прилетели помочь местному населению справиться с болезнью и выявить источник заражения. У них уже бывали врачи. Правда, лет пять назад – во время эпидемии тропической лихорадки. Так что нас должны встретить нормально.
Феликс замолчал и мы несколько минут сидели в тишине. Допив кофе, он встал и пошел к дверям кабины.
— Спокойной ночи, Аномалия.
— Спокойной ночи.
Я осталась одна. Все-таки не удержалась и выпила стаканчик кофе, оставленный на столике. Делать было нечего. И спать пока не хотелось. Вспомнив о книге, которую мама подложила-таки в чемодан, я решила, что это лучший способ навеять сон.
«От Матфея святое благовествование». Книга сделана на совесть: хороший кожаный переплет, золотистое теснение, тонкие, слегка желтоватые страницы… Сразу вспомнила Илью. Интересно, как он поживает? Мы ведь так ни разу и не виделись после того вечера, когда он подарил мне эту книгу. Что бы он сказал, если узнал, куда и, главное, зачем я лечу. Вряд ли одобрил бы.
Книга развернулась почти посередине. Перед глазами побежали строчки устаревших, давно забытых слов… так давно, что значение многих я даже не понимала. О содержании этой книги вообще говорить не приходилось. Наверное, попадись мне в руки древние свитки из египетских гробниц, я почерпнула бы оттуда не намного больше смысла.
Давно, когда я еще была ребенком, мы с подругами любили забавляться с бумажными книгами. В доме их было немного, да и те насквозь пропахли пылью и чернильной горечью. Мы садились в кружок, воображая себя древними волшебницами, брались за руки и, растягивая слова, в один голос произносили: «Расскажи-и-и нам, книга веко-о-о-ов, что-о-о-о нас ждет в бу-у-у-у-дущем. Откро-о-о-ой нам та-а-а-а-йны бытия!». Потом мы разворачивали книгу и читали вслух случайную страницу. И не важно, что это была за книга – медицинский справочник или сборник сказок. Выпавшие строки казались нам наполненными каким-то особым, тайным смыслом.
От нечего делать, я мысленно задала вопрос о предстоящем будущем и открыла первую попавшуюся страницу. Взгляд упал на строки:
«И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят,
что Илии надлежит прийти прежде?
Иисус сказал им в ответ: правда,
Илия должен прийти прежде и устроить все»[2]
Что это значит? Илия должен прийти прежде… Я снова вспомнила об Илье. Должен прийти прежде… Так он уже пришел: мимолетно скользнул по моей жизни и исчез. Почему-то за все это время ни он, ни я не сделали шаг навстречу, не попытались встретиться, разузнать что-нибудь друг о друге. Какая-то осторожная тишина. Хотя… а чего я хотела?
Я закрыла книгу и снова развернула на случайной странице.
«Когда же сидел Он на горе Елеонской,
то приступили к Нему ученики наедине и спросили:
скажи нам, когда это будет? И какой признак
Твоего пришествия и кончины века?».[3]
О! Это уже интересней. И что дальше? Я перевернула страницу.
«Иисус сказал им в ответ: берегитесь,
чтобы кто не прельстил вас,
ибо многие придут под именем Моим,
и будут говорить: 'я Христос', и многих прельстят.
Также услышите о войнах и о военных слухах.
Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть,
но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ,
и царство на царство;
и будут глады, моры и землетрясения по местам;
все же это — начало болезней».[4]
Дрожь миллионами иголочек пронеслась по спине. Я натянула одеяло повыше и захлопнула книгу, как дверь старого холодного чулана. Никогда не любила читать предсказания, тем более столь неутешительные. Зачем Илья дал мне эту книгу? Что хотел этим сказать? Что мир, как тележка с навозом, тихонько катится к краю пропасти? Что в будущем нас ничего хорошего не ждет? Что грядут войны, голод и болезни? Так это я и сама знаю. Это не начнется, это уже давно началось и, похоже, не заканчивалось. Голод нам пока не грозит, все продовольствие четко рассчитано. Болезни? Были, есть и будут. Но многие удалось победить: СПИД, рак и многие генетические заболевания теперь успешно лечатся. Войны? Вот это мне неизвестно. Так нечего и переживать.
Прежде чем спрятать книгу обратно в чемодан, я снова открыла случайную страницу:
«Горе же беременным и питающим сосцами в те дни!».[5]
Сразу вспомнилось хранилище Центра, куда я угодила в первый же день, аккуратные ряды банок с эмбрионами, Мария… Животный страх сковал тело, захотелось завыть на луну в черной дыре иллюминатора. Какое же это пророчество? Это самая что ни на есть реальность.
Самолет тряхнуло, да так, что я лязгнула зубами. Стаканчик недопитого кофе подскочил на столике, свалился на бок, и по крышке черными кляксами растеклась зернистая гуща. Я вскочила на ноги, но от тряски свалилась обратно на постель, больно ударившись коленом. Свет в кабине замигал. Из соседних кабин послышались крики.
Я вцепилась руками в кровать и закрыла глаза. Сквозь треск и дребезжание пробился уверенные мужской голос.
— Внимание! Говорит пилот самолета. Соблюдайте спокойствие. Немного потрясет. Советую взглянуть в иллюминатор. Пролетаем над плато Кордофан. Вулкан Гебель-Марра считался потухшим. Посмотрите, какая прелесть! Мы стали, можно сказать, очевидцами исторического события! Наслаждайтесь.
Голос затих, и почти сразу самолет перестало трясти. Сев на кровать, я глянула в иллюминатор. Посреди темноты красным пауком светился вулкан. Потоки лавы, как дюжина шевелящихся лапок, выползали из кратера. Видимо, пилот специально снизил самолет, чтобы мы поближе разглядели вулкан. Хоть кипящая бездна была далеко внизу, мне казалось, что я чувствую ее обжигающее прикосновение на лице. Зрелище завораживало и пугало одновременно. Самолет сделал небольшой круг, и вулкан остался позади.
В надежде найти такого же бессонного собеседника, я выглянула в коридор. Никого. Только тусклый свет и тихое гудение. Засыпать на голодный желудок не хотелось, да и не известно, получится ли поесть утром. Проходя мимо кабин на цыпочках, чтобы никого не разбудить, я проскользнула в общий салон. На столе стояла ваза с фруктами и несколько запакованных завтраков. Да, нежирно… Я подошла к кофе- машине и в коридорном пролете случайно заметила, что дверь в кабину пилота открыта.
— Ой, спать охота, — послышался тихий голос и кто-то смачно зевнул.
— Ну, еще немного и летим назад, — ответил второй мужской голос — кажется, тот же, что приглашал поглазеть на извержение вулкана.
— Слышал новость?
— Ну?
— Сагалов коньки откинул.
— Какой Сагалов? Наш что ли?
