— Ладно, — сказал Никита. — Проехали… То есть — поехали. Прямо к этому дому. Просто поразительно — дом. такой, какие бывают у нас, в Саратове. Пятиэтажка.
— А?
— Дом, состоящий из пяти этажей, называется пятиэтажкой-
— Надо же, — усмехнулся Г-гы-ы, — язык сломаешь-
— И лавочка. А на лавочке кто-то сидит. Бог мой! — воскликнул Никита. — Две бабульки! Прямо как у меня дома — в Саратове!
Пятиэтажный дом, тихий, как будто безлюдный — две бабки на сломанной скамейке, вместо одной из ножек которой сложены друг на друга несколько обломанных кирпичей, дряхлый садик и символическая изгородь вокруг него. Тихо было очень.
Кабинка генератора затарахтела, останавливаясь. Клубы черного дыма снова пыхнули изо всех щелей генератора. Полуцутик легко выпрыгнул наружу. Никита последовал его примеру.
— Однако ровно полдень, — сказал Никита, посмотрев на красно-зеленое солнце, и направился к подъезду, возле которого громоздилась сломанная скамейка.
Бабки встретили его настороженно.
— Это что за дом? — осведомился Никита.
— Дом номер пять, — ответила одна из бабок, оглядывая полуголого Никиту с пяток до набедренной повязки таким взглядом, что даже бесполый полуцутик присвистнул, а Никита смутился и стал смотреть в сторону.
— Мы тут кое-кого ищем, — сказал полуцутик.
— Кого? — спросила бабка.
— Кое-кого. Ну… кое-кого, — проговорил Г-гы-ы и подмигнул.
Никита удивленно посмотрел на него.
— Не знаем, — ответила вторая бабка. — И нечего здесь машиной своей гудеть. И так весь воздух загрязнили в центре мира — даже здесь дышать нельзя.
Никита оглянулся на безмолвно стоящую кабинку генератора.
— Я не буду гудеть, — терпеливо сказал полуцутик, — и воздух загрязнять не буду. Только найдем кого надо и уйдем. И все.
— Машины здесь ставить нельзя, — неприязненно проговорила бабка и почесала свалявшиеся пакли волос под нечистой шалью.
— Так ведь знаков нет нигде запрещающих…
— Вот знак… — И бабка поднесла к носу Г-гы-ы сморщенный кулачок, из пальцев которого была сложена вполне неприличная фигура.
Г-гы-ы поморщился. Никита тоже.
— Ну, чего встали-то? — осведомилась одна из бабок. — Проходи давай…
Никита вздохнул, усадил на плечо полуцутика и вошел в единственный подъезд пятиэтажки.
Конечно, никакого освещения в подъезде не наблюдалось, но и безо всякого освещения видно было, что стены обшарпаны практически до кирпичей, с потолка свисают обрывки проводов вперемешку с паутиной, а под ногами громоздится всякая мусорная дрянь.
Никита с полуцутиком на плече поднялся на площадку второго этажа. Сверху тянуло кислыми щами и давно не стиранным бельем, где-то, кажется, на чердаке, оглушительно заорали кошки. Дневной свет косо падал из обнаженного подъездного окошка на осыпающуюся кирпичной крошкой стену — а на стене виднелась намалеванная грязно-серой краской короткая надпись:
— «Туда», — и стрелочка вниз.
— Слушай, — шепотом спросил Никита Г-гы-ы, — а чего ты плел этим бабкам? Кого это «кое-кого» мы ищем?
— А тебе не все равно? — откликнулся полуцутик. — Бабки нас как-то подозрительно осматривали, вот я и придумал дело, которое нас сюда привело. Без дела неловко чужое внимание занимать.
— Лучше ничего придумать не мог? Ищем кое-кого. И подмигивает еще.
— Говорил бы сам тогда, — огрызнулся полуцутик. — А то глазки в землю упер и все дела.
— А чего она так смотрит? Г-гы-ы захихикал.
— Ты такой привлекательный. На тебя не только голубокожие гуманоиды западают и планеты, но и даже старушки. Причем покойные.
— Пошел ты… Кстати, что за странная табличка?
— А я знаю? Пошли посмотрим.
Никита пожал плечами и снова спустился на первый этаж. На площадке первого этажа находились две двери — но вели эти двери, несомненно, в жилые помещения.
Услышав шорох позади, Никита быстро обернулся. Полуцутик от неожиданности подпрыгнул на его плече.
— Шарит тут чего-то… — донесся до них неприятный скрипучий старушечий голос. — Чего шарить-то?
Никита не ответил. Полуцутик тоже. Голова вредной бабки помаячила еще немного в дверном проеме подъездной двери и скрылась.
— Куда же «туда»? — спросил полуцутика Никита — и тут его самого неожиданно осенило.
Он вприпрыжку спустился к самому выходу из подъезда и обернулся к решетчатой двери, ведущей, судя по всему, в подвал.
— Наверное, здесь, — решил Никита.
— Наверное… — сказал и Г-гы-ы. Никита толкнул решетку и тотчас с брезгливой гримасой отдернул выпачканную непонятной зеленой слизью руку. Решетчатая дверь открылась с душераздирающим скрипом. Пожалев о том, что не имеет привычки захватывать с собой карманный фонарик или смоляной факел, Никита направился вниз по лестнице — в подвал. Его ноги оскальзывались на ступеньках, а когда они закончились, стало ясно, Что подвал затоплен мерзкой водой, доходящей Никите почти до щиколоток. Никита снова остановился и в кромешной темноте пошарил рукой по стене в поисках выключателя, но не добился ничего, кроме того, что окончательно измазал себе руки.
— Ты видишь что-нибудь? — спросил он у полуцутика — почему-то шепотом.
— Пока ничего не вижу, — ответил тот, — но сейчас поправлю.
Он щелкнул пальцами, и над его головой, как нимб у христианского святого, возник неяркий полукруг бледно-желтого света, и при его неровном свете Никита направился наугад по одному из коридоров, осторожно переставляя промокшие ноги. Шел он довольно долго, то и дело пригибаясь, чтобы не расшибить себе голову о покрытые грязной слизью трубы, тянущиеся вдоль потолка, — но все-таки не уберегся и на очередном повороте пребольно приложился лбом к какому-то коварному металлическому рукаву, свисающему с потолка совсем уже безобразным образом. По лицу Никиты тотчас брызнула теплая струйка.
— Кровь! — испугался он.
Но это была, конечно, не кровь, а какая-то вонючая жидкость, сочившаяся из рукава. Утершись, Никита хотел было продолжить путь, но полуцутик, посветив вперед своим нимбом, понял, что уже пришел.
Прямо перед ним — в нескольких шагах — белела в темноте новенькая металлическая дверь, на которой той же грязно-серой краской было крупно выведено:
— «Здесь».
— Слушай, — проговорил вдруг Никита. — А чего мы сюда приперлись?
— Как это чего? Ты дом хотел посмотреть. Он тебе знакомым показался. Ностальгия тебя, понимаешь, замучила…
— Странные какие-то надписи, — проговорил Никита. — «Туда», «здесь»…
—Да какая тебе разница? Толкай дверь и пошли. Посмотрим, что там. Мне уже интересно.
— Постучаться надо сначала.
— Ну так стучись…
— Н-да… — неопределенно проговорил Никита и постучался.
Глава 2
Одним словом, суета поднялась необыкновенная. Собравшиеся метались по комнате
