Как мы.
Прошло четыре года, и Штеффи почти забыла, что когда-то сама жила в большой красивой квартире с мягкими коврами и старинной мебелью. Что у них с Нелли была просторная светлая детская, а в папином кабинете было полно книг. Если бы она осталась жить там, она бы никогда не познакомилась с кем-то вроде Май. Или с кем-то вроде Веры.
Они скатились под гору и доехали до пристани. Народ уже стоял и ждал, когда выпустят посадочный трап. Штеффи и Май занесли сумку.
Послышался гудок парохода, он взял курс к посадочным мосткам. Штеффи и Май обнялись.
— Увидимся через три недели, — сказала Штеффи.
На воскресенье приедет вся семья Май. Младшие искупаются в бухте, а родители Май и тетя Марта наконец познакомятся.
Штеффи стояла на мостках и махала рукой, пока могла видеть у перил Май.
Глава 24
— Почему ты мне ничего не сказала?
Штеффи была возмущена. До последнего она надеялась, что Май ошиблась. Что Вера вовсе не ждет ребенка. Но Вера не стала это отрицать. Да, она ждала ребенка. В январе.
— Я не знаю, — сказала Вера. — Я думала, что в свое время ты узнаешь.
— И что ты будешь делать?
— Мы с Рикардом помолвлены, — сказала Вера. — Посмотри, вот кольцо.
Только сейчас Штеффи увидела узкое золотое кольцо на безымянном пальце левой руки Веры.
— Осенью мы поженимся, — сказала Вера.
— Поженитесь? Тебе же только шестнадцать!
— Разумеется, нам придется обратиться в высшие инстанции. Но когда ждешь ребенка, обычно дают добро.
— Но все, что ты хотела сделать? Сниматься в кино? Стать знаменитой?
— Детские глупости, — сказала Вера. — Во всяком случае, уже слишком поздно.
Она выглядела уставшей. Лицо немного отекло, красивые рыжие волосы потускнели и растрепались.
Штеффи пришла в негодование. Она никогда по-настоящему не верила в Верины мечты стать кинозвездой, но теперь ей казалось, что Вера сдалась. Словно ее жизнь закончилась. Если только не…
Она должна знать.
— Ты его любишь?
— Люблю, — сказала Вера. Казалось, они разговаривали в кино. — Он довольно мил. Он хочет заботиться обо мне и о малыше. А когда он закончит учебу на инженера, станет хорошо зарабатывать.
— Как ты можешь? — закричала Штеффи. — Ты выходишь за него замуж, потому что он милый?
Вера посмотрела ей в глаза. Старое упрямство засветилось в ее взгляде.
— Что ты можешь мне предложить? Ведь ты всегда все знаешь?
Штеффи прикусила губу.
— Я не позволю каким-то шарлатанам убить его, — продолжала Вера, — и, возможно, покалечить меня на всю жизнь. И я не позволю своему малышу расти без отца, как я. Думаешь, легко быть единственным на острове незаконнорожденным ребенком, на которого все смотрят свысока?
— Ты могла бы родить ребенка, — сказала Штеффи. — И…
— …отдать его? — закончила за нее Вера. — От кого я это слышу! Я думала, ты поймешь. Ведь тебя тоже отдали.
Штеффи замолчала. Вера права. Но что-то не так. Не было никакого выхода.
— О, Вера, — сказала Штеффи. — Мне так жаль.
— Ничего, — сказала Вера. — Он милый. У нас все будет хорошо. Я рада, что он хочет заботиться о нас.
— Само собой! — сказала Штеффи. — Ведь это и его ребенок. Не только твой.
— Да, — сказала Вера. — В этом ты права.
Дядя Эверт был бледен и молчалив. Он сидел за разделочным столом в кухне подвального этажа и намазывал маргарин на кусок хрустящего хлебца. Штеффи видела, как подрагивала его рука, которой он держал нож.
Это снова случилось. Рыбацкая лодка с острова подорвалась на мине. В этот раз вся команда выжила, помогли рыбаки с других лодок.
— Мы были на волосок от смерти, — сказал дядя Эверт. — Сил нет терпеть такое. А это случилось в шведских водах. Так же, как с «Волком».
Штеффи содрогнулась. Недалеко от острова на морском дне лежала подводная лодка «Волк» со своим экипажем. Лодку должны поднять. Водолазы уже готовились к подъему. Нужно успеть до осени.
— Иногда я думаю, — продолжал дядя Эверт, — не продать ли лодку. Нашел бы работу на суше.
— Продать «Диану»?
Голос тети Марты прозвучал пронзительно.
— Неужели ты серьезно?
— Море дает и море берет, с этим можно жить, — сказал дядя Эверт. Но эти железные штуки лежат там под водой и поджидают нас… Кто-то оставил их со злым умыслом. С этим тяжело смириться. А если я умру? Что будет с тобой? А с девочкой?
— Не говорил бы ты так, — сказала тетя Марта. — Особенно при девочке.
Девочка, девочка. Они говорят о ней, словно она еще маленькая. Не принимают всерьез.
— Не продавай «Диану»! — сказала Штеффи. — Не делай этого, милый дядя Эверт! Война скоро закончится. Она должна скоро закончиться.
Дядя Эверт с грустью улыбнулся.
— Будем надеяться, мой дружок, — сказал он. — Будем надеяться!
— Это Юдит.
Голос в телефонной трубке был слабый, но воодушевленный.
— Юдит Либерман. Помнишь меня?
— Конечно, я тебя помню. Как тебе удалось узнать этот номер?
— Мне помог телефонист, — сказала Юдит. — Ты же говорила, что фамилия твоих приемных родителей — Янсон. А кто это ответил? У нее такой молодой голос.
— Это моя учительница, — сказала Штеффи. — Они со своей подругой снимают у нас на лето дом.
Штеффи стояла в прихожей у лестницы на второй этаж. Хедвиг Бьёрк вышла и закрыла за собой дверь, чтобы не мешать разговору. День был жаркий. Рука, в которой Штеффи держала телефонную трубку, стала липкой от пота.
— Как у тебя дела? Ты работаешь?
На шоколадной фабрике сейчас, в разгар летней жары, должно быть хуже, чем обычно. Штеффи представила себе Юдит, бледную и нездоровую среди тошнотворного сладковатого запаха шоколада.
— Нет, у меня отпуск, — сказала Юдит. — Эту неделю и следующую. Вчера мы со Сюзи ездили на трамвае в Сальтхольмен купаться. Но вход на пляж такой дорогой. А сейчас Сюзи уехала в деревню в одну семью на три недели. Почти все девочки разъехались. Нас осталось четверо.
— Ты могла бы приехать сюда, — сказала Штеффи. — На пару дней.
— Правда? А что скажут твои приемные родители?
