— Почему?
— Хотя бы объясни, почему. И почему ты убежала от нас с Ирьей?
— Ты говорил, что мы всегда должны все друг другу рассказывать, — произнесла Штеффи. — Ты сказал, что я понимаю тебя, как никто другой. А сам скрывал от меня. Встречался с ней за моей спиной. Тайком бегал в Майорну. Думаешь, я не видела тебя в пивной?
Свен выглядел пристыженным, словно Путте после нагоняя.
— Мне следовало рассказать… — сказал он. — Я струсил. Ирья тоже так считает.
— Плевать я хотела, что она думает! Ненавижу тебя! Как ты мог, с такой, как она? С официанткой из пивнушки!
Штеффи сразу же пожалела об этих словах. Пожалела прежде, чем увидела выражение лица Свена: сначала ошеломленное и оскорбленное, затем рассерженное. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она опередила его.
— Неужели ты ничего не понял?! — кричала она, не думая, что ее было слышно и на лестнице, и в кухне у Эльны.
— Неужели ты не понял, что я люблю тебя?
Несколько секунд они стояли молча и смотрели друг на друга. Штеффи увидела изумление во взгляде Свена, словно он пытался осознать ее слова.
— Любишь? — сказал он.
Вопреки здравому смыслу, она почувствовала робкую надежду. Может, прямо сейчас он поймет, что любит ее, что Ирья ничего для него не значит.
Но, взглянув на него, Штеффи поняла, что это не так. Он стоял перед ней, опустив руки и приоткрыв рот, едва в состоянии сказать хоть слово. А ведь Свен всегда находил нужные слова.
— Это… это глупо, — наконец произнес он. — Ты… я… ты ведь всего лишь ребенок! Как… да, как младшая сестра.
— Ты сказал, что я выгляжу старше, — сказала Штеффи, и в ее голосе прозвучали слезы.
— Не знаю, что ты там себе нафантазировала, — ответил Свен, — но ты должна понять, это лишь твои фантазии. Я никогда не думал о тебе иначе. И никогда не внушал тебе напрасных надежд, этого ты не можешь отрицать.
Взгляд его серых глаз стал твердым и холодным. Взгляд чужака.
Штеффи не смогла сдержать слез. Они медленно покатились по щекам. Увидев их, Свен переменил тон.
— Стефания, — сказал он, — я люблю Ирью, мы любим друг друга.
Его лицо оживилось. Глаза светились, он откинул со лба челку жестом, который так нравился Штеффи. Ей было больно видеть и слышать его, невыносимо больно.
— Я уезжаю на остров, — сказала она. — Я не могу здесь оставаться. Скажи своим родителям, что тетя Марта заболела. Или скажи, что хочешь. В любом случае я не вернусь.
— А как же школа?
У Штеффи не было сил рассказывать о письменном экзамене по немецкому языку и о шпаргалке.
Казалось, это случилось так давно, словно в иной жизни.
— Стефания, — сказал он. — Я не хотел… мне так жаль.
Его голос дрогнул, словно он вот-вот заплачет. Это прибавило Штеффи сил.
— Пропусти меня, — сказала она. — Мне надо идти, иначе я опоздаю на пароход.
Свен медлил.
— Ты не можешь решать за меня, — продолжала Штеффи. — Ты мне не старший брат. Пропусти.
Свен отошел в сторону и открыл ей дверь. Штеффи хотела было уйти, но поняла, что, возможно, никогда больше его не увидит.
— Поцелуй меня, — сказала она.
— Что?
— Поцелуй меня. Только один раз.
Он наклонился и коснулся губами ее щеки.
— Не так. В губы.
— Нет.
— Да.
Штеффи не знала, откуда взялись силы. Она чувствовала в себе волю и решительность, как никогда прежде. Казалось, она смогла бы загипнотизировать его. Когда его губы приблизились к ее губам, Штеффи приоткрыла рот и вдохнула его дыхание.
'Теперь мы навсегда вместе, — думала она. — Даже если никогда больше не увидимся'.
Поцелуй длился лишь секунду. Но в эту самую секунду на четвертом этаже остановился лифт. Через решетчатую дверь лифта на них смотрела жена доктора, раскрыв рот. Она была похожа на рыбу, выброшенную на берег.
Штеффи схватила сумку и бросилась бегом вниз по лестнице.
Глава 33
Море замерзло и покрылось толстым льдом, таким, как в прошлом году, когда можно было дойти пешком от острова до 'большой земли'. Пароходик вошел в узкую полосу воды, освобожденную ото льда ледоколом, петлявшим от острова к острову.
Несмотря на холод, Штеффи стояла на палубе. Она увидела оба островка на пути к морю и знала, что появится за ними. Мимо проплывали бухты и шхеры, дома и причалы.
Она подъезжала к дому.
Штеффи с трудом тащила свою тяжелую сумку от пристани до поселка. Пар изо рта клубился белым дымом. Но на губах все еще чувствовалось тепло.
Во дворе младшей школы дети вышли на перемену. Нелли увидела сестру и подбежала к ограде.
— Штеффи! Почему ты приехала? Ведь сегодня не суббота!
— Кое-что случилось, — ответила Штеффи. — Потом объясню.
— Нелли! — крикнула какая-то девочка. — Иди скорее сюда!
— Иди, — сказала Штеффи. — Поговорим позже.
Дорога по острову казалась долгой, а сумка — тяжелой как свинец. Штеффи часто приходилось ставить ее на землю и менять руку.
Наконец она добралась до вершины холма. Внизу простирался лед, мерцая на солнце, которое уже клонилось к западу. Было так светло, что у Штеффи заболели глаза.
'Край земли', — подумала она, совсем как тогда, когда приехала сюда в первый раз. Но теперь остров не пугал ее. Наоборот, это было место, где Штеффи чувствовала себя в безопасности.
Осторожно, чтобы не поскользнуться, она спустилась с холма. Зашла через калитку, поднялась по каменным ступеням, открыла входную дверь.
— Кто там? — крикнула из кухни тетя Марта.
— Я.
Тетя Марта вышла в прихожую, вытирая руки о голубой клетчатый фартук.
— Почему ты приехала сейчас? Заболела?
— Нет.
— Снимай пальто, — сказала тетя Марта. — Проходи и рассказывай, что случилось. Я только прополощу тряпку.
Она исчезла в кухне.
Штеффи сняла перчатки и сунула их в карманы пальто. В одном кармане она нащупала что-то твердое. Амулет. Она забыла его выбросить. А в другом кармане лежал ключ от квартиры доктора,
