Я поблагодарила, обула эту рухлядь, и протопала с ней в спальню. Пока Светлана рылась в шкафах, она расспрашивала меня о работе:
— А Лару Кокинаки видела? А платят хорошо? — Вопросы сыпались один за другим, но ответа Светлана, в общем-то, особо и не ждала. Она была погружена в свои собственные ощущения и, похоже, ей было на меня абсолютно наплевать.
Я заметила, что в квартире Светланы нет мужских вещей.
— А Федор где? — Задала я, наконец, законный вопрос.
Светлана вздрогнула и обернулась.
— Федора больше нет, — пояснила она после недолгой паузы. — Мы расстались еще два года назад.
— Извини, — осеклась я.
— Да ничего, все нормально, — покачала она головой. — А у тебя как на личном фронте?
— Ты не поверишь, — улыбнулась я. — Но абсолютно никак…
— Вот уж действительно не поверю, — обнажила она свои тридцать два зуба, пока еще нетронутые кариесом. Признаться, судя по ее внешнему виду, я ожидала, что сейчас, когда она отроет рот, я увижу полусгнившие коричневые огрызки вместо человеческих зубов. Но нет, вполне белые…
«Чур меня, чур». Я мысленно перекрестилась. Светлана действительно казалась мне жительницей преисподней. Той самой, из которой я три года назад с таким трудом выкарабкалась волей Божьей.
— Что, теперь разборчивая невеста стала? — Продолжала строить выводы Светлана. — Столько мужиков вокруг, выбирай — не хочу.
— Ты снова не поверишь, — продолжила я свой рассказ. — Но мне даже некогда и негде знакомиться, я постоянно на работе. Вот и сейчас тоже иду на работу.
— В восемь вечера? — Удивилась Светлана.
— Да, у меня презентация, — пояснила я. — Собственно, для этого я и прошу у тебя Версаче.
— Странные у тебя вкусы, честно скажу, — призналась Светлана. — Могла бы себе давным-давно купить платье для коктейля при твоих-то заработках.
Слушая всю ее болтовню я чуть было не ляпнула в шутку: «Да знаешь, подруга, я тут недавно квартиру купила, поэтому мне на хлеб не хватает. Хожу теперь одалживаюсь платьями». Но я промолчала. Потому что этого откровения расстроенная Светлана точно не переживет. И не дай Бог чего-нибудь гадкого мне нажелает. Ни мне, ни ей лишние потрясения не нужны.
— Это платье мне дорого как память, — объяснила я. — Для меня оно юбилейное. Ведь скоро ровно три года с того момента, как я впервые появилась на телеэкране.
— А-а-а, — протянула Светлана. — Тогда конечно. У богатых свои причуды.
Наконец, искомое платье было извлечено из дальних закромов гардероба. Светлана победно достала его и протянула мне померить:
— Вот, смотри! Почти как новенькое! — Презентовала она. — Давай посмотрим, как на тебе сидит?
Я послушно стала стягивать с себя джинсы и свитер. Через минуту я уже стояла перед зеркалом в маленьком черном платье от Версаче, абсолютно босая.
— Эх, — вздохнула Светлана, глядя на меня. — Оно на тебе гораздо лучше сидит, чем на мне. — Она произнесла эту фразу почти точно так же, как три года назад. Потом, спохватившись, прибавила. — Ну, так что, берешь?
Я молча кивнула в ответ и полезла за деньгами в сумочку. Вытянув оттуда ровно триста долларов, я бережно положила их на кровать перед ней. Света к деньгам не притронулась.
«Суеверная. Боится, что пересчитывать деньги при клиенте — плохая примета».
Но Светлана, как оказалось, боялась совершенно другого.
— Вообще-то оно раньше полторы тысячи долларов стоило, — добавила она, выразительно глядя на меня. — Мне их еще Федька покупал в Париже, у самого Версаче в бутике.
— Естественно, что в бутике Версаче в Париже продаются настоящие платья от Версаче, — улыбнувшись, подтвердила я. — Вот поэтому я и вспомнила о тебе, зная, что твое платье не подделка. Огромное тебе спасибо, Светочка, даже не знаю, как мне тебя благодарить. Ты меня так выручила! — Я подошла к ней и, подтянувшись на мысочки, чмокнула в щеку.
Светлана такого хода не ожидала. Ей пришлось так же вежливо улыбнуться и ответить чмоком в другую мою щеку.
«Видишь ли, дорогая. Договор — есть договор. Сказала триста долларов — получи свои триста. А в остальном — извини».
— Ну-с, — радостно объявила я. — Мне уже пора бежать, я итак почти опаздываю. Была чрезвычайно рада тебя видеть, Светланка! Ты такая красавица, почти не изменилась! И еще раз спасибо тебе огромное за то, что выручила меня с платьем.
Светлана молчала. Вручив мне пакет с платьем, проводив в прихожую и понаблюдав, как я надеваю благоухающее J’aidore’ом кашемировое пальто, она, наконец, выпалила:
— Скажи, а это очень сложно — попасть на телевидение?
— Попробуй, — усмехнулась я. — Узнаешь. Могу даже подсказать, что сделать, чтобы попробовать.
— Ну, нет, — огорченно замотала она головой. — Куда мне, я же не фотомодель…
— А то я фотомодель, — засмеялась я и заторопилась. — Вот мой телефон, — я наскоро начеркала на листе из блокнота свой мобильный номер. — Если соскучишься или что понадобится, звони, всегда буду рада слышать твой голос.
— Спасибо, — Светлана деловито засунула листок в карман халата. Через минуту сзади щелкнула дверь, и я перевела дух.
Я шла вниз по тысячу раз знакомой лестнице, и у меня было очень странное чувство. Как будто всё, что связано в моей жизни со Светланой, было так давно, что уже будто и не со мной. В другой жизни. Как бы это объяснить…
Есть люди, которые за одну жизнь проживают как бы несколько. Они находятся в постоянном потоке времени, и не просто постоянном, а турбулентном. Вокруг них всё бурлит и находится в движении — они сами постоянно движутся. Если вы встретите этого человека через пару лет, то может выясниться, что за это время он уже успел жениться, родить ребенка, развестись, а также открыть свой собственный бизнес. И такие перевороты происходят в его жизни постоянно. В ней нет ничего до конца стабильного, его время несется вскачь. И большое благо, если это время несет человека не просто вскачь, а вверх по ступенькам успеха.
Но есть другая порода людей. Они как бы плывут по течению, ни о чем не задумываясь. Есть стол, есть кров, желательно, чтобы был муж — и большего им не нужно. Если они устраиваются на работу — то на неприметную должность «менеджера». Раз и навсегда. Потеря постоянной работы вгоняет их в состояние перманентной депрессии. Если они выходят замуж, а потом разводятся — то после полжизни не могут снова найти себе пару или начинают беспорядочно перебирать варианты, жалуясь, что «всё не то». Встретив такого человека через пять, десять, пятнадцать лет, вы отмечаете, что у него та же самая прическа, тот же самый фасон одежды, тот же самый лексикон и даже тот же самый любимый киноактер. Ничего не изменилось. Только, пожалуй, жирку прибавилось и седин в волосах. Может быть, если повезет, он еще обзавелся парой детишек, а за ними и внуков. Всё. Больше ничего.
Именно это и происходило сейчас со Светланой. За те три года, пока мы не виделись, в моей жизни изменилось абсолютно всё — от образа жизни до социального статуса. Но самое главное — изменилась я. Изменилась навсегда. Бесповоротно. И я надеюсь, что все эти изменения будут нести меня всё выше и выше — всегда только вверх. И даже когда я перестану быть знаменитой телеведущей, а стану еще кем-то, я всё равно буду преуспевающим, интересным, увлеченным человеком. Однажды изменив свою судьбу, я уже больше никогда не вернусь обратно. Туда. Вниз.
Светлана же осталась в этом теплом стоячем болоте. Я не знаю, что будет с ней дальше. Но я знаю только одно — мы разошлись в пространстве и времени вовсе не потому, что я стала популярной телеведущей. Мне все равно, популярна Светлана или нет. Богата она или нет. Я с радостью готова общаться, пить вместе чай, болтать о разной ерунде. Однако виной нашей разлуке — непроходимое
