Пусть будет так.
— Очень хорошо. Здравый смысл нам подсказывает цифру 24, так что будем считать, что именно ее и выдал компьютер, — Фратано взял желтый листок и ручкой переправил «30» на «24». — Теперь все улажено, и я могу одеваться?
Уже у дверей Шард бросил через плечо:
— Полагаю, ты запрешь входную дверь после моего ухода. Иначе, ты опять завязнешь со Спанчеттой.
Фратано неохотно кивнул.
— В своем отделе я могу и сам уладить свои дела. Гюнтер? Гюнтер! Где тебя черти носят! ?
Лакей вошел в комнату.
— Да, сэр?
— Закрой за сэром Шардом дверь на два замка. Никого не пускать и не принимать никаких сообщений. Ясно?
— Так точно, сэр.
Когда они уже были готовы выйти из квартиры, Шард в последний раз придирчиво осмотрел Глауена. Он коротко кивнул головой, и в этом жесте скрывалось намного больше гордости, чем это прозвучало в его словах:
— Можно уверенно сказать, что в твоем внешнем виде никто не найдет изъяна. На этот счет можешь быть спокоен.
— Хм. По крайней мере, Арлес уже высказал замечание по поводу моих туфель.
— Это же Арлес! — хмыкнул Шард. — Больше никто дважды в твою сторону не посмотрит, если, конечно, ты не сделаешь какой-нибудь финт ушами.
— Я не собираюсь допускать каких-либо финтов ушами, — с достоинством ответил Глауен. — Не в моих правилах так отмечать день рожденья.
— Звучит обдуманно! Полагаю, ты не собираешься ни с кем разговаривать, пока кто-нибудь не обратиться именно к тебе. Да и в этом случае отвечай вежливо, но кратко, и очень скоро все решат, что ты великолепный собеседник.
— В таком случае меня скорее примут за грубого невежу, — проворчал Глауен. — Но я послежу за своим языком.
На лице Шарда опять появилась легкая усмешка.
— Пошли. Пора спускаться.
Они спустились по лестнице, пересекли приемный зал и вошли в главную галерею: двое стройных подтянутых мужчин, в манерах которых просматривались внутреннее благородство и тщательно сдержанная сила. Глауен был на голову ниже отца и несколько уже в плечах. На его губах часто играла безмятежная мечтательная улыбка, которая приводила девушек в необъяснимое смятение.
Отец и сын прошли в обеденный зал. Их родичи уже сидели на стульях с высокими прямыми спинками, болтали, смеялись и пили великолепный Багнольд из винных погребов Клаттуков или, чаще, более крепкий и сладкий Розовый Индесенс, изобретенный виноделами Вуков. Вдоль стен стояли лакеи йипи, облаченные в ливреи серого и оранжевого цветов, лица у них были напудрены, а волосы скрывали парики из серебряных волокон.
— Ты будешь сидеть вон там, — указал Шард на другую сторону стола, — рядом со своей теткой Клотильдой, я буду сидеть рядом с другой стороны. Иди вперед.
Глауен одернул пиджак, расправил плечи и вошел в обеденный зал. Легкомысленные высказывания повисли в воздухе; смешки и хихиканье сменились тишиной; все головы повернулись к вошедшим. Не глядя по сторонам, Глауен, сопровождаемый Шардом, обошел стол. Раздались перешептывания и бормотания; слухи о ИС юноши, уже распространились в семье. Сейчас все ждали того момента, когда сообщение Фратано перевернет жизнь Глауена, и все исподтишка наблюдали за будущей жертвой. На губах у Шарда играла легкая улыбка.
Глауен и Шард подошли к своим местам. Двое лакеев сразу же отодвинули их стулья и тут же придвинули обратно, как только прибывшие заняли свои места. Компания возобновила свое прежнее занятие; все стало как прежде, Глауена полностью игнорировали, ему это даже показалось несколько оскорбительным. Как никак, обед был устроен в честь его личного Дня рожденья. Он надменно оглядел сидящих за столом, но никто этого не заметил. В конце концов, может быть, какая-нибудь экстравагантная и великолепная вульгарность и пошла бы ему на пользу?
Но Глауен отбросил эту идею, его не настолько уж сильно волновало отсутствие внимания, да и отца смутило бы такое его поведение. Он начал разглядывать собравшихся: его дяди, тети, братья и сестры разных степеней родства, но все имеющие единого далекого предка. Все были в прекрасных одеждах с модными украшениями и, казалось, наслаждались происходящим. На дамах были платья из яркой материи, украшенные перьями, многие одели свои драгоценности: александриты, изумруды, рубины и бриллианты, топазы и алые турмалины с копий Деукаса, сфанктониты с мертвых звезд и кристаллы Девы, которые добывались в одном-единственном месте Сферы Гаеана.
На мужчинах были пиджаки и брюки контрастных цветов: темно-коричневый и голубой, бордовый и салатный или черный и горчичный. Среди галантной молодежи в ходу были белые туфли, пряжки из серебряной сетки с торчащими для пущего эффекта такими же серебряными зубцами. Среди последних был и Арлес, который сидел рядом со Спанчеттой через шесть мест от Глауена.
Энергичность и живость Спанчетты можно было не упоминать. Точно так же можно бы было ничего не говорить о ее замечательной шевелюре цвета воронова крыла. Расположенные близко к переносице сверкающие глаза только подчеркивали румянец на ее щеках. Сегодня на ней было ярко-красное платье с глубоким вырезом. Спанчетта бросила в сторону Глауена единственный взгляд, затем, легонько фыркнув, отвернулась и больше уже в его сторону не смотрела. С другой стороны рядом со Спанчеттой сидел Миллис, ее кроткий и застенчивый муж, единственной отличительной особенностью которого были большие висячие усы. На данный момент он был озадачен тем, чтобы, прикладываясь к стакану с вином, не замочить свое главное украшение.
Фратано стоял рядом с боковым столиком, предназначенном для Клаттуков, вышедших в отставку, и вежливо разговаривал со своим отцом Дамианом, бывшим Главой Дома, которому теперь было уже за девяносто. Сходство между этими двумя мужчинами было поразительным; оба были худые, бледные, у обоих высокий лоб, длинный нос, верхняя губа и подбородок.
Стол был почти полон. Пока что еще не подошли только Гарстен и Джалулия, дед и бабка Глауена. Лакей налил Глауену и Шарду вина, Зеленый Цоквель и Римбаудию, и то и другое изготовлялось виноделами Дома Клаттуков и на прошлогодней Парильи получило приз. Глауен отпил большой глоток Цоквеля, что удивило и несколько встревожило Шарда.
— Вино крепкое! Чуть больше нужного — и ты захрапишь прямо за столом, опустив волосы в суп.
— Я буду осторожен.
Глауен сел поудобнее и одернул свой новый пиджак, который казался ему слишком тесным, в то время как брюки не только обтягивали его икры, но и врезались в промежность. «Такова плата за модничанье», — подумал он, стараясь заставить себя сидеть спокойно, положа руки на колени. Арлес наклонил голову и
