двухголосый гортанный крик, и ритмичное раскачивание прекратилось. В последний раз скрежетнул невидимый винт, и стало тихо — только было слышно удаляющееся цоканье, а потом откуда-то издалека долетел победный и радостный вопль:
— Ку-ка-ре-ку-у-у!
Производственное совещание отдела Пригородной милиции началось с того, что из зала пришлось вывести ифрита Рашида, который только что вернулся из близлежащего поселка «Красный свет в конце тоннеля» — в этом поселке квартировалось некоторое число людей и животных, чья жизнь на планете Земля была тесно связана с сельским хозяйством. Рашид проводил обыск у бабы Любы, нелегально производящей низкого качества «бухло», и результат обыска был налицо. В зал совещания Рашид вполз на четвереньках, напевая песенку, слышанную в поселке: «Быва-али дни веселыя-а-а, гулял я молодо-ой». Затем, перепутав право и лево, влез на трибуну и, увидев перед собой сразу пару сотен лиц, внезапно испугался и сделал то, что, вот тоже испугавшись, обычно делают коровы и овцы.
Рухнув в кучу только что выделенной им субстанции, которая, кстати говоря, не отличалась особо изысканным ароматом, Рашид заснул и проснулся только тогда, когда его стали тормошить. Подняв сразу обе головы, Рашид допел песенку с того самого места, на котором прервался, а потом в зале появился Артур Артурович, и Рашида немедленно убрали со всеми последствиями паскудного его поведения.
— Итак, — всходя на трибуну и поводя нервными ноздрями, проговорил Артур Артурович, — производственное совещание отдела Пригородной милиции прошу считать открытым.
Он сделал паузу и оглядел зал. На креслах, помимо ифритов, которых было несомненное большинство, сидело несколько десятков существ — как и ифриты, это были существа, населявшие Землю когда-то давным-давно и совершенно вымершие — то есть переселившиеся в загробный мир — с приходом на Землю цивилизации человека. В углу зала шепталась парочка гоблинов, несколько троллей на задних креслах украдкой курили чудовищных размеров самокрутки пыха и играли в морской бой, особняком сидел Змей Горыныч, на три громадных головы которого все без исключения ифриты глядели с нескрываемой завистью.
— Итак, — повторил Артур Артурович, — совещание прошу считать открытым. На повестке дня три вопроса. Первый…
Тут Артур Артурович снова прервался и тяжело вздохнул.
— Всем известно, — снова заговорил он, — что в отличие от остального населения нашего загробного мира существа, которые лично я, скончавшийся в середине двадцатого столетия на планете Земля, привык называть сказочными персонажами… так… в отличие от остального населения сказочные персонажи получили в нашем мире возможность размножаться. Это хорошо, товарищи! Это хорошо! — Артур Артурович качнул головой и в упор посмотрел на длинную шеренгу совершенно одинаковых мужиков в островерхих шлемах и с большими двуручными мечами на плечах. — Это хорошо! — в третий раз повторил Артур Артурович. — Но почему вы, товарищи сказочные персонажи, размножаетесь так интенсивно, что нет никакой возможности вести учет поголовья сотрудников? Избушки на курьих ножках мешают в период гона дорожному движению, носясь как сумасшедшие по всему Пригороду, склевывая кого попало. Несколько случаев уже было, что избушки склевывали сотрудников ГАИИ. И еще… Вот, например, возьмем команду богатырей, патрулирующих Серые Пустоши…
Артур Артурович снова посмотрел на шеренгу мужиков.
— Сколько вас было в команде, когда вы прибыли?
— Тридцать три, — неохотно ответил мужик, стоящий в голове отряда, — да еще дядька Черномор. Тридцать четыре, значит.
— А сейчас сколько?
— Восемьдесят пять, — потупившись, ответил тот же мужик.
— Та-ак, — зловеще протянул Артур Артурович, — уже восемьдесят пять. А у меня по ведомости только шестьдесят два… Сколько раз можно ведомости менять, а? Совершенно невозможно с вами работать. Кстати, где ваш Черномор?
На этот вопрос мужик ничего не ответил, да и вся шеренга вдруг опустила глаза в пол.
— Я спросил, — повысил голос Артур Артурович, — где дядька Черномор?
— Да какой он дядька… — помявшись, начал говорить головной шеренги, — он когда сюда переселился оказался почему-то тетькой… Наверное, потому что в течение жизни хотел ею стать. Вот с этого все и началось… Был начальник, стал говна качальник. Только и делает, что сидит на декрете вот с таким вот пузом. Я-то говорю ребятам — срамота! А они мне — на том свете бабы не пробовали, так хоть на этом… А дядька… тьфу, тетька Черномор рад стараться… И сейчас он опять в палатке с дитями валяется, и пузо у его опять выше носа… Переведите меня куда-нибудь, — помолчав, попросил он Артура Артуровича, — стыд один с этим народом работать.
— Нельзя, Никодим, — строго ответил Артур Артурович, — если тебя перевести, они совсем работать перестанут. А вот бумагу насчет перевода Черномора на другой участок я уже подал.
Тут зашумела вся шеренга.
— Не имеете права! — стали раздаваться выкрики. — Черномор был, есть и будет с нами… Если переведете от нас его — такое устроим…
Артур Артурович поморщился. Больше всего на свете он не любил, когда собственные его сотрудники начинали прекословить и бунтовать. Когда-то он наказывал своих дрессированных собачек тем, что не давал им есть, но теперь его подчиненные в пище вовсе не нуждались. Разве что запретить «бухло»? Но — Артур Артурович это знал — такое решение было абсолютно неприемлемо. Если «бухло» запретить, взбунтуется вся Пригородная милиция поголовно, потому из непьющих во всем отделе был только участковый Эдуард Гаврилыч — да и то наполовину. Голова Эдуард «бухла» не употребляла, а вот голова Гаврилыч временами квасила за двоих. Так что…
— Тиха! — рявкнул Артур Артурович. — Разорались! Я никому, кроме Никодима, слова не давал. И вообще решение относительно вашего… вашей… Черномора еще не принято. Тихо, говорю! Переходим к следующему вопросу…
Шеренга мало-помалу смолкла.
— Это не вопрос даже, — проговорил Артур Артурович, и лицо его несколько смягчилось, — не вопрос, а объявление. За последние двадцать экстра-сглотов на участке сержанта Эдуарда Гаврилыча произошло рекордно малое число правонарушений. Я подавал бумагу в центр на предмет награждения и… Кстати, где Эдуард Гаврилыч?
Эдуард Гаврилыч поднялся. Голова Эдуард скромно смотрела в потолок, а голова Гаврилыч, наслаждаясь собственным торжеством, гордо зыркала по сторонам.
— Здравствуйте, дорогой! — поздоровался Артур Артурович.
— Здравствуйте, — поздоровался Эдуард.
— Доброго здоровьичка, — откликнулся и Гаврилыч.
— Вот, товарищи! — торжественно произнес Артур Артурович. — Смотрите на него! Труд Эдуарда Гаврилыча должен стать примером для всех вас! Правда, у него, как и у каждого, были в прошлом свои просчеты и ошибки. Мы не будем их вспоминать, но все-таки надо отметить тот случай тридцать экстра- сглотов назад, когда Эдуард Гаврилович, получив приказ посадить два десятка новоприбывших в наш мир корнеплодов, неправильно понял директиву начальства, то есть меня, и вместо того, чтобы посадить корнеплоды на подготовленные для них места на грядках, поместил их в Смирилище…
По залу прокатился смех. Эдуард смутился еще больше, а Гаврилыч неизвестно отчего широко заулыбался и проговорил что-то вроде:
— Да ладно, чего там…
— А теперь, Эдуард Гаврилыч, самое главное, — посерьезнев, сказал Артур Артурович. — Начальство переводит вас на лучший участок работы. Отныне вы будете патрулировать Южный участок нашего Города. Ура, товарищи!
Присутствующие добродушно зааплодировали. Эдуард поклонился направо, Гаврилыч поклонился налево и Эдуард Гаврилыч сел на свое место.
— Переходим к третьему вопросу, — сказал Артур Артурович и нахмурился. — Вот вы, товарищи, теперь веселитесь и, конечно, радуетесь за своего коллегу Эдуарда Гавриловича, но есть в нашей среде явления как положительные, так и отрицательные. Возьмем начальника Стола Доносов. Я надеюсь, он присутствует?
