было и прошло, вспоминать не нужно.
Если ты еще испытываешь трудности, в смысле долгов и т. п., просто черкни, — вышлю, сколько нужно, без всякого напряжения.
Вырезка из газеты тоже порадовала меня, хорошо, когда работа оценивается по достоинству, но не придавай большого значения этой репортерской заметке, будь выше этого.
Будт здоров. Привет мой жене и дочке.
Наша переписка с Александром Трифоновичем, однако, была очень нерегулярна. Объясняется это, пожалуй, тем, что не позволял себе лишний раз отвлекать его своими письмами от основного дела.
Дорогой Иван!
Письмо твое, отправленное на мой старый адрес, добралось до меня только третьего дня: на городской квартире никого не было, мы с М. И. здесь отдыхаем с первых чисел августа. Если ты и был в Москве, как полагаю, возле 10–12.08, ты найти меня там не мог
Я очень рад, что жизнь твоя складывается, по-видимому, вполне удовлетворительно и что ты доволен ею, — это самое главное. Очень хорошо, что ты пристрастился к чтению и собиранию книг. Книга, как говорится, друг, который никогда тебе не изменит, не подведет. Отсюда, конечно, не следует того, что не нужно друзей живых.
Получил ли ты, кстати, мой четырехтомник, который я, помнится, послал тебе? Получаешь ли ты ж-л 'Новый мир', редактируемый мною? Могу тебе его выписать.
По возвращении из санатория сразу поеду в Смоленск, т. к. давно собираюсь и все были разные помехи. Если ты успел побывать в Смоленске, напиши, какие у тебя там были впечатления о нашей родне — они мне пишут редко и очень скупо. М б., я не знаю чего-нибудь, в чем нужна моя помощь.
Желаю тебе всяческого благополучия. Привет мой твоей жене и дочери. Будь здоров и счастлив.
Случаи, когда мои письма по какой-то причине не доходили до Александра Трифоновича или же в суматохе дел он забывал об их получении, бывали. О том, что получил от него четырехтомник, я сразу же благодарно ему ответил.
Дорогой Ваня!
Получил твое хорошее письмо, рад, что у тебя все благополучно и что живешь ты интересами, так сказать, расширенными, много читаешь. Это очень хорошо и, кстати сказать, заметно отражается на том, что называют культурой письменной речи. Так что ты напрасно говоришь что затрудняешься мне писать, опасаясь будто бы каких-то погрешностей, — все у тебя вполне грамотно и ловко.
Благодарю тебя за приглашение побывать в Н. Тагиле, — конечно, буду рад заглянуть, когда соберусь снова в большую дорогу. Но сейчас занят до крайности, в частности, сижу над новой вещью, от которой, к сожалению, меня то и дело отрывают обстоятельства.
Если ты не подписался на 'Н. м.' на 1963 г., то сообщи — устрою.
Желаю тебе и Марии Васильевне всего самого доброго.
Будь здоров, обнимаю тебя.
Дорогой брат Иван!
Спасибо за письмецо, за память, — не балуешь, надо сказать, вестями о себе. Так, например, я из газетной заметки узнал, что где-то там ты выступал на вечере, посвященном моим писаниям, а от тебя самого — ни гу-гу. Поэтому не взыщи, что и я тебе отвечаю не вдруг, может быть, просто потому, что адреса ни в письме, ни на конверте не было указано, значит, нужно искать, отложить письмо, тем более что почта у меня огромная, никогда не бывает так, чтобы всем было отвечено.
Но это — к слову. Спасибо за приглашение побывать на Урале в день твоего, как говорили в старину, тезкоименитства. Насчет приезда именно к такому дню, скажу прямо, гадатсльно, но все же прошу, по крайней мере, сообщить мне этот день (дату твоего рождения). А там видно будет. Предстоит мне год за годом откладывавшаяся поездка в США, много чего предстоит и в этом году, как прежде. Во всяком случае — буду рад поздравить тебя, хотя, по правде, радости-то особой нет: вот уж и тебе 50! Такое наше дело стариковское.
Желаю тебе наперед в добром здравии встретить и проводить этот день. Привет всем твоим.
Обнимаю!
Небольшое разъяснение к приведенному выше письму 25 октября 1963 года в Нижнем Тагиле в помещении книжного магазина № 2, на Уралвагонзаводе проходила читательская конференция, посвященная творчеству Александра Трифоновича. По просьбе участников этой конференции мне пришлось выступить и рассказать о детстве и юности брата, Об этом писала газета 'Тагильский рабочий' Кто-то переслал газету Александру Трифоновичу. Вот так он и узнал о моем выступлении. Сам же я сообщить ему об этом почему-то постеснялся.
Художественная первомайская открытка.
Дорогой брат Иван!
С праздником тебя и твое семейство, доброго тебе здоровья и настроения, обнимаю тебя.
Дорогой брат Иван!
Ты напоминаешь мне о своем 50-летии, о желании видеть меня в этот день в своем доме так, как будто это всецело зависит от моего желания или нежелания Но это, к сожалению, не так. Вот уже кончается месяц моего отпуска, а я никуда не уехал, ни за что серьезное не принимался, бываю в редакции, как обычно, читаю рукописи и т. п. Даже в См-ск не собрался, хотя твое письмо, то, что ты сообщаешь о здоровье мамы, понуждало меня поехать туда. Все время у меня что-то не кончается, а что-то начинается. Да и настроение для поездки — не последнее дело. А оно обусловлено состоянием дел в журнале, требующих моего присутствия, всякими натяжениями и осложнениями.
Так что не сетуй, не обещаю, как ни соблазнительно твое заверение относительно того, что ты не дать мне ни рюмки водки, ни кружки пива. (Это у тебя очень смешно получилось: как будто я не еду из опасения напиться у тебя!)
Но ты, пожалуйста, напомни мне дату твоего юбилея, чтобы я мог соответствующим образом приветствовать тебя.
Желаю тебе и твоей семье всего самого доброго. Будь здоров и, по возможности, счастлив.
В августе 1964 года я собрался поехать в Смоленск и письмом сообщил об этом Александру Трифоновичу. Вскоре получил телеграмму: 'Телеграфь адрес редакции день приезда номер поезда — Александр'.
На Курском вокзале он встретил меня. Вместе с ним был Игорь Александрович Сац, которого я уже знал по предыдущим встречам. На машине брата мы поехали на Смоленскую площадь в гастроном, где Александр Трифонович довольно быстро «организовал» пакет для мамы и сестер, который я должен увезти в Смоленск.
На Белорусском вокзале зашли в ресторан. Мест свободных почти не было, но мы увидели стол с табличкой: 'Не обслуживается'. Александр Трифонович посмотрел туда-сюда и сказал: 'Садитесь за этот — обслужат'. Тут подошел официант: 'Стол не обслуживается'. Тогда брат попросил: 'Нужно, товарищ, обслужить. И чем скорее, тем… будет дороже'. Возражений не последовало.
