молчаливое соглашение воздерживаться от сцен до тех пор, пока не окажутся одни, без свидетелей.
Вскоре коляска остановилась перед небольшим домиком с террасой.
– Почему мы остановились? – Дейрдре с удивлением подняла на графа глаза.
– Вы забыли, что нам предстоит кое-что обсудить? Голос Рэтборна звучал мягко, и Дейрдре не почувствовала в нем угрозы.
– Или в вашем ридикюле есть шесть тысяч фунтов, которыми исчисляется ваш долг?
Дейрдре ничего не ответила и позволила графу помочь ей выйти из экипажа.
– Где мы? – спросила она, делая над собой усилие, чтобы говорить спокойно.
– В Ричмонде. Я подумал, что здесь мы будем в полном уединении. Это дом, который я собираюсь сдать.
В его резком тоне не было ничего от нежности любовника. Она чувствовала, что он едва сдерживает гнев. Рэтборн мог уничтожить ее в финансовом отношении, но Дейрдре не думала, что граф посмеет причинить ей вред физически. Несмотря на все, что она о нем знала, граф был английским джентльменом. Во всяком случае, Дейрдре на это надеялась. Справившись со страхом, она мысленно дала волю праведному гневу.
Граф ие слитком вежливо заставлял ее идти впереди себя сначала по темному вестибюлю, потом по крутой узкой лестнице. Он нашел нужную дверь и толкнул ее. Дейрдре посмотрела вперед и невольно отшатнулась.
Посреди комнаты стоял небольшой ломберный столик, рассчитанный на двух игроков. Возле него располагались два французских золоченых стула, а на пристенном столике розового дерева выстроились в ряд серебряные блюда под крышками. По запаху Дейрдре догадалась, что в них изысканные кушанья. На столе возвышалась пара свечей, еще одна стояла на каминной полке из белого мрамора. Все драпировки – от бархатных портьер до атласного полога на кровати в стиле королевы Анны, с четырьмя столбиками, расположенной между двумя высокими и длинными окнами, – были алыми. Атмосфера в комнате показалась Дейрдре декадентской, и это привело ее в ярость. Она резко повернулась к графу.
Ей хотелось бросить ему в лицо бесчисленные упреки: его предательство и коварство, то, что он привез ее в такое место, как и то, что он лишил ее общества и покровительства брата, привлек к этому заговору миссис Дьюинтерс и ловко манипулировал всем и вся для достижения конечной цели. Но было нечто, разгневавшее ее больше остального.
– Обман! Мошенничество! – Голос Дейрдре дрожал от гнева. – Грязный, низкий, подлый, бесчестный и отвратительный обман! Как вы смеете обращаться со мной подобным образом? Вы использовали мое положение. То, что мы встретились в доме Уинслоу, не было случайностью. Вы натравили на меня своих шпионов! Как вы посмели играть против меня краплеными картами? Я не позволю вам остаться безнаказанным! Вас выкинут из Уайтхолла и любого другого места, опозоренного вашим присутствием. Змея! Вы и с Арманом вели себя нечестно. Я уничтожу вас, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни! Не смейте ко мне прикасаться! – выкрикнула Дейрдре, когда Рэтборн протянул к ней руку.
Он схватил ее за руки и повернул лицом к зеркалу, висевшему над каминной полкой.
– Поглядите на себя хорошенько, мисс Фентон.
Граф сорвал парик с ее головы, и Дейрдре вздрогнула от боли, потому что кожу поцарапали шпильки.
– И не пытайтесь запугать меня! Достаточно мне обмолвиться о том, кто был моим партнером по картам, и ваша репутация будет погублена навсегда.
– Вы омерзительны. – Рэтборн отпустил Дейрдре. – Сядьте, – приказал он коротко.
Дейрдре услышала в его словах угрозу и неохотно подчинилась.
. – Я знал, что вы выкинете нечто подобное, но то, что сотворили вы, находится за пределами человеческого понимания. О чем думал Сен-Жан, когда позволил сестре выставить себя напоказ подобным образом? Не нуждается ли этот мальчишка в психиатрическом освидетельствовании?
Вопрос был риторическим, и Дейрдре промолчала. Она слушала поток его обвинений вполуха, все время думая о том, что находится наедине с этим человеком в спальне. И в какой спальне! Дейрдре знала, что никакие угрозы, никакие возражения с ее стороны не подействуют на графа, если он вознамерился подчинить ее своей воле.
Она должна убедить Рэтборна отпустить ее.
Когда граф замолчал, Дейрдре обратилась к нему:
– Лорд Рэтборн, вы не можете удерживать меня здесь, – проговорила она миролюбиво. – Не знаю, каковы ваши намерения, но я согласна забыть об этой... странной шутке, если вы вернете меня домой. Признаюсь, я заслуживаю порицания и обещаю впредь вести себя достойно. Но давайте покончим с этим. Если вы хотите навестить меня завтра на Портмен-сквер или где пожелаете, я уверена, что мы сможем уладить наши дела.
Ответ графа вызвал у Дейрдре очередной приступ беспокойства.
– Вы вернетесь домой в положенное время. Я считаю важным, чтобы мы уладили наше дело сегодня ночью, но прежде поедим. Я решил, что не стоит ужинать у Уинслоу. У вас с уст могло сорваться неуместное словечко, и тогда ваше инкогнито было бы раскрыто. Я счел невозможным подвергать вас дополнительному риску.
Рэтборн снял крышки с блюд и разложил еду по тарелкам.
Дейрдре притворялась, что ест, хотя с трудом могла проглотить даже маленький кусочек или выпить глоток вина, которое граф ей настоятельно предлагал. Рэтборн осушил три бокала бургундского подряд, и это беспокоило Дейрдре.
С каждой минутой Рэтборн становился все мрачнее, а Дейрдре изо всех сил старалась не выказать своего страха. Внешне она казалась спокойной, хотя нервы у нее были натянуты как струна. Мысленно она пыталась оценить возможности выбора и пришла к выводу, что для нее лучше всего будет не перечить графу, пока не станет ясно, чего он хочет. Она положила на тарелку нож и вилку, чтобы показать, что
