например, вложение денег в производство телевизоров в 1950-е. Он рассказал о своей несчастной немецкой бабушке, которой нравился Гитлер, раскрыв тем самым глубинные причины его прогерманских симпатий. «Я сожалею об этом периоде своей жизни», – написал Кампрад о своем сотрудничестве с Энгдалом по поводу неудачного издания книги, которое он тоже назвал фиаско.
Письмо Кампрада было очень личным, хотя адресовалось тысячам. Он словно писал своим друзьям.
Вы сами были молоды и, возможно, совершали что-то такое, что теперь вам кажется странным и глупым. В этом случае вы лучше поймете меня. Добавьте к этому то, что все это произошло сорок-пятьдесят лет назад.
Письмо заканчивалось замечанием о новых планах ИКЕА по открытию магазинов в Китае. Он снова возвращался к своей магической формуле: «Многое еще предстоит сделать – великолепное будущее».
Но, пожалуй, самая болезненная для Кампрада статья появилась два дня спустя в шведском таблоиде Idag/Kvailsposten. В ней говорилось о том, что «ИКЕА была организована на деньги нацистов». Эта же информация была повторена и весной 1998 года, причем ее подтвердил сын Энгдала.
Если первые публикации вызывали у Кампрада боль и сожаление, то теперь он был взбешен. Для человека, который всю свою жизнь гордился тем, что никогда не имел долгов, обвинения в использовании чужих денег стали ударом ниже пояса.
«Они могли обвинить меня в убийстве человека, но не в том, что я брал деньги в долг!» – воскликнул он, прочитав статью.
Спустя несколько минут Кампрад расплакался, но уже по другой причине. Из Эльмхульта пришел факс, в котором над несколькими сотнями подписей служащих было написано:
ИНГВАР,
МЫ ВСЕГДА ГОТОВЫ ПРИЙТИ ТЕБЕ НА ПОМОЩЬ.
СЕМЬЯ ИКЕА
Прочитав это, отец семьи разрыдался, как ребенок. Позже, в тот же день, он взял себя в руки и отправил в Эльмхульт факс на двух страницах, в первой строчке которого было: «Не мог сдержать слез». Он написал, что обнимает всех сотрудников ИКЕА и благодарит их за поддержку. Он снова повторил, что ему очень стыдно, но он категорически отрицал, что брал у кого-то деньги на создание ИКЕА. В тот период, когда, по мнению газеты, ИКЕА брала деньги, ее оборот уже составлял около миллиона крон. Компания просто не нуждалась в посторонних деньгах.
Пока происходили все эти события и по всему миру появлялись безжалостные статьи, которые по факсу пересылались в ИКЕА, Лейф Шё закончил исследовать материалы из национального архива, касающиеся Пера Энгдала. По указанию основателя ИКЕА Шё должен был собрать все документы, вне зависимости от их содержания, в которых упоминалось имя Кампрада, и предать их огласке, предварительно пересняв копию Кампраду. Правда и ничего, кроме правды.
Шё нашел несколько документов, подтверждающих сотрудничество. Первым было письмо, которое юный Ингвар написал в газету Vagen Framat с просьбой прислать ему бесплатно несколько экземпляров. Оно заканчивалось словами: «С нордическим приветом».
В другом письме без даты неошведская партия поручала Кампраду перевезти деньги из Гётеборгского отделения. Еще одно письмо Кампрада было о пропавшем чеке на сто крон, которым интересовался Энгдал.
В следующем письме Ингвар Кампрад заказывал два тома книги Энгдала («Обновление Запада») за сто крон (двенадцать долларов) и выражал надежду, что Энгдал навестит его в Эльмхульте.
Наконец Лейф Шё нашел тот самый документ, согласно которому Кампрад якобы присутствовал на Европейском фашистском конгрессе в Мальме в 1958 году. Это был список, по которому собирали деньги на подарок Энгдалу, когда тому исполнялось пятьдесят лет. Судя по списку, Кампрад не дал ничего. Но важнее всего было то, что эта информация опровергала заявление Expressen об участии Кампрада в нацистском движении в 1958 году. После этого скандал утих довольно быстро. Журналистам нечего было разоблачать.
Однако международное еврейское движение в лице раввина Абрахама Купера из центра Симона Визенталя в Лос-Анджелесе написало в ИКЕА письмо с просьбой дать им подробное объяснение. Они рассматривали возможность бойкота магазинов ИКЕА в Соединенных Штатах. Кроме того, им хотелось знать, почему ИКЕА не открывает магазины в Израиле, хотя уже сделала это в арабских странах.
ИКЕА немедленно занялась урегулированием этого вопроса. Андерс Муберг направил соответствующее письмо. В Лос-Анджелес для личной встречи с Купером направились Йоран Карстед, глава отделения ИКЕА в США, и Бьёрн Бейли, будущий менеджер магазина в Сиэтле. Их аргументы, а также письмо Муберга убедили раввина, что компания не занимается дискриминацией евреев и покупает свои товары в Израиле. И наконец в 2001 году в Тель-Авиве был открыт магазин ИКЕА.
Угроза бойкота была снята. «Дело нацистов» было прекращено. Антикризисная группа была распущена, а ИКЕА справилась с величайшим скандалом. Некоторые полагают, что в результате компания стала еще сильнее, чем прежде. В это время пресса постепенно успокаивалась.
Таким образом, позиция ИКЕА в «деле Энгдала» стала идеальной темой семинара для менеджеров по вопросам общения с прессой: будьте абсолютно открыты, выкладывайте все начистоту, не пытайтесь заговаривать зубы журналистам, а давайте им только правдивые факты. И лучше, если эти факты будут получены из первоисточников.
Однако весной 1998 года в газетах снова появились статьи о Кампраде и его связи на этот раз со Свеном Оловом Линдхольмом, чьи собрания он посещал еще мальчиком. Теперь Ингвара обвиняли еще и в том, что в 1994 году он намеренно скрыл это.
В предыдущей главе он попытался сам описать тот психологический туман, который его одурманил. Юность, проведенная в относительной изоляции, воспитание, полученное от восхищавшейся Гитлером бабушки и отца-антисемита. Ингвар Кампрад снова оказался под ударом. Он начал без конца названивать людям, с которыми общался во времена юности, и выяснять, что же тогда действительно происходило. Я сам задавал ему бесконечное количество вопросов, чтобы хоть как-то освежить его память, но он, к полнейшему своему отчаянию, снова и снова путался в именах и датах.
Ингвар Кампрад, глава огромной компании, является уникальным человеком, потому что никогда не хранит дневники или журналы, относящиеся к прошлому. Он не держит ни писем, ни фотографий, при этом одержим почти маниакальным интересом к тому, что произойдет в будущем. У него великолепная, но весьма
