не из тех учителей, которые имели любимчиков и баловней, но она высоко ценила учениц, интересовавшихся ее предметами.
Фрекен Крантц продолжала придираться к немецкому произношению Штеффи. На опросе по грамматике она с удовольствием спрашивала ее, а та часто не могла ответить. Штеффи знала, как это называется, но фрекен Крантц требовала привести пример и сказать, из какого параграфа немецкой грамматики он взят. Штеффи не понимала, зачем это нужно. Она ведь слышала, что правильно, а что — нет. Зачем еще эти параграфы?
С письменные работами по немецкому языку она справлялась хорошо, это были отрывки, которые следовало перевести с немецкого языка на шведский и наоборот, хотя фрекен Крантц вычитала очки за ошибки в шведском. Но в переводах на немецкий язык не было ни единой орфографической ошибки.
— Несправедливо, что она вычитает у тебя очки, — однажды сказала Май, когда класс только что получил свои письменные работы. — Она ведь учительница немецкого языка. Как ты говоришь по-шведски, ее не касается.
'Май права, — думала Штеффи, — но что тут поделаешь?'
В конце ноября у них намечалась проверочная работа по математике, последняя в полугодии, она станет решающей для отметки. За день до работы Штеффи забыла в парте свой учебник по математике. Она вспомнила о нем, когда они с Май уже вышли из школьного двора и свернули за угол к Городскому театру.
— Иди без меня, — сказала Штеффи подруге.
— Я могу подождать тебя, — предложила Май.
— Нет, не нужно.
— Тогда увидимся завтра.
Штеффи побежала назад, через школьный двор и вверх по лестнице. Она надеялась, что Хедвиг Бьёрк еще не успела запереть кабинет и не ушла.
Дверь класса была раскрыта настежь, а Хедвиг Бьёрк вытирала доску.
— Извините, я забыла учебник, — задыхаясь, выпалила Штеффи.
Хедвиг Бьёрк улыбнулась:
— Похоже, ты бежала со всех ног.
Штеффи достала учебник из парты и собралась уходить.
— Раз уж ты все равно здесь, — сказала Хедвиг Бьёрк, — может, сделаешь мне одолжение?
— Конечно.
— Возьми вот эти книги и отнеси их фрекен Хамберг. Думаю, она все еще в учительской. А если нет — положи книги на ее стол, в углу слева, рядом с моим. Ты найдешь учительскую?
— Конечно!
— Спасибо за помощь, — сказала Хедвиг Бьёрк.
В школе было тихо и пусто. Шаги Штеффи эхом разносились в безлюдном коридоре.
Штеффи постучала в учительскую, но никто не открыл. Она попробовала толкнуть дверь. Дверь оказалась не заперта.
Ей было неловко входить в пустую учительскую, но она все же открыла дверь.
В потоке света, падающего из окна, вырисовывался силуэт. Это не был кто-то из учителей.
Это была Алиса.
Она стояла у рабочего стола Хедвиг Бьёрк, склонившись, словно что-то искала в бумагах, лежавших в беспорядке на небольшой подставке. Алиса выпрямилась и посмотрела на Штеффи:
— Что ты здесь делаешь?
— Я принесла книги для фрекен Хамберг.
— Фрекен Бьёрк попросила меня принести ее бумаги, — ответила Алиса. — Но я их не нахожу. Положи книги туда, вон стол фрекен Хамберг.
Что-то не сходилось.
Если Хедвиг Бьёрк послала Алису за бумагами, отчего бы тогда ей не попросить прихватить книги?
Но если она ни о чем не просила Алису, что тогда та делала в учительской? Что искала на столе фрекен Бьёрк?
— Не беспокойся, — сказала Штеффи. — Я не собираюсь ябедничать.
Алиса не отвела взгляд.
— О чем ты говоришь? Ябедничать? Ты что, больная? Навыдумывала тут себе невесть что. Ты шпионишь за мной еще с начала учебного года. Сидишь там, у пруда, после обеда и глазеешь, когда я прохожу мимо. Я ведь уже просила тебя оставить меня в покое, ты что, не поняла?
Штеффи услышала свой собственный голос, четкий, но словно издалека, словно он принадлежал другому человеку:
— За что ты меня ненавидишь?
— За то, что ты позоришь меня.
— Позорю? Чем же?
— Моя семья живет здесь уже в четвертом поколении, — сказала Алиса. — Нам никогда не приходилось стыдиться того, что мы — евреи. Мои родители, даже бабушка с дедушкой, говорят по-шведски без акцента. У моего отца крупное предприятие. Мы общаемся со всеми, с кем считаются в городе. Но вот приезжают беженцы, у которых ничего нет, которые даже не могут говорить по-шведски. Нам это не все равно. Люди могут подумать, что мы такие же.
Штеффи онемела. Но уже через полминуты она знала, что сказать:
'А если бы Швеция была оккупирована?! Как Дания и Норвегия. Если бы немцы пришли сюда и отобрали у твоего отца предприятие, забрали бы вашу прекрасную виллу и все деньги. Разве вы тогда не уехали бы в какую угодно страну, лишь бы там вас приняли? Разве не постарались бы выучить их язык, как бы труден он ни был? А если бы взрослых не впускали, ты думаешь, что твои родители не отослали бы тебя и твоих братьев и сестер?' Но Алиса уже выбежала из учительской и исчезла в пустом коридоре.
Глава 20
— Стефания!
Штеффи резко остановилась. Она знала, кто ее окликнул. Она узнала бы этот голос где угодно.
— Подожди, — сказала она Май. — Это Свен.
Май, разумеется, знала, что Свен — это сын тех людей, у которых жила Штеффи. Она знала, что Свен и Штеффи — друзья и что Штеффи часто берет у него книги, которые иногда дает на время Май. Но о том, какие чувства Штеффи испытывала к нему, Май не знала. Иногда Штеффи думала, не рассказать ли обо всем Май, но ложь, которой она одурачила Гарриет и Лилиан, мешала ей сделать это.
Свен обогнал их. Он поднял воротник пальто, защищаясь от дождя, и надвинул на лоб шляпу. Да, он был в шляпе с широкими полями и примятой посередине тульей. В шляпе он выглядел взрослым, почти чужим.
— Привет, — сказал он. — Ну и погодка! Собачий дождь, как говорят англичане.
Штеффи рассмеялась. Она представила, как с неба падают щенки, похожие на Путте. Это было забавнее, чем мокрые хлопья снега с дождем.
— Не познакомишь ли меня со своей подругой? — сказал Свен.
Май протянула ему руку.
— Май Карлсон, — сказала она серьезно. — Одноклассница Стефании.
Свен пожал руку Май.
— Свен Сёдерберг… Старший брат Стефании, так сказать.
Старший брат!
