был рассчитан на одного человека, поэтому Михаил, подосадовав на себя за то, что забыл запереть дверь, развернулся на сто восемьдесят градусов с целью намекнуть вошедшему о несвоевременности появления.
Вошедший, а это был тот самый священник, с которым Михаил столкнулся при входе в бар, закрыл за собою дверь запер ее и, в упор поглядев на Михаила, сказал:
— Руки вверх!
Волопасов Михаил, действуя по первому велению души, подчинился приказанию, но не мог не отметить в уме, что слова священника противоречат здравому смыслу, так как подобное приказание воспринимается серьезно, если тот, кто приказывает, имеет при себе какое-либо оружие, а у священника никакого оружия не было. Зато у Михаила был пистолет.
«И тем не менее я поднял руки, будто это у него пистолет, а не у меня, — логически рассуждал Волопасов. — Значит, я поступил неправильно. Но ведь и священник поступил неправильно, говоря „руки вверх“, тогда как предпосылок к этому вроде бы не было».
Пока Михаил путался в дебрях логических рассуждений, батюшка Вася, не теряя времени даром, схватил прислоненную к стене палку с намотанной на ней тряпкой, явно исполнявшей обязанности туалетного ершика и называемой в просторечии «говномешалкой», и этой палкой, размахнувшись, засветил Михаилу в лоб.
«Я ведь выполнил его приказание поднять руки вверх, а он меня ударил, несмотря на это. Где логика?» — подумал Волопасов Михаил и потерял сознание.
Священник бросил палку на пол, склонился над бесчувственным телом Михаила, достал у него из кобуры пистолет, спрятал оружие под рясу и оттуда же, из-под рясы, достал листок бумаги и карандаш. На бумаге батюшка написал «Туалет не работает» и, выйдя в помещение бара, присобачил ее на дверную ручку. А потом побежал к ожидавшему его Никите.
— Вот, — сказал батюшка, подавая Никите пистолет. — раздобыл. Пошли, что ли?
— Пошли, Вася, — сказал Никита. И они пошли.
— Ограбление — это просто, — рассказывал батюшка Никите, когда они переходили улицу, приближаясь к банку. — Заходишь, достаешь ствол, суешь в лицо кассиру и говоришь — деньги на бочку! Самое главное — произнести эти слова как можно более угрожающе. И сделать страшное лицо. Вот такое. — Священник оскалился и запыхтел. — Потом забираешь деньги и уходишь. Понял?
— Понял, — кивнул Никита. — Ничего сложного.
Без всяких препятствий они проникли на территорию банка. Зал по причине позднего времени был пуст, по той же причине все окошечки были закрыты, кроме одного, где дремала девочка Света, только месяц назад окончившая среднюю школу и теперь находящаяся на должности кассира, на испытательном сроке.
Помня о наставлениях батюшки, Никита, слегка пошатываясь, подошел к окошку, грохнул пистолетом о стойку кассу и рявкнул:
— Деньги на бочку!!!
— Лицо! — суфлировал стоящий на шухере батюшка. — Делай страшное лицо.
— Ага! — махнул рукой Никита. — Сейчас.
Он старательно нахмурился, выставил вперед нижнюю челюсть, по плечи влез в окошко и зарычал, обдав Свету Ужасающим перегаром. Девочка Света, за всю свою жизнь только раз попробовавшая шампанское на выпускном школьном вечере, лишилась чувств сразу после того, как алкогольные миазмы коснулись органов ее обоняния.
Увидев, как кассир упала со стула, Никита растерянно почесал в затылке рукояткой пистолета.
— Переборщил! — сокрушенно охнул батюшка. — Давай теперь сам себе деньги доставай.
— А где они могут быть? — повернулся к нему Никита,
— В кассе, — уверенно ответил батюшка. — Или в сейфе, Ты залезь в окошко и осмотрись. Давай я пистолет подержу.
Никита полез в окошко, но на полпути застрял.
— Дальше не получается, — прохрипел он. — Ну ничего, я так осмотрюсь. Касса открытая. Бабки.
— Бери их! — подсказал священник.
— Ага, собрал. Еще сейф есть. Я до него дотянуться могу. Только он закрытый. Вася, слышишь?
— Попробуй целиком сейф вытащить, — подсказал батюшка. — Потом раскурочим.
— Не могу, — попробовав, сказал Никита, — он, кажется, к полу привинчен.
— Ладно, — разрешил батюшка, — вылезай. На почин хватит.
— Помогай! — хрипнул Никита, суча в воздухе всеми данными ему конечностями.
Батюшка ухватил Никиту за ноги и потащил на себя. Только с третьего раза его попытки увенчались успехом, и оба приятеля повалились на пол зала один на другого.
— Готово! — сказал батюшка, бодро вскакивая на ноги и помогая подняться Никите. — Теперь пошли обратно в бар, обмоем дело.
— Ага.
— Знаешь, что я тебе скажу, — проговорил батюшка, когда они с Никитой уже сидели на своих местах за стойкой бара перед только что приобретенной бутылкой водки, — ты и есть бандит. Самый настоящий. Как у нас гладко все получилось.
— А ты сам-то не бандит? — спросил вдруг Никита.
— Я-то? Я — святой отец, — с некоторым сомнением проговорил священник.
— Тебя же от церкви отлучили?
Батюшка неохотно задумался, потом махнул рукой и, воскликнув:
— Совсем забыл! — сорвался с места и побежал в туалет.
Растолкав толпу страждущих, он снял с ручки двери листок с надписью «Туалет не работает», вошел внутрь, сунул пистолет обратно в кобуру все еще находящемуся без сознания Михаилу, отвернувшись к писсуару, деловито помочился и вышел наружу.
Сунувшись в карман за сигаретами, Никита на мгновение отвел взгляд от священника, а когда вновь поднял голову — батюшки рядом уже не было. И только еще начатая бутылка водки исчезла.
Усмехнувшись, Никита закурил. Он успел сделать только две затяжки, как вдруг на плечо ему опустилась чья-то тяжелая рука.
— Какого? — выкрикнул Никита, хотел было обернуться, но замер, боясь пошевелиться, когда почувствовал, что в бок его уперлось лезвие тонкого и явно очень острого ножа.
— Не брыкайся, — просипели ему в ухо. — Целый будешь. А теперь медленно поднялся со стула и пошел к выходу. Только о-очень осторожно. Выкинешь штуку какую-нибудь, я тебе селезенку наружу выпущу. Понял?
— Понял, — выдавил из себя Никита.
Глава 8
Ну вот, — проговорил Андреев, заглушив мотор. — Мы и приехали. А хороший у тебя дом, старинный, с колоннами. Проводить тебя до квартиры? А то подъезд, сама понимаешь. В наше время в каждом таком подъезде была своя тусовка. Гитара, портвейн, девочки. Романтика. Только иногда вместо романтиков всяческие извращенцы по темным парадным прятались. Вот, помню, был такой случай.
— Времена теперь не те, — улыбаясь, сказала Анна, открывая дверцу со своей стороны. — Теперь на каждой подъездной двери есть кодовый замок, к тому же консьержка. Спасибо за то, что подвезли. До квартиры я сама доберусь.
— Пожалуйста, — сказал Андреев.
Анна махнула ему на прощание ручкой и направилась к подъезду. Проводив ее взглядом, Андреев взялся за ключ зажигания и повернул его в замке. Мотор коротко свистнул и закашлялся.
