Толик принялись успокаивать Прикупа:
— Не надо, Тося. Не надо. Все позади. И ладно.
Но Тося не унимался:
— Эдик, это ведь ты организовал наше освобождение?
Чирик, улыбаясь, сказал:
— Это все мы.
— Хочу, — продолжал Тося, — доплатить еще денег, чтобы забрать его заяву. Прошу тебя, сделай это.
С Чириком они были знакомы давно. В блатном мире он пользовался уважением и имел веское слово. Его хорошо знали в Москве, Донецке, Одессе, Ворошиловграде и других городах.
Но на этот раз он не поддержал Тосю. Делая вид, что не слышит его просьбы, сказал:
— Едем домой. Вам надо отдохнуть и привести себя в порядок.
По дороге домой Женя, не прощаясь, исчез. И больше о нем никто не вспоминал. Тося решил не омрачать праздника и больше не касался этой темы.
После хорошего плотного ужина в «России» они прощались на Киевском вокзале.
Тося оставил Чирику кейс с иконами. Тот сказал, что в ближайшую неделю продаст их за тридцать тысяч.
— Тогда и созвонимся, — сказал Тося, отдавая билеты проводнику.
— Пойдем в вагон. Глянем, какое купе. В СВ ездит богатая публика. Может, дорогой кого запутаем, — сказал Бокал, переминаясь с ноги на ногу.
— Вы уже запутали, — улыбнулся Толик, а затем серьезно добавил: — Ни во что не лезьте. Спокойно езжайте до дому.
— С деньгами решили, — сказал Чирик, обращаясь к Тосе. — Кругом-бегом тебе остается двадцатка. Сдам айки, созвонимся, чтобы решить, где заберешь деньги — в Одессе или Москве.
— Спасибо, Эдик, что столько для нас сделал. — Тося пожал Чирику руку, на секунду придержав немного повыше локтя. — Ты можешь забрать все тридцать тысяч за иконы. А Бокал и этот сука отдадут мне по десять.
— Да, спасибо тебе большое, Эдик. — Теперь Слава тряс руку Чирика. — Хорошо, что ты оказался в Одессе. И как ништяк, что позвонил этот калдырь и рассказал тебе, где мы и что с нами. Если бы не он — мы сгнили бы на киче. Когда бы вы узнали? А насчет денег решай, как тебе удобно. Я отдам, и мне все равно кому.
— Созвонимся. Езжайте отдохните и смотрите в оба. Эти два идиота — ладно, — и Чирик указал на Славу, — но как ты, Тося, не подумал, в таких местах пасут мусора. Вы бы к входу подъехали. Разве не знаешь — пробивается все в округе, крупные сделки происходят именно там. Забудем плохое. Удачи вам. Прощайся, Рябой.
— Тося, принесли объебон, — обратился к нему один из заключенных.
Тося увлекся беседой с Казбеком. Тот говорил с подтекстом, и, чтобы понять смысл, Тосе требовалось прилагать усилия. Он встал, подошел к окошку в двери и расписался за несколько печатных листов обвинительного заключения. Вместе с Казбеком они прочитали это творение следовательского искусства.
— Я много видел объебонов, — сказал Казбек, переворачивая последнюю страницу, — и скажу, что пятерочка у тебя в кармане. Год накинут только за то, что ты залетный.
Через несколько дней пришел адвокат, и Тосю вызвали на закрытие дела. В графе о признании виновности он собрался подчеркнуть «нет», но адвокат сказал:
— Подчеркни «частично». Тогда нам легче будет бороться за лучший исход суда.
Тося задумался: «Суд никогда не будет брать во внимание слово „частично“. Это всего лишь оттенок слова „виновен“. И если сознаюсь частично, значит, сознаюсь в вине». Он жирной линией подчеркнул «не виновен» и обратился к адвокату:
— Пожалуйста, поблагодарите за меня маму. И десять раз извинитесь. А затем скажите, что такой адвокат мне не нужен.
Второму адвокату он сказал то же самое, когда тот отказался передать ему триста рублей, которые мог бы забрать у ожидающей у дверей тюрьмы Тосиной мамы.
Тосе не давал покоя вопрос: «Кто же меня сдал?» Он вспомнил, что последние три дня за ним следили. Теперь он в этом был уверен. «А в самый последний день те двое, в ресторане за спиной, — это не случайность».
Он обозначил круг друзей и знакомых и начал анализировать. Имя Саши Петрова лезло в голову. Они с Сашей продолжали работать вместе. Оставили аферы в фирменных магазинах и универмагах и выискивали богатых клиентов в разных заведениях, продавая тем картины, иконы и остальное, что в действительности стоило копейки.
Саша рассказал, что его обложили менты и негде жить. «А ведь есть же еще жена и маленький ребенок».
Тося предложил переехать с семьей к нему, где выделил им одну комнату. А сам с Лерочкой расположился в двух. Теперь они жили и работали вместе.
Валя, Сашина жена, выставляла ему телок. Делала она это втайне от мужа и Лерочки.
Однажды они с Сашей работали над одним барменом, которого рассчитывали «пригреть» на восемь тысяч. Главная часть аферы сводилась к игре на времени.
Тося уезжал домой за деньгами, а Саша возвращался к бармену и забирал свой «самовар». Бармен уговаривал подождать деньги. Саша, глядя на часы, говорил, что у него есть всего полчаса. После этого времени он должен подвезти к поезду «самовар» или деньги хозяину. Так как бармен знал, что Тося будет через сорок минут, он должен был отдать Саше свои деньги.
Тося уехал «домой», а сам уселся в такси и принялся ожидать Сашу. Он прождал полтора часа, но того не было. Тося, взбешенный, уехал домой.
Саша явился в час ночи и рассказал, что на Садово-Кудринке был задержан милицией.
— Чего ты туда поперся? — спросил его Тося.
— У меня закончился мак и начинало кумарить, — ответил тот извиняющимся тоном.
— Работа должна быть на первом месте. Раз у тебя это не так, должен сообщить, что с этого дня мы ходим разными дорожками. Но если тебе по-прежнему негде жить, я тебя не гоню.
Еще Тосе вспомнилось, как однажды у него была назначена встреча в баре, находящемся в Теплом Стане. У него в кармане было двести граммов опиясырца. Этот шар они «кинули» в Кривом Роге. Там втроем его «покупали» у местных барыг. При этом те угрожали пистолетом «вальтер». И в случае какоголибо сбоя обещали пустить в ход. Сейчас он принес огромную гальку на засвет барыге.
Когда он вышел в вестибюль бара, получил боковой удар в челюсть. Немного пошатнулся и тут же ответил обидчику, обрушив на него серию прямых ударов. Тот упал, но драка продолжалась. В ней принимало участие человек десять. Тося хотел покинуть вестибюль, но ему это не давали сделать двое парней, по всей видимости, товарищей нокаутированного.
В это время подъехали милиционеры. Его вместе с остальными драчунами повели в «воронок». У самой его ступеньки удалось бросить шар опия в урну.
Когда Тосю выпустили из райотдела, он вернулся к бару и забрал большой шар. Приехав домой, рассказал Саше о происшедшем.
— Если бы я не смог выбросить гальку, тюрьма… Как думаешь, сколько влупили бы? — спрашивал Тося, сидя за кухонным столом. — А у меня в доле на нее еще двое.
— Я думаю, можно было найти компромисс.
«Какой компромисс? — думал Тося, лежа на нарах. — Компромисс здесь: я сдам вам двадцать человек, более значительных, чем сам. А вы меня отпустите, дорогие милиционеры. Саша — вот тот, кто меня сдал Петровке», — заключил Тося.
