— Да, Меган?
— Я хотела бы обсудить с тобой несколько других моих будущих статей.
— Начинающие писатели допускают ошибку, когда затрагивают малознакомые им темы. Почему бы тебе не написать что-нибудь о моде?
— Мне не интересны традиционные обозрения журнала «Гуд хаускипинг».
— Ну, я больше подумывал о фешенебельном «Вог»…
— У меня много дорогих вещей, но я вовсе не собираюсь о них писать. Я хотела бы выбирать для статей общечеловеческие темы, писать о людях, об их характерах… Господи, да в Санта-Фе приезжает столько знаменитостей, о которых я могла бы собрать материал! Меня также интересует, к каким результатам в будущем может привести нынешнее состояние финансового рынка, «сухой закон» и так далее.
Малкольм не поставил бы и ломаного гроша на то, что новичок сможет пробиться в журнал с первой попытки. Но, слушая Меган, он все больше убеждался в наличии у нее «шестого чувства» в выборе тем, которые могут заинтересовать любого издателя, если, конечно, ее возможности соответствуют амбициям.
Со временем она, наверное, сможет написать удобочитаемый очерк; но у него были серьезные сомнения в ее способности проанализировать влияние настоящего на будущее. Черт возьми, он и сам вряд ли взялся бы за такую задачу. Тем не менее Малкольм не собирался ее разочаровывать, особенно принимая во внимание тот факт, что совместная работа может помочь их сближению. В свое время он сам получал немало отказов от издателей и знал, с какими трудностями ей придется столкнуться. Ему нужно быть поблизости, когда эти трудности начнутся, чтобы утешить ее.
Она поднялась, давая этим понять, что разговор окончен. И Малкольм осознал, что слишком был занят собственными мыслями, чтобы внимательно ее выслушать.
— Пойдем лучше на конюшню, — сказала она. — Джордж, вероятно, уже беспокоится, куда это мы запропастились.
Хотя Малкольм больше рассчитывал на то, что они посидят еще вместе, разговаривая, немного флиртуя, поддразнивая друг друга намеками и двусмысленностями, — первая и необходимая фаза игры перед тем, как затащить женщину в постель, — он с готовностью исполнил желание Меган.
Когда они подошли к конюшне, солнце уже прошло зенит. Был великолепный нежаркий день, на голубом небе кудрявились барашки облачков. Через двор к ним подбежал радостный Блэкджек. Малкольм подумал про себя, что даже смешно, как пес привязался к Меган, учитывая их прежние отношения.
— Добрый день, сеньор, сеньора, — сказал Джордж, выходя из конюшни.
Их ожидали две оседланные лошади. Кобыла по кличке Дансе принадлежала Меган. Когда Малкольм взглянул на другую, его лоб покрылся испариной. Это был арабский жеребец Дункана Эскалибур. Конь, привязанный к столбу, дергал головой, пытаясь отвязаться, вскидывал крупом и рыл землю копытами. Джордж обычно седлал для Малкольма пятнадцатилетнего мерина Теннесси-Уокера, когда Дункан и Меган несколько раз приглашали его раньше на верховую прогулку.
Малкольм вопрошающе взглянул на Джорджа:
— А где Уокер?
— Он утром расковался, сеньор.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я залезу на это страшилище? — Малкольм указал на жеребца.
— На Эскалибуре поедет сеньора, — ответил Джордж.
Малкольм перевел дух, когда Джердж подал ему поводья Дансе.
— Ты уверена, что хочешь покататься? — спросил Малкольм у Меган. — Я не очень разбираюсь в лошадях, но этот жеребец выглядит опасным.
Глава 11
Джейд осторожно огладила жеребца, держа его за уздечку. Его ноздри раздувались, он тряс головой из стороны в сторону. Дункан говорил, что Эскалибур прекрасно вышколен. Но сегодня конь казался чем-то взбешенным. Она чуть было не сказала Джорджу, что на жеребце не поедет, но остановила себя.
Джейд Ховард никогда бы не села на Эскалибура в его нынешнем состоянии. Меган Карлисл колебаться не стала бы. Она была опытной наездницей: села в седло в возрасте двенадцати лет, а в четырнадцать уже сама объезжала коней. За эти недели Джейд уже сделала много ошибок, поступая не как Меган, и рисковать больше нельзя. Она сжала зубы, уперлась сапогом в подставленные руки Джорджа и вскочила в седло.
И сразу поняла, что сделала это зря. Эскалибур заржал от боли. Она почувствовала, как напряглись его мышцы. Он взбрыкнул задом. Краешком глаза Джейд увидела, как конь задел крупом Джорджа, и тот взмыл в воздух и, пролетев футов десять по воздуху, упал на землю.
— Тпру, мальчик! — закричала она, инстинктивно натягивая поводья и пытаясь нащупать стремена. — Спокойно, милый!
Она услышала чей-то крик, но не могла разобрать ни слова. В этот момент Эскалибур рванулся вперед бешеным галопом. Следующее, что она осознала, — это то, что они мчатся к лесу.
Джейд всегда гордилась тем, что прилично ездит на лошади. В детстве она так обожала животных, что даже хотела стать ветеринаром. Она нянчилась с выпавшими из гнезд птенцами, ухаживала за соседскими собаками и по уик-эндам работала на конюшне. За то, что она убирала грязь из денников, ей разрешалось кататься на лошадях до появления платных клиентов.
Теперь она поняла, как мало катание на покладистых лошадках в манеже подготовило ее к скачке на хрипящем арабском жеребце, и закричала от ужаса. Хотя она изо всех сил вцепилась в поводья, конь летел вперед все быстрее и быстрее. Эскалибур полностью вышел из-под контроля и не понимал никаких команд, слыша лишь собственную боль. Она могла только пытаться остаться в седле до тех пор, пока жеребец не устанет. Джейд приникла к его шее и крепко сжала колени вокруг его боков, когда они влетели в лес.
Плотно стоящие деревья не остановили коня. Он несся вперед, не разбирая дороги. Ветви свистели вокруг Джейд, раздирая в клочья одежду. Мышцы шеи Эскалибура тоже покрывались царапинами, из которых сочилась кровь, но он не замедлял бега. Жеребец вспотел, изо рта его хлестала пена, железо звякало о зубы, дыхание стало прерывистым.
Дункан даже не знал, кто она на самом деле. О, Боже милостивый, она не хочет умирать в качестве Меган! Ее жизнь не должна закончиться так! И хотя руки саднили, Джейд натягивала и натягивала узду, крича «тпру!» сквозь ветер. Дорогу им перегородило огромное упавшее дерево. Она никогда еще не прыгала с конем через препятствия, а такое могло бы проверить на мужество и самого лучшего наездника.
Она тянула поводья вправо, пытаясь повернуть жеребца, до тех пор, пока ее мышцы не стали трещать. Но он продолжал мчаться вперед. Подлетая к препятствию, Джейд услышала дикий крик и осознала, что кричит она сама. Пятьдесят футов… тридцать… десять… и…
Телом, руками, коленями она понукала Эскалибура прыгнуть. В самый последний момент он заартачился и с треском врезался в сучья лежавшего дерева. Готовясь к прыжку, Джейд привстала на стременах и теперь почувствовала, что летит по воздуху. Земля приближалась, и она попыталась сгруппироваться. Толстый слой дубовых листьев и сосновых иголок покрывал лесную почву. Их острый запах заполнил ее ноздри в тот момент, когда она упала. На какую-то долю секунды ей показалось, что все обойдется, но тут она почувствовала сильный удар головой обо что-то твердое. Ее пронзила боль, и мир погрузился в темноту.
Дункан никак не мог сконцентрироваться. Каждые несколько минут он отрывал взгляд от стоящего перед ним мольберта и выглядывал в окно студии, ожидая увидеть идущих к конюшне Меган и Малкольма. Думая о том, что сейчас происходит в доме, он то и дело поглядывал на часы. Разговаривают ли они о литературе? Он в этом сомневался, хотя до сих пор не мог оправиться от изумления, что Меган намерена опубликоваться в журнале.
Внезапно он почувствовал, что воротник рубахи ему слишком тесен. Он расстегнул верхнюю пуговицу, снял галстук и бросил его на кресло. Затем, раздраженно вертя головой, вернулся к работе. Новая картина была плохой: абсолютная чепуха. За последние недели он не написал ничего стоящего. У него случались периоды, когда каждое полотно вызывало чувство неудовлетворения, но они никогда не длились так долго.
С ним что-то происходит. Его ничего не устраивает, ничего не радует, ничего не успокаивает. Он достал из кармана рубашки сигарету, прикурил и, сделав несколько коротких, злых затяжек, подошел к окну: ждать
