вне всякого сомнения, запретила бы ей общаться с ее беспутным братцем.
Дейрдре, поколебавшись, заговорила на тему, которая, как она была уверена, окажется приятной для ее тетки.
– Я подумываю о том, чтобы выйти замуж.
Конечно, это не было правдой. Дейрдре уже давно решила, что брак и мужчины не для нее. И все же в последнее время эта мысль не давала ей покоя – она с ней заигрывала. Где-нибудь должен же быть мужчина, способный отнестись к ней с уважением, с почтением, способный на верность. К тому же приходилось еще принимать во внимание Армана.
– Замуж? – встрепенулась тетка. – И за кого же, осмелюсь спросить?
Дейрдре разразилась смехом.
– О Господи! Боюсь, я ввела вас в заблуждение. Следовало бы сказать, милая тетушка, что я со временем выйду замуж и надеюсь найти подходящего избранника в Лондоне.
– Вот как? И что, позвольте спросить, вызвало такую перемену в мыслях? – спросила леди Фентон с явным интересом. – Насколько я помню, ты отвергала всех соискателей твоей руки и даже завидные партии, объясняя свой отказ тем, что хочешь посвятить себя заботам о брате.
Леди Фентон имела свое объяснение столь стойкого отвращения Дейрдре к браку. Ей казалось, что за этим кроется не только преданность Арману Сен-Жану. На самом деле все было гораздо сложнее. Дейрдре еще в ранней юности имела возможность наблюдать, каким унижениям подвергалась ее мать, будучи замужем за привлекательным, но расточительным волокитой, тратившим небольшое состояние жены на женщин. Горький опыт Летти Сен-Жан породил в ее дочери стойкое недоверие к мужчинам, а теперь, похоже, Арман был готов следовать по стопам отца.
– Ты и в самом деле думаешь о браке? Ты говоришь это серьезно, Дейрдре?
Дейрдре вздохнула и проговорила в задумчивости:
– Не знаю. Я почти отказалась от мысли о браке. Но если бы мне встретился достойный мужчина, нетребовательный, но, разумеется, с характером, сильный и поддающийся убеждению, думаю, я смогла бы выйти за него замуж и не пожалеть об этом. О, тетушка! – с чувством произнесла Дейрдре. – Если бы только я смогла найти того, кто оказал бы благотворное влияние на Армана! Он был лишен в детстве отцовского примера; достойный человек мог бы произвести в нем поразительные перемены.
– Арман! Арман! Это все, о чем ты думаешь! Дитя! Это уже похоже на идолопоклонство. Неужели ты сама этого не видишь? Никто не подбирает себе спутника жизни из таких недостойных побуждений. Арман – мужчина. Ты никогда не заставишь его измениться. И к тому же он превратил бы в фарш такого человека, как ты описываешь, да и тебя тоже.
«Нетребовательный и поддающийся убеждению»! Ты бы никогда не питала уважения к таким мужчинам, Дейрдре, ты и сама это знаешь!
– Вы не понимаете! Конечно, я не хотела бы мужа, неспособного мне противостоять!
– О, неужели? Рада это слышать, потому что с содроганием подумала об этом бедном безмозглом существе, которое вообразило бы, что может справиться с такой норовистой кобылкой, как ты. Ты бы сделала его несчастным!
Дейрдре смущенно улыбнулась:
– Тетушка, неужто вы и впрямь считаете меня такой? Ну, что я могла бы вести себя так не по-женски?
– Конечно, я не могу обвинить тебя в отсутствии женственности! Разве я это сказала? Я не придираюсь к тебе, Дейрдре. Просто говорю о том, что очевидно. Ты своевольная и упрямая девушка, а для сильных духом естественно управлять слабыми. Я только хочу сказать, что если ты серьезно подумываешь о браке, то тебе следует найти мужчину находчивого и твердого духом, чтобы он мог стать тебе ровней.
После неловкой паузы леди Фентон заговорила мягче:
– А что ты думаешь о джентльмене, которого мы встретили в гостинице, Дейрдре? О Рэтборне? Кажется, если память мне не изменяет, он граф? Как-то сэр Томас упоминал о нем. Он был отличным солдатом и во всех отношениях достойная партия. В обычных обстоятельствах я бы и не вспомнила о нем – уж слишком его взволновал вид благородной леди, дочери джентльмена, но мне показалось, что он представляет некоторый интерес.
– Он мне не понравился с первого взгляда, а дальнейшее знакомство только подтвердило, что моя антипатия обоснованна, – твердо возразила Дейрдре.
Леди Фентон удивленно приподняла брови – уж слишком большую горячность она подметила в тоне Дейрдре, – но благоразумно воздержалась от замечаний. Вскоре беседа потекла по обычному руслу. Обе леди принялись оживленно обсуждать возможность побывать на разных званых вечерах, которые месяц пребывания в Лондоне сулил провинциальной девушке, занятой поисками мужа.
На следующее утро Дейрдре в сопровождении горничной направилась на квартиру брата, которую тот недавно снял. Как и многие молодые светские повесы, Арман Сен-Жан снимал комнаты над бесчисленными магазинами, расположенными в модном округе Бонд-стрит. Так как Портмен-сквер находилась на севере района Мейфэр, а квартира Армана недалеко от Пиккадилли, южной границы части Лондона, где располагались преимущественно жилые кварталы, Дейрдре предстояло пройти с полчаса пешком, но поскольку путь ее лежал через улицы с самыми престижными модными магазинами Англии, если не всей Европы, то медленная прогулка по этимг улицам не могла быть ей неприятна.
Из нечастых писем Армана она знала, что он живет недалеко от отеля в так называемой «Академии джентльмена Джексона», месте, где собралось не менее трети, как говорилось в слухах, драчливых молодых мужчин аристократического происхождения, называвших себя «коринфянами». Эти джентльмены увлекались многими мужскими видами спорта и отличались мужскими же добродетелями, не жалуя праздной жизни и вялых манер презренных щеголей. Тем не менее Дейрдре тешила себя надеждой, что Арман Сен- Жан, будучи коринфянином или не будучи им, по всей вероятности, находится еще в постели. Оказавшись на Бонд-стрит, она принялась разглядывать номера домов над дверьми модных магазинов, как вдруг услышала свое имя, произнесенное приятным баритоном, и сердце ее забилось быстрее. Дейрдре остановилась, чтобы успокоиться.
Голос снова повторил ее имя, она медленно обернулась и тут же встретилась глазами с графом
