прошмыгнули мимо Кугеля и, не глядя ни налево, ни направо, побрели по площади в направлении следующей таверны, под названием «Звезда Севера».
Кугель пошёл за ними, но отскочил, напуганный грохотом приближающихся колёс. Великолепная карета, запряжённая парой горячих скакунов, повернула в сторону в дюйме от него и укатилась по площади. На седоке был чёрный бархатный костюм с серебряными эполетами и огромная шляпа с изогнутым чёрным пером. С огромным трудом Кугель узнал в этом важном господине Бильберда, бывшего садовника из Флютика. Кугель мрачно пробормотал себе под нос:
— Да, новая карьера Бильберда, которую я так щедро обещал профинансировать, обошлась мне гораздо дороже, чем я предполагал.
На следующий день рано утром Кугель вышел из Саскервоя по восточной дороге. Он переправился через холмы и спустился к Шенгльстоун-стрэнд.
Рядом в свете первых солнечных лучей возвышались причудливые башни Флютика, отчётливо вырисовывавшиеся на фоне ещё тёмного севера. Кугель окольным путём приблизился к дому, прячась за кустами и прижимаясь к ограде, постоянно останавливаясь, чтобы прислушаться. До него не донеслось ни звука; в воздухе висело ощущение полной заброшенности.
Кугель осторожно обошёл дом. Вдалеке замаячил пруд. В его центре в железном ялике, ссутулившись и опустив голову, сидел Тванго. Кугель смотрел, как он потянул за верёвку; из глубины показался Гарк с небольшим ведёрком ила, которое Тванго вылил в бадью.
Затем он вернул ведро Гарку, и тот, вздрогнув, снова нырнул в ил. Тванго потянул за вторую верёвку и выудил Гукина с другим ведром.
Кугель отступил к темно-синему кусту дикого винограда. Он разрыл землю под ним и, используя сложенную в несколько раз тряпку, чтобы защитить руки, вытащил «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк».
Затем он вернулся, чтобы в последний раз взглянуть на пруд. Бадья была полна до краёв. Гарк и Гукин, две маленькие уродливые фигурки, облепленные грязью, сидели на разных концах ялика, а Тванго дёргал за натянутую над прудом верёвку. Кугель ещё немного посмотрел, затем повернулся и пошёл назад в Саскервой.
Глава вторая
ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР «У ГОЛУБЫХ ЛАМП»
Когда господин Сольдинк вернулся во Флютик за пропавшими чешуями, Кугель решил не принимать участия в расследовании. Он немедленно покинул Флютик и направился на запад к Саскервою.
Через некоторое время Кугель остановился, чтобы прийти в себя. Горько было у него на сердце. Благодаря вероломству его собственных подчинённых у него остался не мешок с чешуйками, за которые он мог бы выручить уйму денег, но всего лишь жалкая горстка «обычных» и одна «особая», правда, совершенно исключительного качества: «Скуловой Астрангал». Самая ценная чешуйка из всех, «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», осталась лежать в надёжном месте в саду Флютика, но Кугель надеялся сохранить её только потому, что она была так нужна Юкоуну, Смеющемуся Магу.
Кугель снова пошёл по дороге: через сырой лес, заросший тамбер— дубами, тисами и гоблиновыми деревьями. Тусклые красные солнечные лучи пробивались сквозь густую листву; тени, по какой-то игре восприятия, казались окрашенными в темно-голубой цвет.
Кугель продолжал тревожно оглядываться по сторонам, что было весьма благоразумным в такое беспокойное время. Он видел много такого, что было странным и прекрасным одновременно: белые цветы, вздымающиеся над блёстками прямых листьев на усиках; прекрасные замки из грибов, растущих на уступах, террасах и башенках над трухлявыми пнями; побеги чёрного и оранжевого папоротника. Однажды Кугелю показалось, что он видит плохо различимую на расстоянии высокую фигуру в фиолетовом камзоле, похожую на мужскую. У Кугеля не было никакого оружия, и он вздохнул с облегчением, когда дорога, поднявшаяся по склону холма, вывела его на яркий дневной свет.
В этот момент до слуха Кугеля донёсся шум повозки Сольдинка, возвращающегося из Флютика. Он сошёл с дороги и притаился в тени скалы. Повозка проехала, и мрачное выражение на лице Сольдинка говорило о том, что его разговор с Тванго не привёл ни к чему хорошему.
Стук колёс затих, и Кугель возобновил прерванное путешествие. Дорога пересекала открытый всем ветрам гребень, спускавшийся вниз полосой горизонтальных уступов, а потом отвесно закруглявшийся, откуда Кугелю открылся вид на Саскервой.
Кугель едва ли ожидал увидеть что-то большее, чем деревеньку. Саскервой превзошёл его ожидания своим размером, а также и духом древней респектабельности. Высокие узкие дома жались друг к другу, их камни казались выветренными веками дыма, тумана и лишайников. В красном солнечном свете блестели окна и сияли ярко начищенные медные ручки. Таков был путь в Саскервой.
Кугель прошёл по дороге, ведущей в город, и проследовал в гавань. Чужестранцы, очевидно, были в диковинку жителям этого славного городка. Когда Кугель вошёл в город, все останавливались, чтобы поглядеть на него; было и немало таких, кто перешёл улицу. Они показались Кугелю людьми устаревших привычек и, пожалуй, консервативных взглядов. Мужчины носили чёрные фрачные костюмы с широкими штанами и чёрными же туфлями с пряжками, тогда как женщины в своих бесформенных платьях и круглых, похожих на горшки, низко натянутых шляпах напоминали пышки.
Кугель добрался до площади перед гаванью. Вдоль причала стояло несколько кораблей внушительного размера, любой из них мог уплывать на юг, вероятно, даже в Альмери.
Кугель присел на скамейку и изучил содержимое своих карманов, состоявшее из шестнадцати «обычных», двух «особых», впрочем, не очень высокой ценности, и «Скулового Астрангала». Эти чешуйки, в зависимости от расценок Сольдинка, могут покрыть, а могут и не покрыть стоимость морского путешествия.
Почти напротив площади Кугель заметил вывеску на фасаде внушительного каменного здания:
«Сольдинк и Меркантайдес. Экспортёры и импортёры качественных товаров. Перевозчики»
Кугель перебрал в уме несколько линий поведения, одна другой искуснее. Но все они основывались на жестокой и приземлённой действительности: чтобы оплатить ночлег на постоялом дворе, он должен продать чешуи.
День клонился к закату. Кугель поднялся на ноги, пересёк площадь и вошёл в контору Сольдинка и Меркантайдеса.
Помещения прямо-таки дышали достоинством и незыблемыми традициями; в воздухе вместе с запахами лака и старого дерева витал кисло-сладкий аромат приличий. Нарушив тишину приёмной с высокими потолками, Кугель приблизился к конторке из полированного коричневого мрамора. По другую её сторону сидел старый клерк. Нахмурившись, он глядел в гроссбух и не замечал присутствия Кугеля.
Кугель повелительно постучал по конторке.
— Минуточку! Пожалуйста, капельку терпения! — не отрываясь от книги, пробормотал клерк и вновь занялся своим делом, не обращая внимания на раздражённый стук Кугеля, повторившийся уже во второй раз.
Наконец, покорившись неизбежности, Кугель присел и стал дожидаться, когда клерк соизволит обратить на него внимание.
Входная дверь открылась; в приёмную вошёл человек одного с Кугелем возраста в коричневой фетровой шляпе с высокой тульёй и измятом костюме из синего бархата. Его лицо было круглым и добродушным, а пучки бесцветных волос, точно сено, свисали из-под шляпы. Его объёмистый живот выпирал из-под плаща, а обширные ягодицы переходили в две длинные журавлиные ноги.
Пришелец подошёл к конторке, и клерк тут же вскочил на ноги с такой прытью, которую трудно было бы подозревать в его тщедушном теле.
— Чем могу служить, сударь?
Кугель в раздражении шагнул вперёд и поднял вверх палец.
— Минуточку! А как же я?
Те не обратили на него никакого внимания. Пришелец представился:
— Меня зовут Бандерваль, и я хотел бы видеть Сольдинка.
