метнулось вниз, рассекая воздух в том месте, где только что была Кугелева голова. В слабом свете, отбрасываемом лампами Смолода, Кугель мельком заметил мстительную физиономию безбородого крестьянина. Сзади подскочил Бубах Анх, выставив вперед тяжелую голову, словно бык. Кугель увернулся и проворно побежал назад в центр Смолода.
Разочарованный Бубах Анх медленно вернулся и снова занял свое место.
— Тебе никогда не удрать, — сказал он Кугелю. — Отдавай линзу и сохранишь жизнь!
— Ни в коем случае, — с достоинством ответил Кугель. — Скорее тебе следует опасаться за собственную шкуру!
Из хижины старейшины донесся укоризненный вопль, усмиряющий буянов:
— Прекратите ругаться! Я утоляю экзотические прихоти прекрасной принцессы, и не смейте меня отвлекать.
Кугель, вспомнив жирные складки плоти, ухмыляющиеся, заплывшие лица, спутанные, кишащие паразитами волосы, двойные подбородки, вздувшиеся вены и вонь, характеризующие женщин Смолода, еще раз подивился волшебной силе линз. Бубах Анх, отвлекшись от мести, снова проверял, как видит его левый глаз. Кугель пристроился на скамейке и попробовал посмотреть правым глазом, предварительно прикрыв ладонью левый.
На нем были рубашка из гибких серебристых чешуек, обтягивающие алые панталоны, темносиний плащ. Он сидел на мраморной скамье недалеко от ряда мраморных колонн, заросших вьюнами и белыми цветами. По обе стороны высились в ночи дворцы Смолода, один позади другого. Неяркий свет обрисовывал арки и окна. Небо, мягкого темносинего цвета, было усеяно большими сияющими звездами. Между дворцов разбиты сады с кипарисами, миртом, жасмином, магнолиями и тисом, воздух напоен запахом цветов и струящейся воды. Откудато донеслась, подобно дуновению, музыка: шепот нежных струн, вздох чудной мелодии. Кугель сделал глубокий вдох и поднялся на ноги. Он шагнул вперед, пересекая террасу, дворцы и сады сместились в пространстве. Три девушки в белых воздушных платьях, стоящие на неосвещенной лужайке, разглядывали Кугеля через плечо.
Кугель невольно шагнул вперед. Затем, вспомнив о преступных намерениях Бубаха Анха, приостановился, чтобы проверить свое местонахождение. По другую сторону площади возвышался семиярусный дворец. На каждом ярусе, на каждой террасе был свой сад с лианами и цветами. Сквозь окна Кугель мельком увидел богатую обстановку, сверкающие канделябры, мягкие движения облаченных в ливреи пажей. В павильоне перед дворцом стоял человек с соколиными чертами лица и подстриженной золотистой бородой, облаченный в охряные и черные одежды с золотыми эполетами и черные высокие шнурованные ботинки. Он опирался одной ногой о каменного грифона, сложив руки на согнутом колене, и глядел в сторону Кугеля с выражением задумчивой неприязни на лице. Кугель изумился: неужели перед ним Бубах Анх? А великолепный дворец с семью рядами террас — лачуга Радкута Вомина?
Кугель медленно перешел площадь и оказался у павильона, освещенного канделябрами. На столах были разложены мясо, желе и пирожные всех сортов. Желудок Кугеля, отведавший только плавник копченой рыбы, настоятельно толкнул его вперед. Новоиспеченный принц переходил от стола к столу, пробуя кусочки с каждого блюда, и находил, что все они — превосходнейшего качества.
— Я могу поглощать копченую рыбу и чечевицу, — пробубнил сам себе Кугель, — однако все говорит в пользу волшебства, с помощью которого они становятся столь изысканными деликатесами. Воистину можно придумать чтонибудь гораздо худшее, чем провести остаток жизни здесь, в Смолоде.
Фиркс, словно только и ждал этой мысли, немедленно вызвал в печени Кугеля болезненные судороги. Тот с горечью выругал Юкуону, Смеющегося мага, и повторил свои обеты мести.
Восстановив самообладание, Кугель неторопливо отправился туда, где окружающие дворец сады переходили в парк. Глянув назад через плечо, он обнаружил, что принц с соколиным лицом, одетый в охряночерные одежды, приближается к нему с явно враждебными намерениями. Во мраке парка Кугель заметил еще какоето движение, и ему показалось, что он видит несколько вооруженных воинов.
Кугель вернулся на площадь, и Бубах Анх снова проследовал ко входу во дворец Радкута Вомина, где и остался стоять, свирепо глядя на соперника.
— Вне всякого сомнения, — произнес Кугель вслух, чтобы его слышал Фиркс, — сегодня уйти из Смолода не удастся. Естественно, я спешу доставить эту линзу Юкуону, но если меня убьют, то ни линза, ни превосходный Фиркс никогда не вернутся в Олмери.
Фиркс никак не проявлял активность.
Возникла проблема, где же провести эту ночь, не подвергаясь опасности. Семиэтажный дворец Радкута Вомина, несомненно, предлагал большое количество просторных помещений, там хватило бы места и ему, и Бубаху Анху. На деле же им пришлось бы ютиться вдвоем в хижине, состоящей из одной комнатушки, где постелью служила куча влажного тростника. Задумчиво, с сожалением Кугель закрыл правый глаз и открыл левый.
Смолод был таким же, как и раньше. Мрачный Бубах Анх стоял, ссутулившись, перед дверью в хижину Радкута Вомина. Кугель шагнул вперед и энергично лягнул своего соперника. От удивления и шока оба глаза Бубаха Анха открылись, и соперничающие импульсы, столкнувшись в его мозгу, вызвали паралич. Сзади, в темноте, безбородый крестьянин взревел и ринулся вперед, высоко подняв мотыгу, и Кугелю пришлось отказаться от своего плана перерезать Бубаху Анху горло. Он шмыгнул в хижину, закрыл дверь и задвинул засовы.
Закрыв левый и открыв правый глаз, он очутился в роскошном холле дворца Радкута Вомина, портик которого был защищен опущенной решеткой из кованого железа. Снаружи золотоволосый принц в охряночерных одеждах с холодным достоинством поднимался с плит, которыми была вымощена площадь. Взмахнув рукой, Бубах Анх перекинул плащ через плечо и удалился, чтобы присоединиться к своим воинам.
Кугель неторопливо прошелся по дворцу, с удовольствием осматривая обстановку. Если бы не назойливость Фиркса, можно было бы не торопиться в опасное обратное путешествие. Кугель выбрал роскошно обставленную комнату, выходящую окнами на юг, сбросил пышные одежды, сменив их на атласный ночной наряд, устроился на ложе, покрытом простынями из бледноголубого шелка, и немедленно заснул.
Утром он с некоторым трудом вспомнил, какой глаз открывать. Подумал, что было бы хорошо смастерить повязку и носить ее на том глазу, который в данное время не использовался. При свете дня дворцы Смолода выглядели более величественными, чем когдалибо, а площадь была заполнена принцами и принцессами неописуемой красоты.
Кугель облачился в красивые одежды черного цвета, увенчал голову элегантной зеленой шапочкой, обул зеленые сандалии. Затем спустился в холл, повелительным жестом поднял решетку и вышел на площадь. Бубаха Анха нигде не было видно. Остальные жители Смолода любезно приветствовали Кугеля, а принцессы проявляли заметную теплоту, словно находили его хорошей партией. Кугель отвечал вежливо, но без особого пыла: даже волшебные линзы не могли заставить его забыть о том, как выглядели в реальности женщины Смолода.
Он позавтракал в павильоне восхитительными яствами, потом вернулся на площадь, чтобы обдумать план будущих действий. Поверхностный осмотр парков показал, что воины Гродза стоят на страже. О немедленном побеге не могло быть и речи.
Дворяне Смолода занялись своими делами. Одни разбрелись по лугам, другие плыли на лодках по восхитительным каналам, ведущим на север. Старейшина, принц с благородным и мудрым лицом, сидел в одиночестве на скамье из оникса, погруженный в глубокое раздумье.
Кугель подошел к нему, старейшина оторвался от дум и поприветствовал его со сдержанной сердечностью.
— Моя душа неспокойна, — заявил он. — Несмотря на все доводы благоразумия и с учетом того, что ты, бесспорно, не знал наших обычаев, я все же чувствую, что допущена некоторая несправедливость, и понятия не имею, как ее исправить.
— Мне кажется, — сказал Кугель, — что сквайр Бубах Анх, без сомнения, достойный человек, проявляет отсутствие дисциплины, не совместимое с достоинством Смолода. По моему мнению, ему бы пошло на пользу поработать еще несколько лет в Гродзе.
— В том, что ты сказал, есть зерно истины, — ответствовал старец. — Небольшие личные жертвы
