не успели — доделывать можно лишь весной, по теплым дням, уже в 1987 году.
Приехал я на малую родину с мыслью, что задержусь здесь на короткое время, может, месяца на два или немного больше — изготовлю мебель для музея, на том и точка — возвращаюсь в Сибирь, где семья и свой дом. Еще нельзя было сказать, доведется ли дожить до того дня, когда будет начато воссоздание родных пенатов. Но судьба распорядилась круто. Еще не успел покончить с мебелью, как вот тебе: не только решение принято, но и сроки открытия музея назначены. Возвращение в Сибирь откладывалось. А тут и такая мысль появилась — не переселиться ли на свою родину?
Стало ясно, что мое присутствие здесь необходимо, так как восстановить нарушенный рельеф, не зная, каким он был прежде, — нельзя, и я должен был взять на себя ответственность за выполнение этой работы и неотлучно следить за строительной площадкой. Да иначе и нельзя, если мы хотим воссоздать хутор таким, каким он был при жизни юного поэта. Значит: от начала до конца мне должно было здесь быть, поскольку все начиналось с момента передачи мной макета Смоленскому музею, на основании которого была подготовлена техническая документация. Но макет дает только внешнее представление о хуторе. Внутреннее же устройство любого строения на макете не показано, значит, присутствие человека, который должен знать все до мелких деталей, обязательно. Это касается и избы, и скотного двора, и бани, и кузницы. Интерьер их нужно показать в натуре.
И обстоятельства, и обострившееся чувство к родным местам побудили меня объясниться перед администрацией о том, что созрела мысль о переселении в Сельцо. Доводы мои были с вниманием приняты и поддержаны. Совхоз предоставил мне квартиру, а дирекция областного музея выдала командировочное удостоверение в Сибирь.
Не прошло и суток, как я был в Абакане, поджидал на автовокзале автобус, который отправится знакомым маршрутом по Тувинской трассе до поселка Танзыбей, где прожито двадцать лет, много затрачено труда. И какое-то щемящее чувство бередило душу: предстояло проститься с этим местом, которое тоже по-своему стало уже близким, с любовью обжитым, а стало быть, все предстоящее, ради чего мной совершалась эта поездка, не могло не вызвать грустных раздумий.
Я сомневался, поддержит ли жена Мария Васильевна мое решение переселиться на Смоленщину, поскольку она коренная сибирячка. Но она была готова ехать со мной, как всегда, 'хоть на край света'.
Наши сборы и хлопоты по продаже дома, заказу контейнеров для отправки имущества, погрузке такового, приобретению билетов на самолет и все прочее, связанное с переселением (снятие с прописки, перевод пенсионных документов, сберегательных вкладов, подписных изданий), были завершены за десять дней.
22 октября 1986 года нас встречали родственники в Смоленске. На следующий день мы добрались до Сельца.
Срубы для всех загорьевских построек изготовил Велижский леспромхоз Смоленской области на своем производственном дворе с расчетом, чтобы весной перевезти их в разобранном виде в Загорье и собрать силами самого леспромхоза на месте с постановкой оконных и дверных блоков, устройством стропил, обрешеткой и навеской на петли дверей и ворот. Все эти работы были выполнены к 20 мая 1987 года.
Следом за плотниками реставраторы поспешили временно покрыть крыши всех строений рубероидом по дощатому настилу, чтобы, не опасаясь возможных дождей, вести внутренние работы — настилу полов, вгонку в матрицы потолочин, устройство перегородок, полатей, кладку русской печи. Кузницу покрыли, как было согласовано, галтелью — простроганным тесом в два слоя. Они же, реставраторы, подшивали карнизы, оформляли проемы окон и дверей наличниками, привинчивали ручки, шпингалеты, задвижки, а также выполняли кладку печи в бане и ее обустройство. В их же подряд входило возвести околичные изгороди и перегородки на скотном дворе.
Что же представляет собой наш хутор? Он стоит на пригорке у самой дороги. Обычный хутор, то есть обособленный участок земли, приобретенный отцом в девяностых годах прошлого века с выплатой в рассрочку на пятьдесят лет. Десять с небольшим десятин. На усадьбе всего-то и было: хата девять на девять аршин с примкнувшим к ней скотным двором, сенной сарай, баня, кузница.
Работа по возрождению этой усадьбы будто бы продвигалась успешно, но были и задержки — то одного, то другого недостает: печную вьюшку или банный котел ни купить, ни достать, время уходит на поиски. То остановка из-за соломы для крыши — рожь на совхозных полях еще не созрела, а когда пришло время жать, то не вдруг найдешь жниц на селе. То не оказалось поблизости и кровельщиков, которые могут, как было принято раньше, крыть соломой 'под гребенку'. Вот дело и затягивалось. Нет, не получилось так скоро, как было задумано. Да, честно говоря, я и не был сторонником спешного воссоздания. Спешно, непременно в срок — это значит не совсем хорошо, и такое ни к чему. И все же к осени 1987 года усадьба в основном была возрождена. Более ста березок было посажено еще весной, и все они прижились, имели хороший прирост. За кузницей, к западу, зеленел на прежнем месте небольшой кусок ельника из шестидесяти пяти елочек двухметровой высоты. Были посажены восемь широколистых лип; на прежнем месте растет и дуб, и древовидная лесная рябина, а к югу, за сараем, восстановлен плодовый садик из девяти теперь уже плодоносящих яблонь. К сожалению, не удалось найти прежние сорта: коробовку, сахарный аркад, грушовку московскую. Есть на усадьбе и колодец, и водоем в виде озерца с островком в центре. Площадь мемориального участка 2,6 гектара. По периметру, как живое ограждение, посадили две тысячи елочек строго по линии в три ряда — все прижились.
Сделано все это, конечно, с помощью общественности района. Много внимания уделил первый секретарь райкома партии Николай Васильевич Жвац. Помогали и воинские подразделения, и энтузиасты- одиночки из других областей. Житель Подольска Виктор Васильевич Ширяев четырежды приезжал, чтобы принять участие в восстановлении мемориала. С этой же целью наведывался из Ленинграда наш земляк и мой школьный друг Михаил Мефодьевич Карпов — участвовал в посадке деревьев, Иван Сидорович Бондаревский из города Красный Луч, Петр Трофимович Солнышкин из Скопина Рязанской области, Николай Федорович Дьяков из Москвы, Тарас Иванович Кононенко из Липецка. Да всех не перечислишь, не упомнишь.
Открытие музея было приурочено семидесятивосьмилетию Александра Трифоновича. Торжественно, празднично, многолюдно было в те июньские дни 1988 года на усадьбе возрожденного хутора. Сотни автомашин, тысячи празднично одетых гостей заполнили и усадьбу Загорье и поселок Сельцо. Митинг открыл первый секретарь Смоленского обкома КПСС Анатолий Александрович Власенко. Затем выступил наш почетный гость из Москвы литератор Валерий Васильевич Дементьев. Им было поручено разрезать ленту перед входом в мемориал Александра Твардовского.
В березовой роще возле Дома культуры Сельца был дан большой концерт самодеятельных коллективов, литераторов и артистов Смоленска. Это празднество передавалось по телевидению и радио.
С тех пор минуло много уже лет. В Загорье побывали тысячи посетителей: экскурсии, делегации, коллективы предприятий и учебных заведений, индивидуальные посетители из разных уголков страны. Тропа в Загорье, к отчему месту народного поэта, не зарастет никогда.
САМОБЫТНОСТЬ ЩЕДРОГО ТАЛАНТА
Прочитаны последние страницы взволнованной мемуарной прозы книги воспоминаний Ивана Трифоновича Твардовского — произведения большой правды и человеческого мужества. Автор продолжает свою жизненную одиссею; он умен и мудр, по-прежнему несгибаем и тверд духом. Его живое слово — надежный гарант того, что он превосходно владеет пером. О нем можно говорить, как о сформировавшемся писателе — со своей определенной темой, своеобразным психологическим складом, языком и стилем. Его документальное повествование открывает новые горизонты в нашей отечественной мемуаристике, развивает свои оригинальные сюжеты, поражающие воображение прежде всего огромным фактическим материалом, достоверностью, правдивостью, точностью и живостью повествования.
Первая часть повествования воссоздает ту психологическую атмосферу, в которой рос и формировался великий русский поэт XX века А. Т. Твардовский. Немаловажна здесь роль семьи, не похожей
